Работа #1

[kuroko-no-fest]

Название: Танабата
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Мияджи и Касамацу
Выпавший персонаж в лотерее: №3, Мияджи Киеши
Тип: коллаж
Рейтинг: g
Жанр: романтика
Дисклеймер: все права на арт принадлежат Фуджимаки, на использованные фото - законным владельцам.
Предупреждения: нет
Примечание:Перевод фразы: I hope everyones dream comes true

Смотреть дальше

@темы: арт, Апрельский фестиваль: Касамацу Юкио

---

[kuroko-no-fest]

Дорогие участники и читатели сообщества!

В голосовании за персонажа месяца победили Ниджимура Шузо и Касамацу Юкио.

Администрация предлагает вам принять участие в Апрельском фестивале, условия которого следующие: вы выбираете одно из чисел, за которым скрывается персонаж, с которым вы пишете работу.


<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/?tag=5285321"><img src="http://i.imgur.com/9QxVMlB.png"></a></div>

За каждой цифрой скрывается один из героев Kuroko no Basket.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20


<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/?tag=5285322"><img src="http://i.imgur.com/eY2JbTW.png"></a></div>

За каждой цифрой скрывается один из героев Kuroko no Basket.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27

Примечание-1: В зависимости от того, из какой линейки вы выбираете число, ваша работа должна включать персонажа месяца Ниджимура Шузо или Касамацу Юкио.

Примечание-2: оффтопом выделены уже взятые номера.

Напоминаем: объем фанфика должен превышать 500 слов. Для подсчета воспользуйтесь, пожалуйста, статистикой MS Word или онлайн-сервисом.

Работы принимаются до 1 мая включительно (до 23.59 по московскому времени). Пост с правилами оформления работ будет опубликован позже.

запись создана: 08.04.2015 в 00:58

@темы: Апрельский фестиваль: Касамацу Юкио, Апрельский фестиваль: Ниджимура Шузо, Лотерея

---

[MyTrueColors]

Дорогие участники, кого бы вы хотели видеть персонажем апреля?
Персонаж, набравший большее количество голосов, станет персонажем месяца.
Напишите, пожалуйста, свой вариант в комментарии.

Напоминаем, что в голосовании за персонаж месяца может принимать участие любой желающий, имеющий дневник. В дневнике должно быть не менее 3 страниц записей. К голосованию не допускаются логины без дневников и сообщества. Логин  kuroko-no-author, а так же любой публичный аккаунт, в голосовании не участвует.

В голосовании не участвует:
Такао Казунари
Имаеши Шоичи

Голосование за персонаж будет закрыто 7 апреля в 23:59 по Москве

@темы: Голосование

---

[kuroko-no-fest]

Дорогие участники и читатели!

Перед тем как огласить авторов, принимавших участие в фестивале, и назвать победителей, администрация хотела бы поблагодарить всех за участие. Мы очень благодарны вам за то, что вы не остались в стороне от нашего мероприятия, активно голосовали и присылали свои работы.

Имена авторов и их работы:

Мартовский фестиваль: Имаеши Шоичи

Работа #1 Лепреконово золото, (Имаеши/Акаши, мини, слэш, G), автор: O*rly
Работа #2 Тонкие методы, (Имаеши, Хьюга, Имаеши/Момои, Хьюга/Рико, Киеши/Ханамия, и многие другие, миди, слэш, PG-13), автор:  _Brownie_, бета:  Eswet
Работа #3 Связанные, (Имаеши/Суса, мини, слэш, G), автор: Джонни Рождество, бета:  Terra Celtika
Работа #4 Отрицание очевидного, (Касамацу/Имаёши, Кисе, мини, слэш, G), автор: Rustor

Мартовский фестиваль: Такао Казунари

Работа #1 Смотрят ли андроиды фильмы о любви?, (Такао Казунари/Мидорима Шинтаро, Кисе Рёта, Хайзаки Шого, мини, слэш, R), автор: Aivika Olivin
Работа #2 Стрелы, коллаж, (Такао, Ханамия, джен, G), автор: Рене
Работа #3 Disappear , коллаж, (Куроко, Такао, джен, G), автор: Рене
Работа #4 The day after tommorow, (Ханамия Макото/Такао Казунари, мини, слэш, PG-13), автор: принц-мудак, бета:  Riisa
Работа #5 Четыре года, (Мидорима/Такао, миди, слэш, PG-13), автор: Rustor
Работа #6 Сарубобо, (Акаши Сейджуро/Мидорима Шинтаро/Такао Казунари, Мибучи Лео, миди, слэш, R), автор:  Hawkless
Работа #7 3D-принтер, додзинси, (Мидорима Шинтаро, Такао Казунари, Акаши Сейджуро, Шуутоку, джен, G), переводчик:  Во_Славу_Ёжика, бета:  Victory_Day, тайп, эдит:  aleks-neko

Победителем стал:

Мартовский фестиваль: Имаеши Шоичи

Тонкие методы, (Имаеши, Хьюга, Имаеши/Момои, Хьюга/Рико, Киеши/Ханамия, и многие другие, PG-13, слэш, миди), автор:  _Brownie_

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/p203388359.htm"><img src="http://i.imgur.com/Bgm1Fpy.jpg"></a></div>

Мартовский фестиваль: Такао Казунари

Четыре года, (Мидорима/Такао, PG-13, слэш, миди), автор:  Rustor

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/p203388097.htm"><img src="http://i.imgur.com/sILubVU.jpg"></a></div>

Смотрят ли андроиды фильмы о любви?, (Такао Казунари/Мидорима Шинтаро, Кисе Рёта, Хайзаки Шого, R, слэш, мини), автор:  Aivika Olivin

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/p203387899.htm"><img src="http://i.imgur.com/pVMlqEY.jpg"></a></div>

Спасибо за участие!

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/?tag=5267546"><img src="http://i.imgur.com/5JNgoAz.jpg" ></a></div>


<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/?tag=5267547"><img src="http://i.imgur.com/7YqJkIK.jpg" ></a></div>

За баннеры благодарим  Vitce

Ещё раз большое спасибо всем участникам и читателям!

@темы: Мартовский фестиваль: Имаеши Шоичи, Мартовский фестиваль: Такао Казунари, Итоги

---

[kuroko-no-fest]

Работы мартовского фестиваля с Имаеши Шоичи выложены!

В голосовании за работу может принимать участие любой желающий, имеющий дневник. В дневнике должно быть не менее 3 страниц записей. К голосованию не допускаются логины без дневников и сообщества. Логин  kuroko-no-author, а так же любой публичный аккаунт, в голосовании не участвует. Авторы работ, беты/гаммы также могут принять участие в голосовании, однако не имеют права голосовать за собственные работы, или работы,которые они бетили/гаммили.

Читателям нужно выбрать одну лучшую работу по их мнению. Обращаем внимание, что нужно проголосовать именно за одну работу. В случае, если вы проголосуете, например, за две или четыре работы, ваш голос учитываться не будет.

Бетам/гаммам нельзя голосовать за фанфики, которые они бетили/гаммили!

Форма для голосования:

Работа #...

Голосование продлится до 23:59 1.04.2015

Список работ, участвующих в голосовании:

Работа #1 Лепреконово золото, (Имаеши/Акаши, мини, слэш, G)
Работа #2 Тонкие методы, (Имаеши, Хьюга, Имаеши/Момои, Хьюга/Рико, Киеши/Ханамия, и многие другие, миди, слэш, PG-13)
Работа #3 Связанные, (Имаеши/Суса, мини, слэш, G)
Работа #4 Отрицание очевидного, (Касамацу/Имаёши, Кисе, мини, слэш, G)

запись создана: 28.03.2015 в 11:39

@темы: Мартовский фестиваль: Имаеши Шоичи, Голосование

---

[kuroko-no-fest]

Работы мартовского фестиваля с Такао Казунари выложены!

В голосовании за персонаж месяца/работу может принимать участие любой желающий, имеющий дневник. В дневнике должно быть не менее 3 страниц записей. К голосованию не допускаются логины без дневников и сообщества. Логин  kuroko-no-author, а так же любой публичный аккаунт, в голосовании не участвует. Авторы работ, беты/гаммы также могут принять участие в голосовании, однако не имеют права голосовать за собственные работы, или работы,которые они бетили/гаммили.

Читателям нужно выбрать две лучших работы по их мнению. Обращаем внимание, что нужно проголосовать именно за две работу. В случае, если вы проголосуете, например, за одну или три работы, ваш голос учитываться не будет.

Бетам/гаммам нельзя голосовать за фанфики, которые они бетили/гаммили!

Форма для голосования:

Работа #...
Работа #...

Голосование продлится до 23:59 1.04.2015

Список работ, участвующих в голосовании:

Работа #1 Смотрят ли андроиды фильмы о любви?, (Такао Казунари/Мидорима Шинтаро, Кисе Рёта, Хайзаки Шого, мини, слэш, R)
Работа #2 Стрелы, коллаж, (Такао, Ханамия, джен, G)
Работа #3 Disappear , коллаж, (Куроко, Такао, джен, G)
Работа #4 The day after tommorow, (Ханамия Макото/Такао Казунари, мини, слэш, PG-13)
Работа #5 Четыре года, (Мидорима/Такао, миди, слэш, PG-13)
Работа #6 Сарубобо, (Акаши Сейджуро/Мидорима Шинтаро/Такао Казунари, Мибучи Лео, миди, слэш, R)
Работа #7 3D-принтер, додзинси, (Мидорима Шинтаро, Такао Казунари, Акаши Сейджуро, Шуутоку, джен, G)

запись создана: 28.03.2015 в 11:39

@темы: Мартовский фестиваль: Такао Казунари, Голосование

---

Работа #7

[kuroko-no-fest]

Название: 3D-принтер Перевод, коррект: kuroko-no-author Тайп, эдит:  kuroko-no-author Пейринг/Персонажи: Мидорима Шинтаро, Такао Казунари, Акаши Сейджуро, Шуутоку Выпавший персонаж в лотерее: Акаши Сейджуро Оригинал: 30./Yukimatsu Язык оригинала: японский, перевод с английского Форма: додзинси Категория: джен Саммари: Акаши прислал 3D-принтер... Количество страниц: 29 стр Рейтинг: G Читать на Imgur || Скачать архив

@темы: додзинси, Мартовский фестиваль: Такао Казунари

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Работа #4

[kuroko-no-fest]

Название: Отрицание очевидного
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Касамацу/Имаёши, Кисе
Выпавший персонаж в лотерее: Кисе
Тип: слэш
Рейтинг: G
Жанр: романс
Размер: ~1000 слов
Дисклеймер: отказываюсь
Предупреждения: автор дедлайнил и додавал сам себе, ООС

Телефон с хрустом ударился в стену. Руки у Касамацу тряслись, как у припадочного, хотелось убивать. По-хорошему следовало вспомнить о приличиях и о том, что он как бы не один, но глаза застилало бешенство. Давно он так не злился.

Кисе присел на корточки и осторожно подобрал телефон. Алюминиевый корпус поцарапался, но в остальном других повреждений не было. Удачно, хотя с той силой, что Касамацу бросил, удивительно, как он не разлетелся вдребезги.

— Семпай, — в голосе Кисе в точно выверенных пропорциях мешались сочувствие с укоризной. — Телефон не виноват, не стоит так с ним обращаться.

— Я когда-нибудь убью его, — Касамацу продолжало трясти. — Этот мудак…

— Что опять сделал Имаёши-семпай?

От такой точной догадки, от безграничного смирения, которое Кисе выражал всем своим видом, из Касамацу словно выдернули пробку. Он несколько раз хватанул ртом воздух, а потом махнул рукой и сел на скамейку. Хорошо, что в раздевалке больше никого не осталось, кроме них.

Хорошо, что Кисе не надо было объяснять очевидные вещи. Тот и так понимал больше, чем Касамацу хотелось.

— Как ты догадался? — всё же спросил он. Просто для того, чтобы не молчать и не выглядеть ещё глупее, чем он уже был. Кисе задумчиво посмотрел на телефон в своих руках, потом на Касамацу, но не отдал. Видимо, решил, что ещё рано.

— Только один человек может довести тебя до столь, хм, яркого состояния, — ответил Кисе. — Мы даже всей командой так и не смогли.

— Как будто бы вы пытались, – проворчал Касамацу, невольно улыбнувшись. Его бывшая, но до сих пор как своя команда, хоть и вела себя зачастую по-идиотски, но границу не пересекала. В отличие от Имаёши.

— Один раз, — вдруг ухмыльнулся Кисе. Он так и сидел на корточках возле стены, не переодевшись после тренировки. Его слипшиеся волосы были небрежно зачесаны назад, и в сочетании с ехидным прищуром он скорее походил на сердцееда из девчачьей дорамы, чем на аса команды Кайджо.

Касамацу со смешком швырнул в него чистым полотенцем, выбивая из образа, и спросил:

— Зачем?

— Нам было обидно. Имаёши-семпай то, Имаёши-семпай это… Честное слово, мы не хуже его умеем доводить до ручки. Хотя даже тогда у нас не получилось.

— Это ты про тот день, когда я весь первый и основной состав чуть не убил? — нахмурился Касамацу, припоминая. Тогда команда и правда представляла собой раздражающее зрелище, он даже смог отвлечься от мыслей об оставленном в раздевалке телефоне и забрасывающем его смс-ками Имаёши.

— Именно, — Кисе наклонил голову и улыбнулся, подначивая. — Ну, скажи же, семпай, что попытка была хорошей?

— Радуйся, что я больше не ваш капитан. — Глупый трёп успокаивал, и убивать уже хотелось меньше. Теперь, если телефон всё же окажется в его руках, Касамацу уже не будет пытаться продырявить им стены.

— Можно, я лучше поплачу? — почти серьёзно спросил Кисе. — При всех своих достоинствах, Хаякава-семпай иногда слишком… активный, я за ним не успеваю.

– Радуйся, что он не заставляет вас всей командой делать подборы, – хмыкнул Касамацу и только по широко распахнувшимся глазам понял, что сказал. Это было грубо и некрасиво, Касамацу явно ещё не настолько успокоился, что его можно было бы выпускать в люди.

Как хорошо, что Хаякава этого не слышал…

— Ты явно переобщался с Имаёши-семпаем, — укоризненно протянул Кисе. — У меня иногда складывается ощущение, что я разговариваю с ним, а не с тобой.

— Хочешь сказать, что я нахватался от него привычек? — щёки предательски заалели, и Касамацу с силой вогнал ногти себе в кожу, пытаясь прийти в себя

— Я хочу сказать, что это нормально – перенимать от близких людей некоторые… вещи, — деликатно скруглил Кисе, но это помогло мало.

У Касамацу было ощущение, что он сейчас сгорит от стыда. Он же никогда не распространялся…

— Мы не близки!

Кисе смотрел с неприятным сочувствием и пониманием. В тоже время Касамацу почему-то чувствовал себя идиотом. Хотя, не почему-то. Нет ничего хуже, когда друзья начинают жалеть тебя из-за твоих отношений.

Особенно если ты всячески пытаешься сделать вид, что их нет.

— Может, надо помириться?

— Мы и не ругались, — беспомощно повторил Касамацу, не зная, куда деть взгляд.

Кисе бесшумно встал и подошёл ближе, протягивая телефон.

— Ну, тогда тем более нет причин не звонить? — он подмигнул.

Касамацу машинально забрал свой сотовый и уставился в него. В списках звонков пестрело имя Имаёши, и если бы в телефоне была функция выделения каждого имени своим цветом, то у него всё сливалось бы в один тон.

Да, они действительно не встречаются… Они живут в одной комнате, в одном общежитии и спят, демоны его задери, в одной кровати. Это уже намного, намного больше, чем просто безликое «мы встречаемся», и от этого было до одури страшно.

А несерьёзные шуточки Имаёши только усиливали страх.

— Пока мы тут разговаривали, твой телефон звонил трижды.

— Но звонка же не было! — не понял Касамацу.

— Я перевёл его в беззвучный режим, — Кисе извиняюще склонил голову. – Мне показалось, что знакомая мелодия тебя сейчас… не успокоит, семпай.

Захотелось пойти и постучаться головой о стену. Или выйти в окно. Стыдно уже не было, Касамацу прошёл это состояние ещё, кажется, в самом начале их разговора. А Кисе же было, казалось, всё нипочём. Словно его бывший капитан не трахал бывшего капитана старшей школы Тоо, хотя если Кисе известно в таких подробностях, можно смело уезжать из страны. Потому что у Касамацу тогда просто не будет сил взглянуть в лицо хоть кому-то из знакомых, а ведь Кисе не из болтливых.

Просто…

Просто Касамацу – идиот, у которого отказывает мозг при любом упоминании Имаёши. Пора уже смириться.

— Я в душ, — сообщил Кисе, возвращая Касамацу в реальность. — Торопиться не буду, так что ты подумай, семпай.

— Хорошо, — деревянно кивнул Касамацу, провожая его взглядом. Из открытой двери душевой дохнуло паром — не так уж и долго они проиграли один на один с Кисе, остальная команда ушла совсем недавно.

Касамацу крепче сжал телефон, и вдруг тот действительно зазвонил.

Имя Имаёши высветилось на дисплее, и у Касамацу пересохло во рту. Ответив, он поднёс телефон к уху, вслушиваясь в тишину с той стороны.

— Юкио-кун, — от голоса Имаёши внутренности привычно ожгло горячим. — Я…

Касамацу прикрыл глаза и откинул голову назад, упираясь затылком в дверцу шкафчика. Хотелось многое сказать, наорать, потребовать, в конце концов, чтобы больше так не делал… Или не хотелось.

Касамацу вздохнул и прервал затянувшуюся паузу. Непривычно растерянный Имаёши так и не нашёл слов, значит, стоило говорить самому.

— Сейчас мне очень хочется тебя убить.

— Знаю.

— И мы не женаты.

— Тоже знаю.

— И никогда не будем, потому что в Японии не разрешены однополые браки.

— Зна… Что? — от растерянности в голосе Имаёши Касамацу на мгновение почувствовал удовлетворение.

— И больше у нас не будет разговоров на эту тему. И твоих шуточек тоже.

— Хорошо, — поспешно согласился Имаёши. — Ты же не обиделся?

— На правду не обижаются, — со вздохом ответил Касамацу и положил трубку прежде, чем услышал ответ.

Всё-таки он ещё злился на Имаёши, чтобы позволять тому ответить на его, фактически, первое признание их отношений вслух.

Когда Кисе вышел из душевой, Касамацу улыбался, читая одну за одной приходившие смс-ки.

@темы: фанфик, Мартовский фестиваль: Имаеши Шоичи

---

Работа #3

[kuroko-no-fest]

Название: Связанные
Автор: kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Имаеши/Суса
Выпавший персонаж в лотерее: Суса
Тип: слэш
Рейтинг: G
Жанр: романс, юмор
Размер: 1075 слов
Саммари: Не стоит забывать о традициях.
Дисклеймер: отказываюсь

Работа была написана для Мартовского фестиваля

Имаеши оглянулся на скрежещущий звук и рассеянно отметил, что зрелище не для слабонервных. Кто-нибудь более впечатлительный наверняка уже бился бы в истерике. Подпрыгивая вместе со стулом, на него неумолимо надвигался мрачный и серьезный Суса — связанный и практически голый, если не считать трусы. На его лице застыло совершенно нечитаемое выражение. Имаеши не волновался за себя только потому, что сам находился в таком же положении.

— Напомни мне, почему мы тут оказались, — не своим голосом просипел Суса, врезавшись в спинку стула, к которому был привязан Имаеши.

Теперь, когда он был так близко и задавал такие правильные вопросы, спокойствие стремительно таяло. Имаеши больше не чувствовал себя в безопасности; он отвернулся, сверля взглядом пустую стену, и попытался прикинуться мебелью. Не настолько успешно, как хотелось бы.

Позади копошился Суса.

— А я тебе скажу. Это все из-за тебя!

Суса замолчал и, кажется, перестал не только двигаться, но и дышать. Имаеши эта тишина показалась почти зловещей.

— Брось, — примирительно сказал он. — Нельзя так злиться на старые добрые традиции. Разве все это не навевает тебе воспоминания?

Призыв удариться в ностальгию проигнорировали. Но, по крайней мере, Суса зашевелился — видимо, пытался примериться к узлам на веревках. Вот ведь зараза — единственный такой в окружении Имаеши. Нет, не потому что самоотверженно делает то, что должен. Не только поэтому. Имаеши никогда не испытывал постыдного желания читать мысли. Зачем, когда большинство людей и так читались как открытая книга и легко велись даже на элементарные провокации. Команда Тоо была тому прекрасным, ярким примером. Впрочем, нынешняя университетская, в которую они только что вступили, недалеко от них ушла.

Но Суса был другим. Имаеши не мог сказать наверняка, что творилось у него в голове. И это вызывало то самое постыдное желание уметь читать чужие мысли.

— Суса, твое молчание невыносимо.

— Ты бы лучше помог. Что, не хочешь? Так я и знал.

— И это тоже невыносимо, — притворно обиделся Имаеши. — Неужели ты совсем в меня не веришь?

— В прошлый раз ты был сговорчивее, — заметил Суса.

— О, так ты помнишь!

— Попробуй такое забыть, это же почти психологическая травма. Вообще, знакомство с тобой чревато психологической травмой и необратимыми изменениями мозга.

— Спасибо, — ничуть не смутился Имаеши.

Они ведь когда-то так и начали общаться — благодаря традиции баскетбольной команды Тоо устраивать посвящение новичкам. Партнеры по несчастью, которых семпаи оставили связанными и без одежды в актовом зале — точь-в-точь как сейчас. Вдвоем они пережили мучительные попытки освободиться и унизительную прогулку до жилого корпуса, а еще на Сусе были те самые нелепые семейники с пандами. Он еще умел смущаться, краснел и немного заикался во время разговора, пока они шли по коридорам под взглядами зевак и любителей зрелищ.

Теперь-то все иначе — даже нелепым семейникам не осталось места. Кажется, за три года Имаеши его все-таки испортил.

Ведь именно Суса, стоило только семпаям выпуститься, подхватил традицию посвящений. Мерзкий садист. Но он постоянно напоминал, что никому не будет хуже, чем ему, — наверное, намекал на соседство с Имаеши. Как он там говорил? Необратимые изменения мозга? В этом определенно что-то было.

— А помнишь, как мы посвящали Вакамацу? — оживился Имаеши.

— Женские чулки? До сих пор не знаю, где ты их достал. Неужели сам купил?

— Две пары. Одни оставил себе.

— Я бы не удивился.

— Ладно, я просто подговорил девушку Вакамацу, — признался Имаеши.

— Поэтому они потом расстались? — догадался Суса. — Ты из-за этого тогда ему сказал «не переживай, у меня до этой команды тоже была девушка»?

— Но я же правда за него волновался. Как капитан.

— Ага, конечно. Ему еще повезло, что этого не видел Аомине.

С Аомине тогда было сложнее. Имаеши с первого взгляда понял, что устраивать ему посвящение — все равно что расписаться в отсутствии инстинкта самосохранения. Не то что подшучивать над Сакураем — тот вообще принял посвящение безропотно. Даже немного жаль было отправлять его в душевые для девочек. Бейсбольная женская команда академии Тоо оказалась на редкость жестока. Это посвящение было намного хуже, чем задания просидеть ночь в доме с привидениями или подложить в шкафчик тренеру любовное письмо от своего имени. Все-таки привидений не существовало, а тренер Харасава относился к таким вещам философски, пусть и с пугающим чувством юмора.

— Зато ему не повезло потом, когда мы посвящали Аомине, — протянул Имаеши.

Это была идея Сусы.

Когда они обнаружили, где Аомине любил отлеживаться, прогуливая уроки и тренировки, вопрос, как заставить его что-либо сделать, отпал сам собой. Суса понимал, что нужно делать в условиях, когда гора не идет в нужном направлении. Они пришли к нему сами, все вместе — хотя Имаеши предусмотрительно отделался наблюдательной позицией — и развернули ритуал по призыву демона. Разложили вокруг спящего Аомине горящие свечи, накинули на головы полотенца, имитируя капюшоны, и монотонно затянули песню из какого-то опенинга седзе-аниме про горничных. Кажется, Аомине не был поклонником седзе-аниме. Или горничных. Последствия на себе испытал Вакамацу, который первым подвернулся ему под руку. Его пришлось в срочном порядке тушить, а потом отправлять к Момои на лекцию «Как не надо будить Дай-чана».

А еще, пожалуй, Имаеши никогда не забудет Сакурая, который вовремя отшатнутся от проснувшегося Аомине, и его леденящий душу крик: «Получилось!»

— Получилось, — словно заглянув в голову Имаеши, повторил Суса и неуверенно добавил: — Вроде бы. Получилось же?

— Получилось, — эхом отозвался Имаеши.

Суса ослабил узлы на веревке достаточно, чтобы справиться с ними в одиночку. Имаеши выпутался, размял натертые веревкой запястья и потянулся. Двадцать минут в одной позе утомляли. Но только не Сусу. Он не требовал быстрее развязать его и не ерзал нетерпеливо на стуле. Нечеловеческое самообладание.

Имаеши встал, отодвинул стул и подошел к Сусе со спины. Тот сразу же отклонился назад, упершись головой ему в живот. Суса смотрел на Имаеши снизу вверх, и выражение лица у него было, как обычно, совершенно нечитаемым.

Может быть, Суса и не человек вовсе.

Инопланетянин, точно. Из далекой-далекой галактики со звезды Суслойдус.

— Еще немного, — медленно проговорил Суса, — и я начну думать, что ты скучаешь по прежним временам, Имаеши.

— В душе я тот еще романтик, спроси кого угодно.

— Ты как ворчливый старикан.

— Маразматик.

— Развалина.

— Суса, — нет, это не было очередным синонимом, просто Имаеши плохо переносил игры для детей до десяти лет, — помолчи, пожалуйста. — Он прижал его губы рукой, чтобы наверняка. — Ты знаешь, семпаи уже намекнули мне, кто станет следующим капитаном. И я начинаю думать, что зря мы не пошли в какой-нибудь шахматный клуб, — Имаеши на секунду прервался, но не для драматической паузы.

Собственные пальцы во рту Сусы отвлекали и рассеивали внимание. Кто знает, может быть, на звезде Суслойдус так было принято выражать сочувствие.

Стоило все-таки признаться, иногда Суса пробуждал не только постыдное желание уметь читать чужие мысли.

— Имаеши, ты бы и в шахматном клубе стал капитаном.

Капитан однажды — капитан навсегда. В этом тоже стоило себе признаться.

Кажется, им пора начинать думать — после того, как они тут закончат, — о других сценариях посвящения для их новой команды. Раз капитанство Имаеши — такая неизбежность.

@темы: фанфик, Мартовский фестиваль: Имаеши Шоичи

---

Работа #2

[kuroko-no-fest]

Название: Тонкие методы
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Имаеши, Хьюга, Имаеши/Момои, Хьюга/Рико, Киеши/Ханамия, и многие другие
Выпавший персонаж в лотерее: Хьюга
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, экшн, юмор, кроссовер
Размер: ~11000
Саммари: на последнем году обучения Шоичи Имаеши сталкивается с неадекватным поведением некоторых членов своей команды.
Дисклеймер: герои принадлежат Фуджимаки, мир принадлежит Роулинг
Предупреждения: ХогвартсАУ
Ссылка на скачивание: .doc

Работа была написана для Мартовского фестиваля

Дела были плохи. Первым в больничное крыло загремел Ринноске; это еще можно было счесть несчастным случаем, дело было на зельях, рядом с ним взорвался котел Фурухаши. Сам Фурухаши успел нырнуть под стол, его напарнику по работе Харе зелье облепило волосы, а вот Ринноске, который неудачно повернулся, оно попало в глаза, моментально ослепив. Мисс Гарсия, конечно, сказала, что это излечимо, всего-то неделька в больничном крыле, и Ринноске будет как новенький, но Джунпея это не успокоило. Особенно когда он узнал, как легко отделался Хара — ему зелье всего лишь перекрасило волосы в нежно-розовый цвет.

Вторым пострадал Шун. Никто не знал, что случилось — просто однажды поздно вечером они вошли в гостиную Гриффиндора вместе с Рико, и она мрачно заявила, что в Шуна, похоже, прилетело каким-то заклинанием онемения. Когда снять не получилось, Шуна тоже отвели в больничное крыло. Тут, надо сказать, Джунпей дергался не столько из-за своего охотника, которому молчание, по его мнению, было только на пользу, сколько из-за того, что Рико где-то болталась в ночи.

Когда Тецую — не кого-нибудь, а именно Тецую! — шарахнули ступефаем на лестнице, и он пролетел два пролета и разбил голову, Джунпей всерьез забеспокоился. Можно было бы, конечно, предположить, что его команда сильно рвется в больничное крыло — в конце концов, с тех пор как на должность школьного медика пришла Александра Гарсия, туда рвались все; но следующей пострадавшей стала Рико: в нее ударили заклинанием, от которого у нее начали стремительно расти волосы и ногти. Когда Джунпей на пару с Теппеем нашли ее, она походила на выбравшуюся из колодца Садако; к тому моменту, как они доставили ее в больничное крыло, Садако превратилась в стог сена.

Тайгу напоили какой-то дрянью, отчего он отрастил клыки, уши и тигриный хвост и начал на всех кидаться. Джунпею как-то вечером в коридоре просто и незамысловато натянули мешок на голову и поколотили, разбив очки и сломав нос.

И только Теппея не тронули.

— Это Ханамия, — сказала Рико. Они втроем сидели в больничном крыле: Рико и Джунпей в кроватях, Теппей между ними на стуле. Волосы и ногти Рико росли уже не с такой скоростью, но ей все еще приходилось подрезать их хотя бы раз в день. К счастью, мисс Гарсия обещала, что уже через неделю все будет в порядке. Тайга на своей койке лопал сэндвичи и разговаривал с навещающими его одноклассниками, Фурихатой и Кавахарой. Тецуи видно не было, но это еще ничего не значило. Ринноске беседовал с Шинджи, точнее, Шинджи с ним. Шун строчил в тетрадке — говорить он все еще не мог, и, признаться, Джунпей был этому рад.

— Но зачем бы ему? — спросил Джунпей — скорее проформы ради, потому что Рико была права. Больше просто некому было. — Мы все в худшем случае через неделю восстановимся, а до матча еще почти месяц! В чем смысл?

— Он не пытается вывести нас из строя, — сказала Рико, пристально глядя на Теппея. Тот молчал, хмурился и потирал колено. — Это послания. Демонстрация — смотрите, что я могу, представляете, что ожидает вас во время матча. Вполне в его духе, — она поморщилась.

— Или, — проговорил наконец Теппей, не поднимая глаз, — когда вы выйдете из больничного крыла, он начнет снова. — Он вздохнул и поднялся на ноги. — Я поговорю с ним.

— Нет! — рявкнули Джунпей и Рико в один голос, а Рико еще и дернула Теппея за руку с такой силой, что он упал обратно на стул, удивленно глядя на нее.

— Именно этого Ханамия и хочет! — сердито сказала Рико, глядя на Теппея. — Потребует с тебя чего-нибудь… чтобы ты не играл в следующем матче, например. Или еще чего похуже… — она скрестила руки на груди и мрачно уставилась в пространство.

— Надо сходить к мистеру Харасаве, — предложил Джунпей. Но Рико покачала головой.

— Декан попросит доказательств, иначе он ничего не сможет сделать. А их нет. Еще нас же и обвинят, что мы хотим расквитаться с Ханамией за прошлый год.

Наступило мрачное молчание, которое прервал Теппей:

— Все-таки, мне кажется, поговорить с ним — наш единственный вариант.

— Прошу прощения, — прозвучал голос над ухом Джунпея, и все трое подпрыгнули.

— Тецуя! — рявкнул Джунпей. — Сколько можно!

— Я уже какое-то время здесь, — невозмутимо проговорил Тецуя. — Я лишь хотел выдвинуть предложение. Мне кажется, стоит поговорить с Шоичи Имаеши. Он капитан команды Слизерина и староста школы, ему совершенно точно не понравится идея, что его игрок втайне выводит из строя команду противника.

— Имаеши тот еще говнюк, — задумчиво протянул Джунпей. — Не знаю, насколько это ему может быть выгодно. Он же на последнем году, наверняка он захочет, чтобы его команда выиграла.

— Именно потому, что он на последнем году, он будет стараться выглядеть максимально привлекательно, — сказал Тецуя. — Ему не нужно мнение, что он не может держать в руках собственную квиддичную команду.

Джунпей переглянулся с Теппеем и Рико. Первый по-прежнему мрачно смотрел в пол — это злило, в конце концов, мог бы и эмоциональнее реагировать, тут решение предлагают! — зато Рико просияла.

— Тецуя прав! — заявила она. — Джунпей, поговори с Имаеши. Вы оба капитаны, он тебя выслушает!

Теппей поднялся, и они моментально уставились на него.

— Куда собрался? — подозрительно спросил Джунпей. — Надеюсь, не с этим разговаривать все-таки?

— Нет, конечно! — Теппей улыбнулся широко и жизнерадостно, так, что подозрения Джунпея моментально усилились. — Вы же сказали, что не надо. Домашнего задания много.

Они проводили его подозрительными взглядами, потом переглянулись.

— Поговорить с Имаеши нужно срочно, — заявила Рико.

Срочно не вышло. Джунпей попытался встать и пойти, но появилась мисс Гарсия, которая заявила, что если он попробует еще раз, то она ляжет сверху, чтобы он никуда не делся. Рико пошла пятнами, Джунпей тоже. Пришлось остаться: никто из них не сомневался, что мисс Гарсия исполнит свою угрозу, если потребуется. А второго обездвижит ступефаем.



Джунпей проснулся среди ночи от ощущения, что на него смотрят. Картинка перед глазами расплывалась, но сомнений не было — рядом с его кроватью кто-то сидел. Он зашарил рукой по тумбочке в поисках очков, нашел, нацепил…

На него сквозь бликующие стекла смотрел Имаеши и улыбался.

— Хьюга! — проговорил он таким тоном, словно в мире не было большей радости для него, чем видеть Джунпея. — Ты выглядишь… живым!

— Не благодаря тебе, — огрызнулся Джунпей, не сразу сообразив, что вообще-то стоило бы быть с Имаеши повежливее. — Что тебе нужно?

— Нет, мой дорогой коллега, вопрос в том, что нужно тебе, — Имаеши закинул ногу на ногу, поудобнее устраиваясь на стуле. — До меня дошли слухи, что ты жаждешь со мной поговорить.

Джунпей хмуро уставился на него. Имаеши был на редкость неприятным типом, и просить у него чего бы то ни было не хотелось вообще. Но выбор был невелик.

— Уйми своего вышибалу, — проговорил он наконец. — Иначе…

Имаеши рассмеялся, не дав ему говорить — к счастью, потому что Джунпей понятия не имел, чем продолжать фразу.

— Ты которого вышибалу имеешь в виду? — мягко спросил он. — Они у меня оба, ты знаешь… неуемные.

— Я Ханамию имею в виду, — с отвращением проговорил Хьюга. — Или ты мне сейчас скажешь, что он не имеет к этому, — он обвел больничное крыло рукой, — отношения?

Имаеши окинул задумчивым взглядом шесть занятых кроватей, потом вздохнул, опустив уголки рта вниз.

— Не то чтобы у меня были доказательства, Хьюга… да и у тебя их тоже нет. Но я сделаю вам такое одолжение и поговорю с Ханамией… и если это он, то он больше не будет.

— Одолжение! — моментально взорвался Джунпей; на соседней кровати дернулась и недовольно засопела Рико, и он быстро понизил голос. — Он и тебя подставляет этим выходками, между прочим!

— Ну, это-то тебя не должно беспокоить, верно? — Имаеши широко улыбнулся и поднялся на ноги. — Ладно-ладно, не нервничай ты так. С Ханамией я разберусь. А ты выздоравливай и будь осторожен, у нас игра скоро, я рассчитываю на тебя.

Сверкнул очками и ретировался, оставив Джунпея размышлять, а как, собственно, эта скотина вообще попала в больничное крыло, если дверь наверняка заперта?



***

Шоичи терпеть не мог, когда что-то выходило из-под контроля. На седьмом году обучения его предсказуемо и заслуженно назначили старостой школы — и это при том, что слизеринцев на эту должность ставили редко. До этого он два года был префектом факультета, а с четвертого курса — бессменным капитаном самой сложной квиддичной команды во всем Хогвартсе. Без сомнения, пойди он в Рейвенкло, как предлагала ему Шляпа, — и жизнь его была бы намного проще, но Шоичи никогда не выбирал пути наименьшего сопротивления. Это было попросту скучно.

Однако теперь тяга к сложностям грозила обернуться неприятностями, и это на седьмом году, когда он рассчитывал исключительно пожинать плоды своих усилий. А все Макото!

Макото Ханамия на первый взгляд мог показаться исключительно неуправляемым элементом. Но Шоичи сразу понял, что они двое — одного поля ягоды, начать хотя бы с того, что Макото, как и ему, Шляпа предложила на выбор Рейвенкло и Слизерин, и Макото выбрал второе. Когда Шоичи спросил, почему, Макото, скалясь, ответил:

— Так веселее!

Макото был умен, поэтому с ним оказалось неожиданно просто, куда проще, чем, например, с пришедшим через год Шого Хайзаки. Макото понимал выгоду хороших отношений с Шоичи; Хайзаки не понимал ничего, кроме прилетевшего в зубы кулака. Поэтому Шоичи предоставил Макото разбираться с ним — тот при всем своем уме прекрасно умел действовать методом грубой силы.

За пять лет у Шоичи образовался с Макото устойчивый, великолепно работающий тандем. В некотором роде Шоичи даже доверял ему — настолько, насколько вообще умел доверять, и насколько Макото Ханамия заслуживал доверия. Это благодаря Шоичи Макото стал одним из немногих первогодок, взятых в квиддичную команду, и тот отплатил сполна, за все игры сезона ни разу не упустив снитч, причем отлавливая его не когда получится, а в необходимый момент, чтобы не просто выиграть, а получить преимущество в зачете по очкам. Правда, в конце своего первого года Макото заявил, что ему скучно, и он хочет перейти на позицию охотника.

— Почему? — спросил Шоичи. Макото изобразил страдальческий вздох и объяснил, что ловить снитч — занятие для идиотов, потому что он, Макото Ханамия, еще в младшей школе просчитал траекторию полета снитча, и этот расчет даже опубликовали в школьной газете, но это никому не принесло пользы — во время игры только он успевал считать.

— Я просто знаю, куда полетит снитч, — проговорил он, сладко улыбаясь. — Это же скучно.

По мнению Шоичи, не было на свете врага худшего, чем скука. Поэтому он скрепя сердце перевел Макото на позицию охотника. Весь следующий год их новый ловец играл так, что впору было рыдать, но зато у самого Шоичи появился идеальный напарник. Они будто читали мысли друг друга, предугадывая движения и пасы. Кроме того, в начале года к ним в команду пришел Лео Мибучи, одноклассник Ханамии, обладавший уникальным даром обманывать вратаря, и зачастую команде соперника не удавалось не то что забить, но даже завладеть мячом во время игры. Они забивали столько, что не имело даже значения, кто поймал снитч.

Шоичи тревожило только одно — в том году, блистательном для Слизерина, в Хогвартс поступила семерка Поколения чудес, команды, которая на квиддичном чемпионате младших школ разделывала соперников под орех. На первом курсе они не играли, слишком много исключений пришлось бы делать руководству школы, но чего ждать в следующем году? Шоичи, конечно, не относился всерьез к чемпионату младших школ, но он понаблюдал, как эти ребята летают, и увиденное ему не понравилось.

Особенно неприятно было, что никто из Поколения чудес не попал в Слизерин. Двое из них, Тецуя Куроко и Тайга Кагами, оказались в Гриффиндоре, один — Дайки Аомине — в Хаффлпаффе. Больше всего повезло Рейвенкло, куда попали сразу четверо: Рёта Кисе, Шинтаро Мидорима, Ацуши Мурасакибара и их капитан времен младшей школы Сейджуро Акаши. Предугадать, кто выиграет Кубок Школы, было несложно.

— Переведи меня на вышибалу, — заявил Макото. — А на второго возьмем Шого.

— Ты с ума сошел? — спросил Шоичи, едва ли не впервые позволив себе вслух огрызнуться на Макото. — Наш единственный шанс — это играть втроем, как в прошлом году!

— Это не шанс, — проговорил Макото, глядя прямо ему в глаза. — Это попытка отсрочить неизбежное. Котаро никуда не годится как вышибала, у него сильный удар, но никакая меткость. Возьми его в тройку, они хорошо сыграются с Лео. А меня и Шого поставь на вышибал. Я с ним справлюсь. Увидишь, из нас получатся лучшие вышибалы в этой школе.

И Шоичи допустил ошибку — он послушался Макото, переставив его на вышибалу и приняв в команду Хайзаки, чего изначально делать не собирался.

На позицию ловца он взял новенького, Рё Сакурая — мальчишка был терпелив, когда нужно, и стремителен, когда требовалось, идеальные качества для ловца. Вратарем третий год подряд играл Ёшинори Суса, одноклассник и друг Шоичи. Он не был так же хорош, как Мурасакибара или хотя бы как Теппей Киёши из команды Гриффиндора, но все же он был надежен, и Шоичи доверял ему.

Осенью они сыграли первый матч сезона, Слизерин против Хаффлпаффа, и выиграли. А полкоманды противника оказалось в больничном крыле.

— Не понимаю, чем ты недоволен, капитан, — улыбаясь, проговорил Макото. Хайзаки ухмылялся у него за спиной. — Мы не сделали ничего плохого, правда, Шого? Это игра. Травмы случаются. Должно быть, мы слишком сильно били по бладжерам, но это ведь правилами не запрещено.

— Вы атаковали Небую, когда Лео вышел с ним один на один, — проговорил Шоичи, не сводя с Макото глаз. Тот легко дернул плечом.

— Я ударил по бладжеру в тот момент, когда ты перебросил квоффл Лео. Он еще не вышел с Небуей один на один. Айда не счел это нарушением, а ты считаешь?

— То есть, теперь ты намерен использовать свои способности к расчету для этого? — уточнил Шоичи. Он улыбался все время разговора — показывать Макото, что он зол и растерян, нельзя было ни в коем случае.

— Ну, все для победы, — лениво протянул Макото. — Но вот Шого, — он широко оскалился, ткнув пальцем за спину, — запустил бладжером в ногу Аомине нарочно.

Шого хмыкнул.

— Придурок напрашивался с младшей школы. Все равно все решили, что я целился в метлу.

По правде сказать, в тот момент Шоичи очень хотелось их обоих убить или хотя бы выкинуть из команды. Однако неприятная правда состояла в том, что иначе шансов на победу у них действительно было очень мало.

Больше всех решению Шоичи оставить вышибал в команде возмущались Лео и Котаро — они кричали, что и в честной игре способны набрать нужное количество очков, им для этого драчуны-вышибалы не нужны. Ёшинори отнесся к вопросу философски, а Рё, многократно извинившись, заявил, что принимает сторону капитана. Большинством голосом Шого и Макото остались в команде.

Однако против Рейвенкло эта тактика не сработала. Во-первых, их вышибалы и по совместительству со-капитаны команды Ооцубо и Окамура были в своем роде страшнее Шого и Макото: очень большие и сильные, они отбивали бладжеры так, что на это становилось страшно смотреть, и могли снести игрока с метлы, просто пролетев мимо, что, кстати, Ооцубо проделал с Рё, правда, совершенно случайно, и сам же поймал и затащил обратно на метлу. В Мурасакибару Шого и Макото запустили два бладжера одновременно, оба попали, но тот будто и не заметил. Троица охотников Шинтаро Мидорима — Тацуя Химуро — Рёта Кисе не были такими слаженными, как Шоичи, Лео и Котаро, но Мидорима забивал с любой позиции без промаха, Химуро великолепно финтил, а Кисе обладал способностью воспроизвести любой прием любого игрока, так что местами превосходил их обоих. А под конец игры он налетел на Шого и снес его с метлы.

Снитч в результате поймал Акаши. Рё потом извинялся так, как будто он лично передал мячик в руки противника, и у Шоичи едва хватило терпения его утешить.

С одной стороны, он понимал, что винить Макото в общем-то не в чем, с другой — было понятно, что агрессивная игра Рейвенкло была ответом на избиение команды Хаффлпаффа.

Больше Слизерин на этом чемпионате не играли. В следующей игре Гриффиндор разгромил Хаффлпафф, а в финальной — продул Рейвенкло.

— Как предсказуемо, — протянул Макото — они смотрели матч, сидя рядом, и Шоичи, хотя и успел остыть после проигрыша, снова захотел Макото стукнуть.

С Гриффиндором они встретились в следующем году на открывающем сезон матче. Макото и Шого колотили по бладжерам так, будто всерьез рассчитывали кого-нибудь убить; кроме того, Шоичи, вполглаза следивший за Макото, обратил внимание, что когда судья не смотрел в его сторону, Макото откровенно нарушал правила: лупил битой по хвостам метел, заслонял дорогу, тормозил, хватаясь за мантии.

Матч кончился тем, что в момент, когда появился снитч, Макото и Шого одновременно послали бладжеры в Тецую Куроко, который тогда был ловцом Гриффиндора. Один мяч прилетел Куроко в руку, второй — в голову; каким чудом мальчишка удержался на метле, Шоичи так и не понял. Потом к Куроко подлетели Кагами и Киёши и помогли ему опуститься на землю.

Нарушением это не было, и победу засчитали. Но Шоичи понимал, что поводов для радости у них нет, и оказался прав.

Следующий матч они играли с Хаффлпаффом. Там выдающихся игроков было мало: Аомине и, может быть, вратарь Эйкичи Небуя, одногодка Макото, все остальные просто были на очень хорошем уровне. Шоичи совершенно справедливо полагал, что если его команда и не превосходит Хаффлпафф по уровню игроков, то уж в стратегии-то они точно сильнее. И до игры с Гриффиндором, пока Макото и Шого не попытались прибить Тецую Куроко, Шоичи исхода матча с Хаффлпаффом не опасался.

Проблема состояла в том, что Аомине и Куроко были лучшими друзьями.

Хаффлпафф размазали их так, что Шоичи потом хотелось забраться в свою кровать в спальне седьмого курса, занавеситься пологом и не выходить неделю. Или утопиться в ванной для старост. Пугала только перспектива провести посмертие в компании Плаксы Миртл.

Утешения у него по большому счету было два: первое — разгром спас их команду от встречи с Рейвенкло, которые, скорее всего, сравняли бы их с землей, а второе — удерживание самообладания после такого позорища было хорошей тренировкой перед работой в Министерстве Магии.

Заодно он решил, что оставлять команду в таком состоянии нельзя. Макото и Шого влияли друг на друга самым отвратительным образом: каждый из них и по отдельности-то был не подарок, а в паре они становились в десять раз хуже. Но убирать Шого из команды значило нажить конфликт с Макото, а тот был Шоичи нужен.

Словом, вскоре вышло так, что Шого Хайзаки устроил в коридоре безобразную свару, причем даже не магическую дуэль, а банальную маггловскую драчку на кулаках с Тацуей Химуро. К тому моменту, как появился Шоичи, их уже разняли, и с десяток свидетелей в один голос уверяли, что начал Шого. Поскольку это инцидент был не первый в практике Шого, встал вопрос об исключении, и Шоичи, на тот момент староста Слизерина, вступился за младшего товарища, под свою ответственность попросил не исключать его из школы хотя бы до сдачи С.О.В. Подумав, деканы и директор согласились, но заявили, что провинившиеся ученики должны быть лишены привилегий, таким образом, Шого Хайзаки исключался из факультетской команды по квиддичу.

Даже Макото не возмущался. Он заявил:

— Какой лох устраивает драку в коридоре, да еще и попадается на этом?

И Шоичи с ним радостно согласился. А в качестве замены привел в команду Кентаро Сето.

Сето был парень ленивый, всем другим занятиям предпочитавший сон, но также он был умен, понимал, что такое субординация, а еще очень быстро нашел общий язык с Макото.

Их совместную игру Шоичи увидел только на следующий год, когда Слизерин играл с Рейвенкло, и хотя много наблюдал эту парочку на тренировках, все же был впечатлен. За все время матча Ооцубо и Окамуре не удалось ударить по бладжерам ни разу: Сето и Макото перекидывали их друг другу и в противников с такой синхронностью и скоростью, что казалось, будто они притягивают бладжеры при помощи акцио.

Этот матч они проиграли, но хотя бы не с чудовищным счетом. Строго говоря, они хорошо прибавили по очкам в тот момент, когда Акаши поймал снитч.

А после Нового года состоялся матч Слизерин против Гриффиндора. Оглядываясь назад, Шоичи думал, что должен был догадаться — именно с этого матча что-то пошло не так.

В Гриффиндоре в этом году сменился ловец — им стала Рико Айда. Она была дочерью декана, но никто не посмел бы упрекнуть ни ее саму, ни ее отца в том, что она получила место в команде просто так. Куроко перевели на позицию охотника: он почти не забивал, зато обладал ценным умением передавать такие пасы, что их было невозможно перехватить, а кроме того, его почти незаметно было на поле, и поди пойми, где он находится и откуда вынырнет в следующую секунду.

Тем не менее, уступать команде Гриффиндора Слизерин не собирался, это были, в конце концов, не практически непобедимые Рейвенкло. Шоичи, Лео и Котаро метались по полю, перехватывая мечи, бросая в кольца, иногда забивая, чаще нет, потому что чертов Теппей Киеши, может, и не обладал даром Мурасакибары защищать все три кольца, практически не трогаясь с места, но скорость реакции у него была что надо, и он практически всегда ухитрялся поймать мяч одной рукой.

А еще он улыбался. И раз, поймав практически кончиками пальцев квоффл, брошенный Шоичи, радостно помахал:

— Отличный бросок!

— Вот дебил, — прошипел Макото, оказавшийся в тот момент рядом с Шоичи.

— Почему? — удивился Шоичи. — Бросок правда хороший был, а он хорошо поймал.

— Ну пойди поцелуйся с ним теперь, — ядовито бросил Макото и умчался на противоположный край поля.

Шоичи не придал этому выпаду значения — в конце концов, Макото терпеть не мог, когда что-то шло не по его, а игра вышла острая, счет скакал. Не вспомнил он про это и когда снова летел к гриффиндорским кольцам, чтобы перебросить мяч готовящемуся забить Лео.

Квоффл уже почти был у Лео в руках, когда Шоичи увидел Макото — бита отведена, бладжер, отбитый Сето, летит прямо к нему. Ситуация яснее ясного — Макото целил в Киеши, и тот это тоже видел. Никакого нарушения не было: охотник еще не вышел один на один с вратарем, и Шоичи понимал, чего добивается Макото — он отобьет бладжер в Киеши, тот увернется, открыв одно кольцо уж точно, а то и два, и Лео легко забьет.

Только Теппей Киеши не стал уворачиваться. Он метнулся навстречу брошенному квоффлу и поймал его ровно в тот момент, когда летящей с силой и скоростью пушечного ядра бладжер ударил его в ногу.

И одновременно с этим раздался свист судьи — это Айда поймала снитч.

— Зачем, — проговорил Шоичи в раздевалке, когда смог разжать сведенные от злости челюсти, — вы атаковали вратаря, когда надо было атаковать ловца?

Сето выглядел несколько смущенным. Он пожал плечами и покосился на Макото, но тот молчал и смотрел на Шоичи, кривя рот.

— Может, ты что-нибудь скажешь? — спросил Шоичи. Злость душила его, и ему хотелось в ответ придушить Макото Ханамию.

А тот развернулся и вышел из раздевалки, не сняв формы.

В этом году Гриффиндор выиграли Квиддичный Кубок. В их последней игре, которую они играли против Рейвенкло, произошло что-то странное — Акаши не стал ловить снитч. Это потом обсуждалось по всей школе, в том числе и в слизеринской гостиной, и в конце концов Макото, явно не выдержав, выдал:

— Да его достало, что команда ни хрена не делает, а выезжает на нем. Вы видели, как они играли с Гриффиндором? Летали как сонные мухи. Вот он и слил матч. — И добавил, непонятно кого имея в виду: — Идиоты…

Шоичи был с ним совершенно согласен, но вслух этого не сказал. Мотивы Акаши ему тоже были ясны. А вот мотивы Макото — нет.

Теппей Киеши же остаток учебного года пролежал в Св. Мунго — его колено оказалось раздроблено, как сказала мисс Гарсия, в мелкое крошево, и на сбор этой мозаики ушло немало времени.

Но к новому учебному году он вышел, и это, кажется, всерьез вывело из себя Макото. А справляться с этим каким-то образом должен был Шоичи, потому что выведенный из себя Макото Ханамия по степени разрушительности был сравним с небольшим великаном. Не то чтобы Шоичи интересовали жизнь и здоровье Киеши, или душевное здоровье Макото, или целостность гриффиндорской квиддичной команды. Но вот целостность и эффективность собственной команды, равно как и собственное доброе имя, его интересовали чрезвычайно. Наверное, если ничего другого не останется, придется нейтрализовывать Ханамию грубыми методами… и искать нового вышибалу, да. Что ухудшит результаты команды, в Башню Прорицания не ходи. Либо сохранять эффективность, но смириться с мыслью, что он не в состоянии контролировать собственных игроков. Чудесный выбор.

Додумать ему не удалось — он споткнулся обо что-то, зашатался и едва не влетел лбом в стену, еле успел руки подставить.

— Люмос! — раздраженно бросил он, выхватывая палочку. Вспыхнул свет, Шоичи огляделся.

Он стоял практически на пороге слизеринской гостиной, а на полу в паре шагов от входа сидел Макото. Видимо, именно об него Шоичи и споткнулся, и, видимо, Макото этого не заметил.

Вид у него был такой, что Шоичи едва не испугался. Бледное лицо, влажные всклокоченные волосы, кривящиеся губы, горящие злобой глаза. Он сжимал и разжимал пальцы, будто не в состоянии контролировать свои движения, стискивал челюсти, а приглядевшись, Шоичи увидел наливающийся синяк у него на скуле.

— Макото? — осторожно позвал Шоичи. Тот медленно поднял голову, вперив в Шоичи ненавидящий, неузнавающий взгляд.

— Что? — резко выплюнул он. Шоичи глубоко вдохнул, выдохнул и улыбнулся — его улыбка, он знал, раздражала многих, и Макото не был исключением. Шоичи нужно было попасть в фокус, а раздражение было лучшим способом.

— Поговорить с тобой хочу.

— О чем? — равнодушно спросил Макото и отвел взгляд. А вот это было плохо. Тем не менее, Шоичи решил попытаться.

— Я только что совершил акт доброй воли. Навещал команду Гриффиндора в больничном крыле…

Макото вскинул голову, вперив в него горящий взгляд.

— И что же? — сладко проговорил он. — Как там наша героическая команда самоотверженных героев? Все ли у них хорошо?

— Макото, — Шоичи мягко улыбнулся. — Это же глупо. Они оклемаются до игры…

— Если с ними больше ничего не случится.

Улыбкой Макото можно было порезаться. Шоичи оскалился в ответ.

— Макото, мы не используем такие штуки. Мы хитроумные, коварные, местами подлые. Мы не сбрасываем наших врагов с лестниц, есть более тонкие методы, ты же знаешь…

— Твои методы, — снова перебил Макото, поднимаясь на ноги, — так тонки, что их не видно. — Он ухмыльнулся. — Я знаю, к чему ты ведешь, Шоичи. И нет. Нет. Мне плевать. Они будут страдать. Я расквитаюсь… — он оборвал сам себя, тяжело дыша. Шоичи склонил голову, щурясь.

— С кем ты расквитаешься, Макото?

— Не твое дело.

— Кто тебя ударил?

— Не. Твое. Дело!

И он развернулся и кинулся по коридору прочь. Шоичи остался стоять перед входом в слизеринскую гостиную с ощущением, что он пропустил нечто важное и что, кажется, ему нужна помощь.



***

После того как гриффиндорская команда по квиддичу покинула больничное крыло, атаки не возобновились, но Джунпею все равно было тревожно. В основном из-за Теппея, конечно: тот выглядел растерянным, вернее даже, потерянным. Однако признаваться ни в чем не хотел и вообще имел наглость утверждать, что Джунпею мерещится. Правда, ровно до следующего завтрака, когда рванул следом за выходящим из Большого зала Ханамией с четверкой его верных прихлебателей: Сето, Фурухаши, Харой и Ямазаки.

Джунпей и Рико нагнали Теппея только в холле — тот смотрел в спины стремительно удаляющимся слизеринцам и хмурился.

— Что это было? — потребовал ответа Джунпей. Теппей покачал головой.

— Ничего.

— Ты ведь говорил с ним, верно? — спросила Рико. После паузы Теппей ответил:

— Да.

— Придурок! — рявкнул Джунпей, но Рико протянула руку, призывая его к молчанию.

— У Ханамии синяк на лице, Теппей. Ты знаешь, откуда?

Тот тяжело вздохнул.

— Я его ударил. Так… вышло. Теперь хочу извиниться. Но он… кажется, не собирается принимать мои извинения.

Джунпей уставился на него, не зная, что сказать. Теппей кого-то ударил? Теппей, который сроду не распускал руки, который кого угодно мог утихомирить словами, который в прошлом году в ночи спасал пауков, предназначенных для демонстрации непростительных заклятий, а за год до этого выкрал всех ежей, трансфигурированных из игольниц, чтобы их не превратили обратно? Что же такого Ханамия сделал?!

— За что? — осторожно спросила Рико. Теппей мотнул головой и сжал кулаки.

— Это… неважно. Просто мне надо с ним поговорить. Пока…

Пока он не сотворил что-нибудь еще из мести, мысленно закончил Джунпей.

Однако ничего не происходило, хотя Теппей, судя по неизменно озабоченному выражению лица, так с Ханамией и не поговорил. Хотелось надеяться, что это не временное затишье, что Имаеши все-таки приструнил своего игрока, ну, или удар Теппея подействовал, однако что-то мешало расслабиться. Некое внутреннее чутье, не иначе, подсказывало Джунпею, что Ханамия еще даже не начал свой крестовый поход против Гриффиндора.

И Джунпей оказался прав.

Первое происшествие случилось за неделю до Хэллоуина, когда замок вовсю украшался к празднику. Летающие светящиеся тыквы, свечи в забралах доспехов и Пивз, внезапно наскакивающий из-за угла, создавали нужный настрой, поэтому ничего удивительного, что двое второкурсников, внезапно увидевших в коридоре, ведущем к гостиной Гриффиндора, двух огнекрабов, пальнули по ним ступефаями. Каким-то неведомым образом заклинания срикошетили и ударили по самим второкурсникам.

Их доставили в больничное крыло под шутки, что на иных детей чай действует не хуже огневиски — потому что, действительно, откуда в коридоре Хогвартса взяться огнекрабам? Однако час спустя в гостиной появился пятикурсник Коки Фурихата, мокрый с ног до головы: он увидел гигантскую саламандру, попытался окатить ее акваменти, но в итоге сам получил в лицо струю воды.

Никто в этот вечер не добрался до гостиной Гриффиндора спокойно, и не всем повезло так, как Коки. Были пострадавшие с ожогами, кто-то завернул себе язык, а кто-то даже наложил на себя петрификус тоталус.

Последним стал Тайга. Что за чудовище он увидел, Джунпей так никогда и не узнал. Зато Тецуя, который возвращался вместе с Тайгой, рассказал, что Тайга начал швырять заклинания одно за другим, а когда те рикошетили, уворачивался — и, зная Тайгу и его скорость, в это легко было поверить, — а потом разозлился и кинулся на тварь с голыми руками.

И разбил. Тварью оказалось зачарованное зеркало. Рядом с ним, написанная на клочке пергамента аккуратным почерком, висела инструкция по нейтрализации.

— Всегда знал, что в Гриффиндоре не умеют читать, — громко заявил Ханамия на следующее утро.

Сразу после завтрака Джунпей попытался отловить Имаеши, а Теппей — Ханамию, но у обоих ничего не вышло: Ханамия оторвался, потому что его шайка устроила толкучку в толпе, а Имаеши просто исчез, будто сквозь стену прошел или спрятался под плащом-невидимкой.

И снова наступило затишье, но теперь Джунпей волновался еще больше. Переход Ханамии от простого членовредительства к опасным шуткам изрядно тревожил — Джунпею не хотелось думать, что будет дальше.

Следующий раз наступил ровно через неделю. После банкета в честь Хэллоуина гриффиндорцы практически полным составом возвращались в свою башню. Рико, как староста, суетилась где-то в начале колонны, покрикивая на первогодок; наверное, ей там помогал Тецуя, но проверить это было невозможно: его, как всегда, никто не замечал. Джунпей с Теппеем, мирно беседуя, шли в последних рядах.

Сначала они не поняли, что произошло. Толпа замедлилась, потом вовсе остановилась, словно кто-то замешкался, пролезая через проем с Толстой Дамой. А потом раздались крики. Переглянувшись, Джунпей и Теппей начали пробиваться вперед.

Сначала все загораживала Рико: она стояла в проеме спиной к ним. Они подскочили к ней одновременно, Джунпей заглянул через ее плечо — и обомлел.

Гриффиндорской гостиной не было. Проем распахивался в звездную ночь со смутно темнеющим вдали Запретным Лесом.

Прошло с полминуты, не меньше, прежде чем Джунпей сообразил, что что-то не так. Он видел открытые окрестности Хогвартса, но из проема дышало привычным теплом гриффиндорской гостиной. Камин остался там же, где был, равно как и вся мебель. Уходили наверх лестницы в спальни. А еще возле проема сидела девочка, явно из младших классов… или висела, Джунпей не рискнул бы сказать. Под ней ничего не было, но она не падала. Правда, судя по тому, как сильно она прижимала руки к лицу, ей было невыносимо страшно.

— Гостиная никуда не делась, — прозвучал невозмутимый голос рядом, и Джунпей увидел, что с другой стороны от проема, тоже внутри, стоит Тецуя. — Просто она прозрачная. — И для верности он постучал пяткой об пол… вернее, об воздух.

Теппей глубоко вдохнул, отодвинул Рико и шагнул в проем. Он не дрогнул, не пошатнулся, не упал — он стоял в воздухе, как на твердом полу.

— Тецуя прав, — проговорил он. — Тут все в порядке.

— Да тут ни хрена не в порядке! — взвился Джунпей. — Что вообще произошло?!

На это ему никто, естественно, не ответил. Тецуя и Рико ушли за деканом; остальные гриффиндорцы один за другим проходили через проем. Самые смелые прыгали, проверяя прочность воздуха, менее рисковые забирались с ногами на диваны и отказывались слезать. Кто-то влетел в стену. Несколько девочек поднялись в спальню и тут же подняли крик, что мальчишки подглядывают снизу. Теппей с восхищением вертел головой.

— Джунпей, ты посмотри, какая красота! Потрясающе же!

— Да обалдеть вообще, — хмуро проговорил Джунпей. Его слегка укачивало, а кого-то, судя по звукам из-за дальнего кресла, даже и не слегка.

— Ну что ты такой хмурый? — спросил, улыбаясь, Теппей, развернулся — и влетел лбом в стену. Вернее, в твердый воздух там, где раньше была стена. — Ох…

— Вот тебе и красота, — пробормотал Джунпей, ощущая недостойное, но очень приятное мстительное удовлетворение. Его эта ситуация крайне нервировала. Если он правильно понимал, кто устроил им такую шутку, то вряд ли этот человек стремился порадовать кого-то, и уж тем более — Теппея. А значит, жди любой пакости.

— Так, ладно, — проговорил Джунпей решительно. В конце концов, они гриффиндорцы, а гриффиндорцы ничего не боятся. — Надо с этим заканчивать. Фините инкантатем!

Ничего не произошло. Несколько человек обернулись на Джунпея с удивлением. Теппей проговорил:

— Ну, вряд ли такой простой способ…

И в этот момент что-то негромко скрипнуло, а потом башня медленно поехала по кругу. Раздался визг, грохот, кто-то свалился на пол, кто-то попытался выскочить в проем, но не успел. Джунпей и сам не устоял бы, если бы Теппей его не подхватил под локоть.

— Вот же сукин сын! — выругался Джунпей.

— Вообще-то это довольно остроумно… — Теппей снова не успел закончить. Каким-то чудом заскочившая в проем Рико замерла на мгновение, открыв рот, а потом выкрикнула заклинание, которое Джунпей не разобрал за общим шумом.

Башня замерла… а потом начала вертеться сверху вниз.

В этот раз на ногах не устоял никто. Джунпей упал, Теппей свалился сверху, пришпилив его к полу — если это был пол, конечно, Джунпей уже ни в чем не был уверен. Их болтало, как в центрифуге, вокруг визжали, рыдали, кого-то тошнило…

Дальше Джунпей помнил очень плохо. Кажется, в какой-то момент он потерял сознание. А потом вращение прекратилось, и оказалось, что профессор Айда стоит на пороге, глядя на них.

Кто и как доставил Джунпея в больничное крыло — этого он не запомнил совсем.

Надо сказать, конкретно эта шутка вызвала у всей остальной школы больше восторга, чем ужаса. Оклемавшиеся гриффиндорцы наперебой рассказывали про прозрачные стены и звездное небо, а Тайга, единственный из всех, кто не угодил в больничное крыло — потому что он в этой свистопляске удержался на ногах, — утверждал, что болтанка тоже была веселая. Передавали, что во время Заклинаний у слизеринцев профессор Араки заявила, что если бы она узнала, кто заколдовал Гриффиндорскую башню, она поставила бы этому ученику зачет автоматом.

Джунпей видел, что после этой истории Теппей снова попытался отловить Ханамию, и ему это почти удалось — он поймал момент, когда они разговаривали в холле, на лестнице, Ханамия стоял на ступеньку выше, из-за чего они были почти одного роста. Теппей что-то сказал ему, как обычно с широкой улыбкой, только Джунпей видел, что улыбка была не настоящая. Ханамия же скривился в ответ, что-то резко бросил и рванул вверх по лестнице.

— Чего ты от него хочешь?

Теппей вздохнул и пожал плечами.

— Я же говорил. Извиниться.

— Но ты ж небось это сейчас и сделал?

Теппей снова вздохнул.

— Да, но… он не принимает моих извинений.

— Да почему ты вообще должен извиняться! — взвился Джунпей. — Этот мудак сломал тебе ногу! Считай, что вы квиты, если ты такой добрый и не хочешь ломать ему ничего в ответ…

Он осекся под темным взглядом Теппея.

— Джунпей, я… я ему хуже сделал.

Развернулся и пошел прочь, слегка прихрамывая. А у плеча Джунпея, в лучших традициях Тецуи, возникла Рико.

— Мы должны разобраться с этим, — твердо проговорила она, глядя вслед Теппею с такой тревогой, что у Джунпея, хотя он и был с ней согласен, защемило сердце. — Пока все не стало совсем плохо.

Но они не успели.



Третье происшествие случилось за неделю до матча. Была обычная, ничем не примечательная пятница, гриффиндорцы один за другом покидали башню — на завтрак, а потом на занятия. Джунпей вышел вместе с Рико, которая, как обычно, замыкала толпу первокурсников — она очень серьёзно относилась к своим обязанностям префекта. Завтрак прошёл без происшествий — если что-то и началось в это время, кто-то слишком близко сидел, или держался за руки, или что угодно в этом роде, то Джунпей ничего не заметил.

Зато на занятиях стало твориться странное. Дело было на гербологии, совместной с Хаффлпаффом; Вакамацу, который работал вместе с Джунпеем, повернулся к нему за какой-то надобностью — и вдруг пошёл красными пятнами, глядя ему за спину. Недоумевая, Джунпей оглянулся — и увидел, что за его спиной увлеченно целуются Ринноске и Шун.

Класс стих. Мгновеньем спустя эти двое едва ли не отскочили в разные стороны, глядя друг на друга с суеверным ужасом.

— Эээ... — проговорил профессор Такеучи не меньше чем через минуту. — Прошу прощения, молодые люди...

Больше он ничего не сказал — видимо, у него не было слов. Впрочем, ни у кого не было; однако урок продолжился, а Ринноске и Шун поспешно разбежались по разным сторонам теплицы.

Следующее занятие, по заклинаниям, прошло без происшествий, если не считать того, что в начале урока профессор Араки отозвала Рико и что-то тихо у неё спросила.

— Что такое? — нервно поинтересовался Джунпей, когда Рико села на своё место рядом с ним. Она ответила, хмурясь:

— Она спросила, не приносил ли кто в гостиную Гриффиндора какую-то особенную еду или питье. Похоже, у нее на занятии тоже что-то произошло…

— Но вроде же ничего такого не было, — хмурясь, проговорил Джунпей.

— Угу, — согласилась Рико.

И только за обедом беспорядок начался в полной мере. Джунпей, на счастье ли, на беду ли, на обед опоздал — профессор Араки задержала его, потому что он получил «О» за последнее эссе, и она желала знать, в чем дело. Дело было, по правде сказать, в том, что когда Джунпей писал это эссе, его голова была забита проблемой с Ханамией, перспективами команды в этом сезоне, а более всего — смутными отношениями между Рико и Теппеем, так что ему было немного не до заклинаний, но объяснять все это профессору Араки он не стал. Кое-как отболтался, сказав, что непременно исправится, и пошел в Большой Зал. Очень уж хотелось есть.

Это чувство прошло, стоило ему только переступить порог. За столом Гриффиндора творился абсолютный бедлам — все побились по парочкам и увлеченно обжимались. Хаффлпаффцы смотрели на них круглыми глазами, кое-кто хихикал в кулак. Среди рейвенкловцев тоже были посмеивающиеся, хотя большинство делали вид, что ничего не видят. Правда, и за тем, и за другим столом были отдельные возмущенные и расстроенные лица, кто-то рыдал, кто-то явно был готов идти и разбираться. Зато слизеринцы веселились вовсю, хохотали и свистели, а Ханамия выглядел настолько довольным, что невозможно было не понять, кто всему виной. От преподавательского стола к гриффиндорцам уже бежали профессор Айда и мисс Гарсия.

Часть гриффиндорцев расколдовалась сама, Джунпей не понял, каким образом, кого-то оттащили в больничное крыло. Оставшиеся за столом сидели бледные и подавленные. Джунпей смотрел на Рико — она уткнулась головой в грудь Теппея и отказывалась смотреть по сторонам.

— Что случилось? — спросил Джунпей, искренне надеясь, что его голос звучит ровно. Теппей вздохнул и погладил Рико по голове.

— Рико… эээ… — он не договорил, но тут она заговорила сама, не поднимая головы:

— Я целовалась с четвероклассником…

У Джунпея потемнело в глазах. Он сжал кулаки, стараясь выровнять дыхание. Хотелось кого-нибудь убить — вернее, не кого-нибудь, а виновника всего этого бедлама. У Теппея между бровями залегла складка, вид он имел страдальческий, и Джунпей не выдержал — набросился на него, потому что больше было не на кого:

— Ты видишь, что он творит? Видишь?! Ты все еще хочешь перед ним извиняться?!

— Джунпей…

— Я ему ноги повыдергаю! — резко перебил Джунпей. — Просто так, безо всякой магии. Чертов слизеринский ублюдок!

— Ты же не можешь утверждать наверняка… — устало проговорил Теппей — впрочем, тон его был таким, что стало понятно: он и сам уверен, что внезапный порыв страсти среди гриффиндорцев — дело рук Ханамии.

После обеда все на время стихло. А потом началось по новой, правда, в основном среди старших классов, шестого и седьмого. Парочки зажимались на уроках, в коридорах, кто-то снова попал под обстрел у всех на глазах, во время ужина. В конце концов всем гриффиндорцам было велено пройти в свою гостиную и не покидать ее до особого распоряжения.

Джунпей, Рико и Теппей пришли последними — Рико собирала младших, а они двое ей помогали. В гостиной, когда они вошли, творилось все то же самое — разве что на обжимающиеся парочки никто больше не смотрел. Кроме Рико — она, понаблюдав пять минут, тихо сказала:

— Похоже, после поцелуя чары спадают. Помните, как на гербологии у Шуна и Ринноске?

Джунпей не хотел вспоминать — наоборот, он предпочел бы это навсегда забыть и только мысленно благодарил небеса за то, что опоздал на ужин и не видел, как Рико целовалась с четвероклассником. Теппей, правда, видел. И заодно утешил Рико после. Умеет он оказываться рядом в нужный момент, в отличие от Джунпея…

Дострадать на эту тему ему не дали: проем открылся, и в гостиную вошел профессор Айда, а сразу за ним — Имаеши. Джунпей едва не возмутился, что слизеринец у них забыл, а потом сообразил: Имаеши староста школы, логично, что он один из тех, кто будет разбираться в произошедшем.

— Что у вас происходит? — мрачно спросил декан. Рико начала объяснять, но Джунпей вдруг понял, что не очень ее слышит — в ушах будто зазвенело, а заодно исчезло периферийное зрение, оставив перед глазами коридор, в конце которого стоял Имаеши. Вот он поправил очки, и в стеклах блеснули отсветы камина, озарив его лицо. Вот он улыбнулся, красиво изогнув тонкие, четко очерченные губы. Вот чуть колыхнулись его слегка растрепанные, наверное, очень мягкие волосы, когда он повернул голову, чтобы взглянуть на Джунпея…

Уголки рта опустились вниз, губы приоткрылись. Глаза за стеклами очков широко распахнулись, и Джунпей с болезненной ясностью увидел, какие у Имаеши длинные ресницы — наверняка задевают линзы, когда он моргает.

Это было самое прекрасное зрелище, которое Джунпей когда-либо видел в своей жизни. Да как он мог думать, что был влюблен хоть в кого-нибудь? Никто в целом мире не мог сравниться с Имаеши — с…

— Шоичи… — выдохнул Джунпей. И, словно завороженный собственным именем, Шоичи шагнул к нему. Джунпея обуял бешеный восторг — я ему тоже нравлюсь! — и в этот момент Шоичи оказался совсем близко, вплотную, его руки обвили талию Джунпея, а Джунпей зарылся пальцами ему в волосы — и они действительно оказались очень мягкие, прохладными, скользящими между пальцами.

Они поцеловались.

Долю секунды Джунпей пребывал на вершине блаженства.

А потом в уши ворвались голоса: Рико, Теппея, профессора Айды. Зрение снова стало нормальным, и краем глаза Джунпей уловил ошарашенные лица гриффиндорцев.

А перед ним стоял Шоичи Имаеши — совершенно обычный, все тот же раздражающий очкарик с наглой мордой, и смотрел он на Джунпея с глубочайшим отвращением. Впрочем, Джунпей подозревал, что сам выглядит как-то так же.

— Я убью его! — прошипел Имаеши, развернулся и вылетел из гриффиндорской гостиной.



***

Шоичи домчался до входа с слизеринскую гостиницу, не разбирая дороги, но там остановился, сообразив, что в таком состоянии заходить внутрь нельзя. Его трясло от злости. Мало того, что шуточка Макото, что бы он там ни сотворил, поставила Шоичи в идиотское положение, так он еще и утратил контроль над собой! Попадись ему Макото вот прямо сейчас — Шоичи шарахнул бы по нему Круциатусом, не меньше. От самой идеи внутри потеплело.

Проблема, однако, состояла в том, что Круциатус не помог бы. Во-первых, на Макото это не подействует в должной мере, разве что обозлит. Во-вторых, уголовно наказуемо.

Убийство тоже не подходило. Опять же, уголовно наказуемо, если попадешься, да и слишком просто, Макото даже не успеет помучиться. А потом небось еще и явится мстительным духом. Шоичи не боялся мстительных духов, но если уж избавляться от Макото, то раз и навсегда.

Исключить из команды — не вариант, ему уже явно наплевать на квиддич, это только развяжет ему руки. Сбросить с метлы во время матча… тогда они, скорее всего, проиграют, а это в планы Шоичи не входило.

Голова отказывалась работать ясно, и это тоже злило. Хьюга, твою мать! Джунпей Хьюга! Почему это не могла быть Айда, она хотя бы девочка! Шоичи раздраженно пнул стену и, естественно, ушиб палец.

Боль немного прояснила сознание, и Шоичи решил: раз он сам не в состоянии мыслить здраво, ему нужен тот, кто умеет думать не хуже его самого и, более того, в любой ситуации хранит ясность сознания. Есть такое свойство у учащихся факультета Рейвенкло.

Не то чтобы об этом никто не знал, скорее мало кто задумывался: мощь команды Рейвенкло заключалась не только в сильных игроках, выходящих на поле. У команды Рейвенкло был восьмой игрок, также пришедший из Поколения Чудес. Два года назад, встретив — не вполне случайно — этого игрока в коридоре, Шоичи посетовал, что жизнь несправедлива — в Слизерин ведь никто из Поколения Чудес не попал. Но ему, сказал Шоичи, не нужны эти дуболомы, умеющие только мячик кидать, а вот от такого восьмого игрока он бы не отказался.

В ответ на это восьмой игрок рассмеялась, тряхнула длинными волосами и, заложив сумку за спину, сказала, что она квиддичной команде Слизерина не нужна, мозгов там своих хватает. И нет, она не Ханамию имеет в виду.

В ответ на это Шоичи предложил помочь ей донести сумку.

В ответ на это Сацки Момои пригласила его в следующие выходные в Хогсмид.

Словом, Шоичи очень нужно было с ней увидеться, и чем скорее, тем лучше. Пока до нее не дошли слухи о случившемся в гриффиндорской гостиной. Лучше он расскажет все сам.



***

В субботу гриффиндорцев продержали в строгом карантине в гостиной, причем полдня башню со всех сторон исследовали профессор Араки, профессор Айда и профессор Харасава на предмет заклятий, испаряющихся зелий и тому подобного. Но ничего не нашли.

Вечером их отпустили на ужин, который, к счастью, прошел без происшествий. Как реагировали на гриффиндорцев за столами других факультетов, Джунпей не знал — он старался по сторонам не смотреть. Особенно на слизеринский стол, конечно. К счастью, никто из тех, кто наблюдал злосчастный поцелуй, никак Джунпея не подкалывал, но он сильно сомневался, что они не разнесут эту новость по другим факультетам. Оставалось надеяться, что Имаеши тоже постарается эту историю забыть.

Так что Джунпей был неприятно удивлен, когда на следующее утро перед ним, угодив лапой в его омлет, опустилась школьная сова с запиской от Имаеши. В записке было: «Встречаемся сегодня, в двенадцать, в «Трех метлах». Не опаздывай ^___^»

— Что ему нужно? — нервно спросил Джунпей, показав записку Теппею и Рико. — Он же не насчет… этого?

— Я думаю, он как раз насчет этого, — твердо сказала Рико. — И тебе обязательно надо с ним встретиться.

Джунпей уставился на нее с ужасом, потом перевел взгляд на Теппея. Тот улыбался.

— Один не пойду! — резко заявил Джунпей. Рико вздохнула.

— Разумеется, ты не пойдешь один, о чем ты? Не на свидание же он тебя зовет. Я пойду вместе с тобой.

И почему-то слегка покраснела.



Погода стояла ясная и прохладная, самое то для прогулок. Они шли по тропинке, ведущей в Хогсмид, бок о бок, но не держась за руки – Рико это не особенно любила, да и увидят, начнутся разговоры про парочку…

Правда, сегодня видеть особо было некому. Тропинка, обычно забитая парочками и группками, нынче была почти пуста, не считая группки девочек, которую Джунпей и Рико миновали вскоре после ворот Хогвартса. Девочек было четыре, все из Хаффлпаффа, три утешали четвертую.

- Кажется, она с кем-то из наших встречается, - Рико болезненно скривилась. – Вернее, встречалась. После того, что было позавчера…

Джунпей тоже поморщился. Вчера они не видели, что творится в школе, только товарищей по факультету, мрачных и подавленных, зато сегодня Джунпей наблюдал последствия проклятия во всей красе: и разбитые носы, и заплаканные глаза, не говоря уж о дурацких шуточках со всех сторон. Больше всего глумились, конечно, слизеринцы, но и с других факультетов шутников хватало.

Зато в «Трех метлах» народу набилось полно, в том числе и из Хогвартса, но опять же, совсем не было парочек, только горячо обсуждающие что-то – наверняка пятницу – группки и подавленные одиночки. Впрочем, нет, одна парочка была: Тайга и Тецуя сидели за столиком недалеко от бара, и Тайга увлеченно жевал, а Тецуя меланхолично тянул через соломинку слоистый коктейль. Джунпей успел подумать, а не подойти ли к ним поздороваться, но тут Рико подхватила его под руку и потащила куда-то в сторону.

Имаеши сидел за столиком в углу, у самого дальнего окна, и он тоже был не один. Джунпей с некоторым изумлением уставился на его спутницу — это была Сацки Момои из Рейвенкло, староста факультета и лучшая ученица своего курса, и он совершенно не понимал, что она здесь делает. Рико при виде Момои нахмурилась.

— Доброго вам дня и присаживайтесь, — заулыбался Имаеши. Он выглядел совершенно спокойным и невозмутимым, и Джунпей мысленно ему позавидовал. Сам он не мог смотреть Имаеши в глаза. — Вы знакомы с Сацки?

— Наслышаны, — сурово ответила Рико, садясь за стол. Джунпей присел рядом. Под их взглядами Имаеши снова заулыбался, протянул руку и сжал ладонь Момои.

— Мы с Сацки встречаемся, — пояснил он мягко. — Но здесь она потому, что, как я полагаю, может помочь нам разобраться с этой проблемой.

Момои улыбнулась — один в один как Имаеши, — уложила подбородок на скрещенные руки и внимательно посмотрела на Хьюгу и Рико.

— Кое-что я уже знаю от Шоичи, но мне нужна ваша версия событий. Расскажите мне, пожалуйста, обо всем, что произошло между вами и Ханамией.

Они говорили час, не меньше, и под конец Хьюга даже немного охрип, хотя, по его ощущениям, Рико говорила больше. Взгляд у Момои был острый, внимательный; временами она посматривала на Имаеши, а потом снова переводила взгляд на них.

Когда они закончили — историей про любовное проклятие, не упомянув, впрочем, о злосчастном поцелуе, — она проговорила, глядя на Рико:

— Прошу прощения, мисс Айда, я правильно понимаю, что у вас особые отношения с Теппеем Киеши?

Рико побагровела, а Джунпей, наоборот, почувствовал, как кровь отливает от лица. Он слышал, что говорили об аналитических способностях Сацки Момои, более того, он видел, как это работает во время матчей. Неужели же…

— Мы… — Рико поперхнулась словами и почему-то посмотрела на Джунпея, — мы встречались. Год назад, до того, как он попал в больницу с коленом… — Она смолкла, глядя в стол.

— Я понимаю, — мягко проговорил Момои. Потом посмотрела на Хьюгу, перевела взгляд на Имаеши. — Расскажите мне, пожалуйста, в подробностях, что произошло позавчера.

Пришлось рассказывать снова — в этот раз Момои то и дело останавливала их, перебивала, задавала уточняющие вопросы, просила повторить. Когда дошли до злосчастного поцелуя, Джунпей замялся, и Момои, заметив это, улыбнулась:

— Вообще-то Шоичи мне уже все рассказал. Совсем все. Я просто хочу понять, что именно там произошло. Расскажите мне все с того места, как вы вошли вечером в гриффиндорскую гостиную.

Рико метнула на Джунпея быстрый взгляд, потом проговорила:

— Мы вошли вместе с Джуном и Теппеем…

— Нет, — перебила Момои. — В каком точно порядке вы вошли?

— Ну, сначала я, — удивленно протянула Рико, — потом Джун, потом Теппей… а что?

— А следом за вами пришли профессор Айда и Шоичи?

— Да.

— Именно в таком порядке?

— Да!

Момои посмотрела на Имаеши.

— Через одного, — проговорила она.

Имаеши кивнул было, потом тут же нахмурился:

— Но Киеши? Через двоих? Хотя нет…

— Нет! — перебила его Момои, замотав головой. — Смотри: мисс Айда, Хьюга, Киеши, профессор Айда, ты… Если бы не через одного, то вас с Хьюгой бы не поразило! Просто Теппей Киеши был исключен из проклятия!

Имаеши открыл было рот, но тут Джунпей не выдержал:
— Вы о чем вообще?!

— Сацки думает, что проклятие поражало всех, кто входил в гриффиндорскую гостиную или выходил из нее, — пояснил Имаеши. — Через одного. То есть…

— Подождите, — Джунпей поднял руку, призывая к тишине. — Но… Рико зашла передо мной… Теппей — после меня, разве их не должно было…

— Нет, — твердо ответила Момои. — Смотрите, из того, что мы имеем как факт, совершенно очевидно, что проклятие, что бы это ни было, не подействовало на Киеши, как будто его не было. То есть, считайте, это были мисс Айда, вы, профессор Айда, Шоичи.

— Подождите… — повторил Джунпей, с ужасом глядя на Рико. — Но тогда выходит, что…

@темы: фанфик, Мартовский фестиваль: Имаеши Шоичи

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Работа #5

[kuroko-no-fest]

Название: Четыре года
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Мидорима/Такао
Выпавший персонаж в лотерее: Ниго
Тип: слэш
Рейтинг: PG
Жанр: slice of life, драма, флафф
Размер: миди, ~14500 слов
Саммари: Затяжная весна Хоккайдо может принести сюрпризы там, где их не ждёшь
Дисклеймер: отказываюсь
Предупреждения: постканон, вольное обращение с характерами
Ссылка на скачивание: .doc

Работа была написана для Мартовского фестиваля

На улице шёл дождь. Мидорима поднял воротник куртки повыше и поёжился. Пёс копался где-то в кустах и был, разумеется, по уши в грязи. Но горячая ванна в такую погоду вызывала у Мидоримы только радость, пусть и первым он забросит туда пса.

И только потом сможет забраться сам.

Пёс выкатился под ноги чёрно-коричневым мячом. Белой шерсти не было видно под слоем грязи, но ярко-голубые глаза сияли. Мидорима с неохотой наклонился и вытащил из его зубов палку, а потом, размахнувшись, с силой бросил её подальше. Пёс с радостным лаем бросился за ней, принимая игру. Его совершенно не смущала ни льющаяся с неба вода, ни лужи, по которым он елозил животом.

Поднялся сильный ветер, и находиться на улице стало окончательно невыносимо. Мидорима осмотрелся, проверяя, нет ли никого из прохожих, и резко свистнул. Пёс тут же оказался рядом, выскочив совсем не там, где ждали.

Всё-таки стоило купить линзы. В такой дождь, особенно без зонта, очки были совершенно бесполезны.

Подняв пса на руки, чтобы тот никуда не убежал, Мидорима направился к выходу аллеи. Стоя под берёзами ещё можно было хоть как-то защититься от дождя, но когда он дошёл до улицы, его сразу продул насквозь ледяной ветер с моря. Мидорима так и не смог привыкнуть к затяжным вёснам Хоккайдо.

Зачем-то поправив очки, Мидорима побрёл к дому. Пёс начал дрожать в руках, и пришлось прижать его к себе покрепче, хотя бы так согревая. Он свернул в небольшой проулок и прошёл несколько домов, пока не уткнулся в небольшой круглосуточный магазин. Может, и стоило в него зайти за продуктами, но не в таком же виде. Тем более что ему неделю назад пришлось сильно потратиться на новую куртку и теперь следовало экономить.

Отвернувшись, Мидорима ускорился, благо до дома оставалось каких-то пять минут. И не заметил человека, выходящего из магазина.

Потирая плечо, Мидорима пробормотал извинения и уже собрался идти дальше, как в рукав вцепились:

— Шин-чан?

Только один человек мог так его называть. Но сейчас этот человек должен был быть в Токио, брать интервью или снимать людей — Мидорима не очень разбирался в работе журналиста. Но точно знал, что Такао, последний год старшей школы не расстававшийся с камерой, пошёл учиться на фотографа, откуда ему был прямой путь в фоторепортёры.

— Шин-чан! — в голосе Такао звенели удивление пополам с радостью. — Это и правда ты! Вот уж не ожидал тебя тут встретить… И не думай ещё раз сбежать, нам о многом надо поговорить.

Мидорима разглядывал Такао и не знал, чего ему хочется больше: вырвать руку и уйти, или остаться и поговорить. Но Такао смотрел так требовательно, держал так крепко, что он сдался:

— Не на улице же. Я живу недалеко, зайдёшь?

— Отлично, — Такао подтащил его ближе к себе и всунул в руку зонт. Он вёл себя так, словно с последней встречи не прошло столько времени. Словно они всё ещё были студентами. — Держи, тебе удобнее нести, ты выше.

Мидорима покорно взял в руки зонт и повёл Такао к себе. Пёс на руках зашевелился и отряхнулся, явно радуясь, что на него перестало капать сверху.

Шли они молча. Такао не навязывался и не торопился рассказывать о прошедших годах. Мидорима чувствовал на себе его цепкий взгляд, но упорно смотрел на дорогу. Случайная встреча выбила его из колеи, и он не знал, как себя вести.

Точнее, как ответить на все те вопросы, что ему, несомненно, зададут.

Небольшая квартира на втором этаже встретила теплом. Мидорима разулся и, показав Такао, где гостиная, прошёл прямо в куртке в ванную. Пёс в руках тут же начал вырываться, пытаясь укусить за всё, до чего мог дотянуться. Мидорима недовольно покачал головой: пёс при виде воды становился совершенно невыносимым.

— Скажи… — за спиной раздался голос Такао. Мидорима как раз умудрился засунуть пса под струю воды и поэтому не мог обернуться, что бы посмотреть на его лицо. — Это ведь маленький хаски? Как же их там зовут…

— Кли-кай.

— Да, он самый. Такой же был у Куроко в школе. Ниго, кажется?

Пёс, услышав своё имя, радостно гавкнул и завилял хвостом. Мидорима, воспользовавшись тем, что пёс отвлёкся, тут же вылил на него немного шампуня.

— Это он и есть.

Такао молчал, и Мидорима едва заметно улыбнулся. Он почти видел эту борьбу недоумения с любопытством на чужом лице. Пёс попытался укусить за палец, но лишь получил по носу.

— Ты же мне расскажешь, как он к тебе попал? — не выдержал Такао. Мидорима хмыкнул:

— Да, если ты его вытрешь. Из всех людей меня он воспринимает хуже всего. Особенно когда я затаскиваю его в ванную.

Такао не возражал, и Мидорима, всучив ему полотенце и пса, вытолкнул их в коридор.

О горячем душе сейчас не было и речи, но ему требовалось хотя бы несколько минут побыть одному и привести мысли в порядок. Хвала Будде, что у него сейчас был этот пёс. Им хотя бы можно ненавязчиво занять Такао.

Плеснув себе в лицо тёплой водой, Мидорима тщательно растёр щёки. Очки лежали рядом, и собственное отражение в зеркале расплывалось. Устало усмехнувшись, он надел очки обратно и вышел из ванной.

Пёс встретил его радостным лаем, и Мидорима поморщился:

— Помолчи, еда будет позже.

— Никогда не думал, что ты будешь говорить с собакой. — Такао сидел на полу и складывал мокрое полотенце. Мидорима пожал плечами и отобрал его, чтобы повесить. Такао тенью последовал за ним.

— Он умный, всё понимает. Что хочет понимать, само собой разумеется.

— Ты так и не рассказал, как он к тебе попал, — напомнил Такао.

— Всё довольно просто, — Мидорима поставил чайник на огонь и полез за заваркой. Где-то у него оставался женьшеневый чай, который так любил Такао. Он надеялся, что это не изменилось. — Куроко тоже здесь. И он сейчас в больнице, я же пока присматриваю за его собакой.

— Что-то серьёзное?

— Нет, отравился несвежей рыбой. Положили на неделю, может, на две. А я пока вожусь с ним, — Мидорима кивнул в сторону пса, уже успевшего забраться на колени к Такао.

— Вы дружите?

— Общаемся, — поправил его Мидорима. — И нет, я не полюбил собак. Просто Куроко решил, что ветеринар справится с ним лучше, чем кто-либо другой.

Такао открыл рот и снова закрыл. Мидорима спокойно ждал, когда же плотину прорвёт, но на его лицо предпочитал не смотреть, разглядывая узор на бежевом чайнике.

— Ты же учился на врача, — наконец сказал Такао. — Ты три чёртовых года учился на врача, и тебе это нравилось. Так почему?..

— Так получилось, — пожал плечами Мидорима, так и не дождавшись окончания фразы. Он всё ещё не смотрел на Такао. — Я перевёлся как раз после третьего курса. Мне потребовалось догнать всего несколько предметов, а в остальном специализации близки. Так что… пусть у меня и не получилось стать врачом, я всё равно могу лечить. Хоть и не людей.

Он говорил спокойно, давно смирившись с таким положением дел. Это в первый год было тяжело, особенно когда ему требовалось находить общий язык с животными, с которыми он никогда не ладил. Но вскоре он понял, что те мало отличаются от людей, и в чём-то с ними гораздо проще. Тогда всё пошло на лад.

И если выбирать из всего, что произошло в последние годы, смена профессии была меньшим из того, о чём жалел Мидорима.

— Я, конечно, многого не знаю, — вдруг сказал Такао, вырвав Мидориму из своих мыслей. — Но мне кажется, что ветеринарам даже сложнее. Ведь ваши пациенты не могут сказать, что и как у них болит.

— Зато они не врут, как люди.

— И всё же, — с нажимом произнёс Такао, и Мидорима почувствовал, как внутри разлилось тепло от этих слов.

— Да, ты прав, — тихо согласился он, отворачиваясь к плите, чтобы не было заметно румянец на щеках. — В этом есть своя сложность.

Чайник почти закипел, и Мидорима снял его с огня. Заливая заварку и наблюдая сквозь стекло, как пляшут чаинки в воде, он почти поверил, что главного рассказывать не придётся.

— Знаешь, мне столько хочется спросить, что я не могу выбрать, с чего начать, — признался Такао, машинально поглаживая пса. Тот млел и подставлял то одно ухо, то другое.

— Можешь начать с того, что сам расскажешь мне, как оказался в Вакканае, — предложил Мидорима. — Не самый популярный город, само собой разумеется.

— Как сказать, — хмыкнул Такао, — всё-таки порт.

Мидорима приподнял брови и укоризненно посмотрел на Такао. Тот рассмеялся и развёл руками:

— Хорошо-хорошо, рассказываю. Я здесь по работе, в командировке. Возвращаюсь с Сахалина. Журналу, где я работаю, потребовались фотографии для статьи.

— Что там может быть интересного? — удивился Мидорима.

— Ну как тебе сказать, — улыбнулся Такао. — На Сахалине есть очень красивые места.

— Насколько я помню, ты всегда предпочитал фотографировать людей.

— Всё меняется, Шин-чан. На четвёртом курсе на практике нас отправили на Байкал. Может быть, ты ещё помнишь. Там я и понял, что природу фотографировать приятнее, и сменил специализацию. Хоть мне и не пришлось для этого сбегать на другой остров.

Мидорима едва заметно дёрнул плечами. Он чувствовал, что Такао всё ещё обижен на него за то молчаливое исчезновение. Потому и не стремился задавать вопросы, словно не хотел ворошить прошлое.

— Я действительно собирался позвонить, — вырвалось вдруг у Мидоримы. Он крутил в руках собачью миску, словно не знал, что с ней делать. Пёс жалобно заскулил, и Мидорима, вздрогнув, положил в неё еду и поставил на пол.

По полу застучали когти.

— Ну конечно, — в голосе Такао слышался сарказм.

— Можешь не верить, но это так, — Мидорима разлил чай по чашкам и сел за стол, напротив Такао. Смотреть ему в глаза было тяжело, но иначе разговор совсем не клеился.

— Тогда почему не позвонил?

Мидорима уставился в чашку. Тогда он действительно хотел сказать, что уезжает. Но Такао всё ещё не вернулся с Байкала, а дозвониться туда не получалось. То ли телефон был отключен, то ли барахлила связь. Мидорима даже пришёл к нему домой, и открыла ему младшая сестра Такао. Ей он и сказал, что уезжает, отдал несколько томов новеллы, диск с музыкой и ушёл. Тогда это казалось ему удачей, что тяжёлый разговор не состоялся. Теперь же приходилось подбирать слова и объяснять то, что старался не признавать даже перед самим собой.

— Сначала я был занят тем, что обживался на новом месте, само собой. Кроме того, мне не хотелось ни с кем общаться… по многим причинам. А затем… Возможно, тебе и не понять, но мне было неловко звонить спустя столько месяцев.

— Ты решил, что тебя никто не ждёт, — заметил Такао. Мидорима крепко, до побелевших пальцев, сжал кружку с чаем и кивнул:

— Примерно так.

— Ты идиот, Шин-чан. Такой идиот, что у меня просто нет слов. У тебя так мало веры в твоих друзей?

— Скорее в себя самого, — через силу усмехнулся Мидорима. — И в мои социальные навыки. Ты сам всегда говорил, что они у меня на низком уровне.

— Я потратил на их развитие шесть лет своей бесценной жизни, — возмутился Такао. — Хочешь сказать, что зря?

— Нет, как оказалось, я стал достаточно коммуникабелен, чтобы даже обзавестись постоянными пациентами. Ты не поверишь, но некоторые животные признали меня.

— О, это серьезное заявление, — кивнул Такао. Глаза его смеялись. — Хорошо, ты прощён.

— Правда? — едва заметно улыбнулся Мидорима. Он не ожидал, что всё будет так просто. Но, зная Такао, всё ещё только начиналось.

— Конечно. Я не могу на тебя долго злиться, когда ты так искренен. Хотя не думай, что я забыл, — пригрозил Такао.

Мидорима на мгновение прикрыл глаза. Да, он тоже вряд ли забудет эти четыре года. Опасная цифра, тяжёлая. В ней было много всего такого, что не хотелось вспоминать.

Пёс не нашёл лучшего момента, чтобы напомнить о себе. Он сел посередине кухни и громко заскулил, смотря то на одного, то на другого.

— Что это с ним? — опасливо спросил Такао.

— Представления не имею, — пожал плечами Мидорима. — Возможно, пёс решил, что мы уделяем ему слишком мало внимания.

— И часто такое происходит?

— Если есть кто-то, помимо хозяина.

— Ниго, иди сюда, — позвал Такао, и пёс снова оказался у него на коленях.

— Ты его избалуешь.

Такао закатил лаза:

— Ничего страшного с ним не случится. Это всё лучше, чем сидеть на холодном полу.

— Климат Хоккайдо подходит собакам этой породы лучше, чем токийский, — наставительно произнёс Мидорима.

— Верю на слово, — фыркнул Такао. — А тебе как местный климат? Не замерзаешь?

Мидорима помолчал несколько секунд, прежде чем ответить.

— Терпимо.

Такао внимательно смотрел на него, и Мидорима повернулся к окну. Их разговор маятником ходил из стороны в сторону, то напоминая школьные, да и институтские разговоры, то снова возвращаясь к неприятным темам.

— Как много людей знает, что ты здесь?

Мидорима прикрыл глаза. Он ждал этого вопроса с того самого момента, как увидел Такао. Нет, даже раньше, когда ещё был в Токио и собирал свои сумки.

Он знал, что однажды, так или иначе, они встретятся, и Такао спросит его об этом.

— Ма…ма знает, сестра тоже. Не уверен насчёт отца, вероятно, они не говорят об этом. Акаши. Куроко. Ну и кое-кто из Сейрин, мы сталкивались, когда они приезжали к нему в гости.

— Что случилось между тобой и родителями? — тихо спросил Такао. — Или это один из тех вопросов, которые мне лучше не задавать?

— Отчего же, — сухо усмехнулся Мидорима. — Ты ведь всё равно узнаешь, само собой разумеется. Да и, раз уж мы встретились, стоит сказать сразу. Если коротко, я ушёл из дома. Отец не желает слышать обо мне, так, по крайней мере, было четыре года назад. Сомневаюсь, что что-то изменилось.

— Это из-за того, что ты стал ветеринаром? — начал Такао, но потом сам же себя перебил. — Нет, вряд ли. Скорее это следствие, чем причина.

— Ты прав, — губы заболели от улыбки, но Мидорима ничего не мог с этим поделать. Он откинулся спиной на стену, смотря куда-то мимо Такао в одну точку. Начиналось самое сложное, но слова, как назло, не шли. Он и так не был мастером разговоров, в этом плане ничего не изменилось.

Такао выжидательно молчал.

— Причина в том, что мой отец посчитал, что мне никогда не стать врачом. Неудачный вышел каминг-аут, мне велели катиться на все четыре стороны, что я и сделал. Тогда мне это показалось неплохим решением, само собой разумеется.

— Каминг… Ты серьёзно? — Такао сидел абсолютно ошарашенным, давно он его таким не видел. Мидорима снял очки и потёр переносицу.

— Да, Такао, ты верно понял. Я сказал родителям, что я гей. Всё тогда вышло не так плохо, как я рассчитывал, но и не так хорошо, как я всё-таки надеялся.

Такао сидел, крепко сцепив руки в замок перед своим лицом и молчал. По нему было видно, что он явно не ожидал услышать нечто подобное. Что ж, усмехнулся Мидорима, у него никогда не получалось нормально сообщать шокирующие новости. Каждый раз он выпаливал всё без подготовки, не просчитав чужую реакцию.

— Шин-чан, я… — Мидорима покачал головой, прерывая его.

— Такао, тебе пора. Уже поздно, скоро перестанут ходить автобусы.

— Выгоняешь? — моментально вскинулся Такао.

— Нет. Даю возможность всё обдумать в спокойной обстановке и… без меня. Поверь, так будет лучше.

Такао стукнулся лбом о свои сжатые в кулак пальцы и резко встал. Пёс скатился с его колен и недовольно заворчал, намекая на небрежное отношение к себе. Но Такао даже не заметил этого.

— Хорошо, — странно бесцветным голосом произнёс он. — Раз ты так сказал, то… Но не думай, Шин-чан, что я не вернусь.

— Конечно, — кивнул Мидорима, вставая, чтобы проводить. — Ты знаешь, где я живу.

Он не верил в то, что слышал. Но не сомневался, что поступил правильно. Скрывать такое от Такао было бы ещё большим предательством, так же как и удерживать его возле себя насильно. Потому, закрывая за ним дверь, Мидорима был уверен, что больше они не увидятся.

Мидорима вернулся на кухню и тщательно вымыл обе чашки. Протирая их полотенцем, он думал о том, что правильно было бы принять ванную, а после лечь спать, но сил почти не осталось. Пёс всё так же сидел на полу и внимательно следил за ним своими невозможно голубыми глазами. В такие моменты Мидорима чувствовал себя как под рентгеновскими лучами, как будто рядом с Куроко, читавшим людей как открытую книгу. Может, именно поэтому тот и выбрал нынешнюю профессию, где этого не требовалось.

Мидорима не был уверен, что хотел бы знать об окружающих его людях столько, сколько знал Куроко.

Он прошёл в комнату и лёг на диван. Пёс тут же забрался следом и, не спрашивая разрешения, устроился у Мидоримы на груди. Запустив пальцы в густую шерсть, он устало спросил:

— Как ты думаешь, он вернётся?

Пёс тихо заскулил.

— Вот и я так думаю, — согласился Мидорима, чувствуя себя так же паршиво. — Плохой из тебя вышел талисман дня для раков, почти всё время и просидел у Такао на коленях. Разве так делается?

Одарив пса укоризненным взглядом Мидорима закрыл глаза и некоторое время вслушивался в тиканье часов и тихое сопение. Скоро он провалился в беспокойный сон.





Пёс безобразничал. Стоило Мидориме отвернуться или, не приведи Будда, уткнуться в книгу, как он шкодил. Начинал скрести когтями обивку дивана или примеривался к книжным полкам. Россыпь игрушек в углу пёс гордо игнорировал.

Но когда Мидорима не отводил от него взгляда, пёс усаживался мордой к стене и задирал голову. Этот надменный жест Мидорима знал ещё со школы и просто терпеть не мог.

— На улице дождь и сильный ветер, — в который раз за вечер произнёс Мидорима. Раздражение клокотало уже где-то на уровне шеи, ещё чуть-чуть, и оно грозило захлестнуть. — Тебя попросту сдует!

Пёс продолжал сидеть неподвижно, и только уши чуть дёрнулись на звук голоса.

— Ты там был час назад, ничего не изменилось. Мы погуляем завтра в два раза дольше, если позволит погода.

Желание швырнуть тапком в наглую псину почти достигло апогея, как вдруг в дверь позвонили. Гадая, кто бы это мог быть, Мидорима пошёл в коридор, отпихивая ногой крутящегося юлой пса. Тот радостно лаял и ничуть не напоминал оскорблённую невинность.

— Актёр, — вздохнул Мидорима и открыл дверь. За ней стоял Такао.

В первый момент он не поверил своим глазам. Со дня их встречи прошла почти неделя, и Мидорима был уверен, что Такао давно вернулся в Токио. Но нет, вот он, стоит на лестничной площадке и широко улыбается.

Мидорима сглотнул. Сердце билось где-то под горлом и очень мешало говорить. Так что даже выдавить из себя приветствие не получалось.

— Не ждал, — констатировал Такао. — Я даже не знаю, Шин-чан, обижаться ли мне на то, что ты считал меня лгуном, или радоваться, что некоторые вещи в тебе не меняются. Ты всё так же удивляешься моим, как ты выражался, выходкам.

— Если бы ты, Такао, вёл себя как разумный, адекватный человек, я бы не удивлялся, само собой разумеется, — надменно произнёс Мидорима и не смог сдержать ответной улыбки.

Такао расхохотался и, наклонив голову набок, спросил:

— Впустишь?

Мидорима поспешно шагнул в сторону, освобождая проход. Такао вошёл внутрь, потрепал мешавшегося под ногами пса по голове и поставил на тумбочку пакет. Он громко звякнул.

— Что это? — сдвинул брови Мидорима.

— Да-да, это именно то, что ты подумал. Я притащил с собой пиво, потому что разговаривать на трезвую голову на такие темы мне не хватает смелости, а очень хочется. Так что мы сегодня пьём.

— Такао, меня унесёт с одной банки, — Мидорима вздохнул, глядя, как раздевается Такао.

— Поэтому это почти всё мне, — заверили его в ответ. — Дозволяю тебе цедить одну банку хоть всю ночь, я же мужественно выпью всё остальное. Будем считать это твоей первой разрешённой выходкой, идёт?

Такао подмигнул, и Мидорима сдался. Впрочем, если быть честным с собой, то он сдался ещё в ту секунду, когда открыл дверь. Такао обладал просто магической силой втягивать его в свои сумасбродные идеи, и нельзя сказать, что Мидорима так уж часто был против.

Скорее, ему не хватало всего этого последние четыре года.

Они устроились на полу в гостиной. Пёс метался от одного к другому и выглядел совершенно счастливым. Такао болтал без умолку, рассказывая о своей поездке на Сахалин, и о последующих спорах с заказчиком. Мидорима молчал и внимательно слушал, впитывая в себя этот вечер с его громким уютом.

Только Такао мог создавать вокруг себя хаос, жить без которого потом становилось почти невозможно.

Открытая Мидоримой банка так и стояла почти не тронутая, а возле Такао ряд пустых только рос.

Наконец, когда истории из жизни фотографа кончились, а взгляд стал несколько расфокусированным, Мидорима понял, что сейчас его начнут допрашивать.

— Когда ты понял, что ты, ну, это…

— В школе, — ответил Мидорима, с некоторым весельем наблюдая за мучениями Такао в подборе слов. Пара глотков пива уже успели ударить в голову, несмотря на плотный ужин, на котором настоял Мидорима.

— В которой из? — подозрительно уточнил Такао, окинув его долгим взглядом.

— В одной из, само собой, — хмыкнул Мидорима, не собираясь уточнять. — Тебя волнует моя ориентация?

— Да. Нет. Э, не знаю, как объяснить, — Такао слишком сильно махнул рукой, и несколько капель пива попали псу на морду. Тот возмущённо чихнул и отошёл к своей лежанке. — В общем, да, волнует, но я не испытываю негатива. Мне интересно. Моя очередь!

Мидорима пожал плечами. Он и не собирался спорить, просто воспользовался моментом растерянности Такао, когда от него можно было добиться наиболее честного ответа.

— Почему парни?

— Странный вопрос. Если бы я понимал механизм действия, то давно бы решил эту проблему.

— А это проблема?

Мидорима нахмурился, формулируя:

— Это создаёт некоторые неудобства в моей повседневной жизни. Но я не считаю себя ущербным, само собой разумеется.

— Это хорошо, — так серьёзно закивал Такао, что Мидориме на миг стало жарко. Он понял, что в случае чего, ему бы доказывали собственную нормальность, и то, что это вряд ли было бы адекватным, Мидорима не сомневался.

В некоторых, да во многих, если стараться быть непредвзятым, вещах энтузиазм Такао выходил за рамки всех приличий и норм.

— Шин-чан, сколько раз ты влюблялся?

— Это слишком личный вопрос.

— Обещаю, что не буду спрашивать, кто это.

— Хорошо, — вздохнул Мидорима. — Один.

— А со сколькими встречался? — хитро прищурился Такао. Мидорима поспешно сделал несколько глотков, чувствуя, как пересохло в горле. Признаваться в таком было стыдно, хотя ничего преступного он и не совершал.

Но вбитые с детства мысли о том, что секс должен быть только по любви, хоть и относился к числу предрассудков, но избавиться от них было тяжело.

— С тремя. Такао, я же не спрашиваю тебя о том, сколько девушек у тебя было! Имей совесть.

— Легко ответить — пять, я ненамного ушёл вперёд, — пожал плечами Такао. Мидорима снова глотнул пиво, пряча глаза. Не стоило задавать этот вопрос. Внутри от ответа Такао сразу же заскребли кошки.

Не стоило вообще интересоваться личной жизнью Такао.

Такао замолчал, раскачиваясь взад-вперёд. Пёс успел уснуть, уютно свернувшись вокруг мягкой игрушки. Мидорима некоторое время бездумно смотрел на него, чувствуя, как тело охватывает сонливость.

Он и правда совершенно не мог пить. После небольшой дозы его почти сразу же начинало клонить в сон.

— А какой тип парней тебе нравится?

— Не скажу, — голова закружилась, и Мидорима осторожно растянулся на диване. Сразу стало легче, хотя потолок всё ещё не собирался вставать на место.

— Шин-чан, так не честно! — возмутился Такао, подбираясь ближе. Подхватив недопитую Мидоримой банку, он устроился на полу возле дивана.

— А у нас и не было уговора, что я буду отвечать на твои вопросы.

— Ты что, засыпаешь? — всполошился Такао.

— Угу.

— Эй, я надеялся, что от алкоголя ты станешь болтливым! Не смей спать, пока я всё не узнаю.

— А я и не говорил… — тут Мидорима не удержался и зевнул. — Что стану разговорчивым.

— Обманщик, — укорил его Такао, но ответить Мидорима не успел. Мелькнула мысль сказать Такао, чтобы не допивал его банку, но сознание провалилось в сон.

Проснулся Мидорима от звонка будильника и несколько минут не мог понять, где он находится. Вспомнив, что вчера он пил с Такао, Мидорима начал шарить рукой в поисках очков. Те обнаружились под диваном. Рядом сидел грустный пёс и преданно сверлил его взглядом.

— Подожди пять минут, я помню про тебя, — хрипло произнёс Мидорима и откашлялся. В горле было сухо.

Такао обнаружился в спальне, впрочем, чего и следовало ожидать. Постояв с минуту возле кровати и зачем-то потрогав пальцами одеяло, Мидорима вернулся в гостиную, машинально пересчитывая банки. Целой или хоть сколько-нибудь заполненной не осталось ни одной, и при мысли о том, что Такао всё же допил его пиво, в груди стало жарко. Зло выдохнув, Мидорима быстрым шагом прошёл в ванную, чтобы умыться холодной водой.

Но щёки всё равно горели почти всё то время, что он выгуливал пса.

Вернувшись домой, Мидорима сразу отправился на кухню. У него ещё был почти час свободного времени, и поднять Такао, прежде чем уйти на работу, он успевал. Так что пока Мидорима сидел, слушал гороскоп, и краем глаза следил за туркой.

Он почувствовал на себе взгляд и повернулся. Такао, сонный, стоял в проёме, прислонившись к стене. В его глазах всё ещё стояла сонная муть, и плавало спокойствие пополам с извечными весёлыми искрами.

Мидорима вытащил один наушник.

— Ты не представляешь, Шин-чан, как это круто — начинать своё утро с тебя и гороскопа Оха Асы. Как там, кстати, поживают скорпионы?

— Вы сегодня вторые, — усмехнулся Мидорима, переводя телефон в ждущий режим и освобождаясь от проводов. — Счастливый талисман — зелёный шейный платок, кстати, можешь у меня его взять, когда будешь уходить.

— Непременно, — Такао душераздирающе зевнул и, наконец, отлепился от стены. — А мне кофе выделишь?

— Это тебе, снимай, — Мидорима отвернулся и посмотрел в окно. Низкорослые кусты, заполнявшие двор, едва заметно шевелились на ветру. Сегодня было гораздо теплее, чем вчера, и можно было даже почти поверить, что лето не за горами. Но на Хоккайдо погода изменчива.

— Ты научился варить кофе? — искренне удивился Такао.

— Неужели ты считал меня таким безнадёжным?

— Просто ты раньше никогда его не пил.

— Я и сейчас не пью, — отрезал Мидорима, надеясь, что никаких вопросов за этим не последует.

Такао, не спрашивая разрешения, уже пошарил у него на полках и выудил кружку, подаренную одним из благодарных клиентов. Мидорима сохранил её только потому, что это был первый подарок, да ещё и от ребёнка. У него просто не поднялась рука её выбросить.

Такао лишь выразительно вскинул брови, рассматривая намалёванную собачью морду, у которой одно ухо загибалось, образуя ручку.

— Молчи, Такао.

— Конечно, Шин-чан. Можно она будет моя? — кротко спросил Такао, прижимая кружку к себе.

— Да, — кивнул Мидорима, не сразу сообразив, о чём его спросили. А потом застыл, переваривая — он всё ещё не мог привыкнуть, что Такао — не сон. И тот не собирался исчезать.

Возможно, Такао действительно будет к нему наведываться, может, даже несколько раз в год.

Если это всё не мечты, Мидорима был бы только счастлив.

— Вкусно получилось, — оценил Такао, попробовав кофе. — Шин-чан.

— Да? — через десять минут стоило выходить, но Мидорима не торопился. Он был готов даже кощунственно опоздать, лишь бы продлить эти минуты, наполненные умиротворением.

— Дай мне свой номер. И, пожалуйста, не меняй его больше, не предупредив.

Глядя в глаза предельно серьёзного Такао, Мидорима понял, что действительно не сможет ещё раз так сделать.

— Хорошо.





За четыре года Мидорима успел отвыкнуть от неожиданных появлений Такао. Хуже был только Куроко, но с ним они хотя бы о самих встречах договаривались заранее.

Поэтому, когда Такао вдруг возник на пороге лечебницы, Мидорима сначала вздрогнул и лишь потом закатил глаза:

— Я занят.

— А где Ниго? — Такао ввалился внутрь, извинился перед пожилой дамой за беспокойство, кошку которой Мидорима как раз осматривал, и нагло просочился ему за спину.

— Дома, само собой разумеется.

— Ты, ветеринар, держишь бедное животное в четырёх стенах, одного?

— Такао, я не в состоянии уследить за всеми четвероногими, которых за день приводят сюда. И по своей инициативе увеличивать их количество — уволь.

Кошка не могла дождаться лучшего момента, чем этот, чтобы перевернуться на спину и попытаться оцарапать руку Мидоримы. С трудом удержавшись от того, чтобы не съездить нахалке по носу, Мидорима поднял мрачный взгляд на Такао.

— Злой Шин-чан!

— Дождись своей очереди.

— Я без животного, — ухмыльнулся тот в ответ.

— Так пойди и возьми его, — раздражённо бросил Мидорима. — Ключи в сумке, квартиру, я надеюсь, ты найти в состоянии. И не мешай мне, ради Будды.

— Ты и правда разрешаешь? — вытаращился на него Такао.

— Да. Но если вы начнёте меня раздражать, вышвырну на улицу обоих, само собой.

— Мы будем тихими, как мышки, — заверил его Такао и, подмигнув, умчался.

— Главное, чтобы не как крысы, а то вас и клетками не удержишь, — проворчал себе под нос Мидорима. Но тут он нащупал ту самую шишку, ради которой сюда и привели кошку, и всё остальное перестало его занимать.

Такао с псом вернулись через час. Как назло, аншлаг, начавшийся ещё с утра, и не думал заканчиваться. Бывали, конечно, дни и загруженнее, но только по вечерам пятницы или субботы. С чего вдруг столько больных в будний день — не понятно.

Такао, как и обещал, был тих и нем — в первые полчаса. Он и пёс активно осваивались в том углу, что им выделил Мидорима.

Заговорил Такао, разумеется, первым. Отвлёкшись от очередного несчастного животного с запором, Мидорима увидел, как он болтает с довольно миловидной девушкой, принёсшей попугая. И вскоре они разговаривали на три голоса, пытаясь переорать чёртову птицу.

Недовольно покачав головой, Мидорима взглянув в несчастные глаза пса, которого держал в руках, и мстительно прописал самое дорогое лекарство. Он, конечно, сомневался, что его лекция о правильном питании достигнет ушей хозяйки, но может хотя бы денежные затраты заставят её задуматься.

До конца рабочего дня оставалось полчаса, когда Мидорима отпустил последнего клиента. Такао полулежал на диване для посетителей, а у него на животе дремал пёс.

— Кто-то обещал молчать, — сурово начал Мидорима, стягивая перчатки.

— Зато я узнал много чего интересного о тебе, Шин-чан, — Такао сел и с наслаждением потянулся. Пёс недовольно слез на пол и начал вылизываться.

— Мне не интересно.

— А ты популярен у дам. Та девушка с попугайчиком очень жалела, что «этот строгий врач такой холодный»… — процитировал Такао не своим голосом.

Мидорима фыркнул:

— Та, как ты выразился, девушка замужем, у неё есть ребёнок. Помимо того попугая, у них ещё две собаки, одна кошка и несколько хомяков. Госпожа Маиру — частый гость этой лечебницы, так что не придумывай.

— Хорошо, вообще-то так сказала одна старушка, но я решил тебе польстить, — покаялся Такао. — Сам понимаешь, от неё это звучит не очень.

— Бери пса, и выметайтесь отсюда, — решительно оборвал его Мидорима.

— Шин-чан?..

— Кварцевание кабинета, идиот. Скоро закрытие.

— До него ещё двадцать пять минут, — уже на выходе крикнул Такао. — Неужели ты кощунственно уйдёшь пораньше?

— Вот трепло, — устало вздохнул Мидорима, подхватывая цветок в горшке и выходя из комнаты.

— А цветок зачем с собой?

— Не сиди на ступеньках, холодно, — возмутился Мидорима. Такао лишь безмятежно улыбнулся. — Нельзя при кварцевании, может погибнуть.

— Откуда у тебя такое чудо?

— Куроко. Он решил, что это придаст кабинету уют.

— Тогда я притащу два, — решил вдруг Такао, отбирая у подбежавшего пса палку. Тот не отдавал, со смешным рычанием вцепившись в неё зубами.

— Только этого мне не хватало.

— Но он же прав. И потом, ты так хорошо заботишься о животных, Шин-чан, что с цветами проблем не возникнет.

Мидорима закатил глаза и ничего не ответил. В душе, конечно, ему было приятно это слышать, но Такао об этом знать не следовало.

Следующие двадцать минут они молча стояли возле входа в лечебницу. Такао играл с псом, а Мидорима просто смотрел на них. На небе ярко светило солнце, не было ни одной, даже самой маленькой тучи, и до заката оставался ещё целый час. Воздух был наполнен запахом хвои, растущей вокруг лечебницы, и Мидорима с наслаждением вдыхал его полной грудью.

— Ты по делу? — спросил он у Такао. Тот запрокинул голову, и посмотрел на Мидориму.

— Можно сказать и так. Я тут вычитал, что солнечные дни у вас — редкость, и потому не мог не вытащить тебя на улицу. Прогуляемся сейчас немного, Шин-чан?

— Хорошо, — легко согласился Мидорима. — Я знаю одно место неподалёку, можно сходить туда.

— Отлично, — Такао тут же вскочил на ноги. — Там ещё долго?

— Три с половиной минуты.

Такао фыркнул и скорчил уморительную физиономию. Мидорима и забыл, каким он мог быть порывистым и подвижным, как текучая вода. Он отлично баламутил тот омут, что представлял из себя Мидорима, вносил в него свежую струю.

В последние несколько дней дышалось значительно легче, Мидорима так себя не чувствовал с самого приезда на Хоккайдо.

Закрыв лечебницу и отдав пса на попечение Такао, они неторопливо пошли по аллее в сторону моря. Порт находился восточнее, а там, куда они собрались, начиналась прибрежная полоса. В том месте можно было бы даже купаться, если бы температура воды позволяла.

Пёс без труда наматывал вокруг них круги, ничем не показывая усталости, Такао жмурился довольным котом и подставлял лицо солнцу, а Мидорима скользил взглядом по Такао и не мог оторваться.

— Шин-чан, надеюсь, ты готов к очередному раунду нескромных вопросов? — Такао повернулся к нему, смешно нахмурившись. Мидорима усмехнулся:

— Я и не надеялся, что они так быстро у тебя закончатся.

— Разумеется, я стараюсь дозировать своё любопытство, чтобы ты не ушёл в глухую несознанку, — согласился Такао. — Значит, Акаши в курсе?

— Разумеется, — Мидорима даже удивился. — Тебя это удивляет?

— Скорее раздражает, — честно признался Такао. — Ему ты сказал.

— Ты не прав, — спокойно возразил Мидорима. — Я ничего не говорил Акаши о том, что куда-то собираюсь. Он сам узнал и очень помог мне с переездом.

— Например? — Такао выглядел явно задетым. Мидорима прикрыл глаза, вдруг остро ощутив, как сглупил тогда, вот так сорвавшись с места. Ведь всё могло выйти иначе, сохрани он связь с Такао.

Если бы не страх проговориться…

— Например, именно он свёл меня с Куроко. Я и не знал, что он учится на Хоккайдо. А так я хотя бы имел представление о том, куда переехал.

— И часто он сюда наведывается?

— Периодически, — уклончиво ответил Мидорима. — Это же Акаши, он не может не держать рук на пульсе. Иногда мне кажется, что даже захоти я спуститься на дно океана, он и там бы нашёл меня и поинтересовался, не нужно ли мне чего-то.

— Не замечал за ним раньше, — вырвалось у Такао невольное. Мидорима улыбнулся.

— Он никогда не заявляет об этом прямо, но его тотальная опека зачастую несёт в себе ещё и этот смысл. Тут я согласен с Куроко.

— Ну, в любом случае, я рад, что ты был здесь не один, — помолчав, произнёс Такао. Пёс, шедший слева от него, поднял голову на звук его голоса и тихо заскулил.

Мидорима не ответил. Он не хотел рассказывать о том, как тяжело было первые месяцы, особенно под понимающим взглядом Куроко. Тот, как всегда, увидел больше, чем ему рассказали. Но он никогда не позволял себе лезть кому-то в душу, если в этом не было острой потребности, и вот за это Мидорима был ему благодарен.

Так же как и за то, что ни он, ни Акаши, нисколько не изменили своё мнение о Мидориме, узнав не самые приятные для большинства людей факты.

— Нам ещё долго? — спросил Такао, отвлекая от мыслей. Мидорима опомнился и осмотрелся:

— Нет, почти пришли.

Аллея здесь делала поворот, и море открывалось неожиданно. Пока они шли медленным шагом, солнце начало закатываться за горизонт, и потому волны были окрашены в розово-оранжевый цвет. Яркий закат пламенел над спокойной водой, и это было настолько красиво, что захватывало дух.

Такао замер, заворожённый, и, не отрывая взгляда от заходившего солнца, полез в сумку.

— Я уж думал, ты без фотоаппарата, — улыбнулся Мидорима и, подумав, сел прямо на песок. Земля была ещё холодная, но закат не должен был продлиться долго, и ничего с ним за это время не случится. Пёс тут же подбежал и сел возле ног, тоже уставившись на воду.

— Шин-чан.

— Да? — Мидорима посмотрел на стоявшего рядом Такао.

— Скажи, у тебя есть возможность взять несколько выходных на неделе? Два, а лучше три.

— Что ты задумал? — поинтересовался Мидорима, зная, что согласится. Не так уж и важно было, зачем эти выходные, но раз Такао спросил…

— Мне надо в Биэй. Сегодня звонил начальник, новый заказ, — Такао повернулся к нему. — Наш журнал хочет выпустить очередную статью о знаменитом Голубом пруде. Я решил не отказываться от такой возможности задержаться на Хоккайдо. Не хочешь съездить вместе со мной?

— Это в больше чем в двухстах километрах, — заметил Мидорима. — Как планируешь туда добираться?

— Думаю взять напрокат машину, — Такао запрокинул голову и раскинул в сторону руки. — Не люблю, знаешь ли, автобусы в таких поездках. Они не дают просто остановиться и сфотографировать очень красивые места, которые мы не замечаем за разрекламированной мишурой чего-то известного. Так поедешь?

— Когда? — коротко спросил Мидорима.

— Чем раньше, тем лучше, — Такао всё ещё смотрел в небо, у Мидоримы перехватило дыхание от этой картины. Последние отблески заката догорали над водой и ложились яркими мазками на лицо Такао, начал подниматься ветер.

Мидорима встал и методично отряхнул куртку и штаны от песка.

— Мне нужно поговорить с начальством, так что не раньше, чем послезавтра. И да, у меня есть условие.

— Какое? — Такао, наконец, повернулся к нему; его губы расплывались в счастливой улыбке. Мидорима поправил очки, стараясь скрыть неловкость.

— Мы одолжим машину у Куроко. Под твою ответственность, само собой разумеется.





Такао зашёл за ним ближе к вечеру. У больницы, где лежал Куроко, ещё не должны были закончиться приёмные часы, а Мидорима сегодня работал неполный день. Пёс встретил Такао, как своего, и никак не желал отходить, пока Мидорима одевался.

— Ты остаёшься дома, — отрезал он, игнорируя умоляющие глаза пса. — С собаками в больницу нельзя.

Такао молчал, не вмешиваясь в их противостояние. Он стоял возле двери и с понимающей усмешкой наблюдал за Мидоримой.

Они вышли из квартиры и раскрыли свои зонты. Шёл моросящий дождь, и ветер, дующий с моря, то и дело пронизывал насквозь. Такао похлопал себя по карманам куртки и вдруг воскликнул:

— Шин-чан, я забыл у тебя пакет!

Мидорима вспомнил, что у него и правда был с собой ярко-красный пакет из супермаркета.

— Такао, ты идиот.

— Там фрукты для Куроко, — начал оправдываться Такао. — Шин-чан, давай вернёмся? Он тяжёлый был, я его рядом с тумбой поставил и забыл… Ну хочешь, я один сбегаю, а?

— Иди уже, — проворчал Мидорима, протягивая ключи. Такао с радостным кличем, как будто ему было пятнадцать, а не двадцать пять, умчался в сторону подъезда. Хорошо ещё они не успели далеко уйти.

А Мидорима ещё несколько секунд стоял и смотрел на свою горящую ладонь, по которой случайно скользнули пальцы Такао.

Вернулся он быстро. Торжествующе потряс забытым пакетом, вернул ключи и пошёл вперёд, насвистывая себе под нос весёлую мелодию. Мидорима проводил его подозрительным взглядом, но ничего не сказал. Тем более к остановке подъезжал их автобус, и следовало поторопиться.

В палату их пустили без проблем. Такао несколько минут забалтывал очаровательную девушку из гардеробной, и им даже выделили пару халатов, так как до конца приёмных часов оставалось совсем немного времени.

Куроко встретил их удивлённым взглядом и радостной улыбкой. Мидорима предупредил его, что зайдёт, но не стал рассказывать о Такао, так что получился практически сюрприз.

— Здравствуй, Такао-кун, давно не виделись, — приветствовал его Куроко, откладывая в сторону книгу

— Да уж, сколько лет, сколько зим, — Такао подошёл к койке и водрузил на неё пакет. — Держи, надеюсь, тебе всё это можно.

— Да, я уже могу есть всё, что хочу, — спокойно подтвердил Куроко. — Меня теперь лечат не от этого.

— Что-то серьёзное?

— Нет, скорее профилактика. Здесь очень странные врачи. Когда я попал сюда, то они почему-то решили провести мне комплексное лечение всего организма.

— Может, у них мало работы? — весело предположил Такао.

— Скорее они делают всё, чтобы её было меньше в будущем, — проворчал Мидорима. — Здравствуй, Куроко.

— Добрый вечер, Мидорима-кун. Как Ниго, не безобразничает?

— Мы уживаемся, — уклончиво ответил Мидорима, не зная, стоит ли ему уточнять или нет. В целом ведь всё и правда было хорошо. Особенно для них двоих.

— Кстати, о Ниго, — широко улыбнулся Такао. — Вот, держи.

Из-за пазухи был извлечён взъерошенный и моментально заскуливший пёс и торжественно вручен Куроко. Ему мгновенно облизали всё лицо, но, судя по счастливой улыбке, Куроко был не против.

— Ты всё-таки притащил его сюда, — закатил глаза Мидорима, не зная, плакать ли ему или смеяться. Такао развёл руками.

— Я решил, что бесполезно тебя переубеждать, потому и вернулся за Ниго.

— Это было очевидно, само собой разумеется.

— Так ты знал? — возмутился Такао. — И ничего мне не сказал?

— Зачем? — Мидорима поправил очки, пытаясь скрыть смех в глазах. — Это позволило мне обойтись без нарушения правил больницы. Вся ответственность на тебе, само собой.

— Эксплуататор, — припечатал Такао. Куроко тихо рассмеялся и засунул пса под одеяло, на случай, если в палату заглянет сестра.

Мидорима присел на стул возле окна, а Такао нагло устроился прямо на кровати. Куроко не возражал — он жадно слушал новости о Токио и о тех знакомых, с кем он не созванивался или не общался в социальных сетях.

Мидорима тоже слушал, улавливая какие-то вещи о Такао, которые пропустил. Ему самому то не хватало духа задать на первый взгляд простые вопросы, то он просто о них не вспоминал, захваченный собственными мыслями. А вот у Куроко таких проблем не было, и он методично выспрашивал у Такао о том времени, что они не выделись.

Ниго то и дело пытался выползти из-под жаркого одеяла, но его упорно заталкивали обратно. Один раз пришлось ловить всем троим, когда он вылез со стороны ног и чуть не упал с кровати.

— Спасибо, Такао-кун, что захватил Ниго, — Куроко улыбался и почёсывал пса за ухом. Тот отвоевал себе место на одеяле и теперь блаженствовал. — Я успел по нему соскучиться.

— Я примерно о том и подумал, когда узнал, сколько ты тут лежишь, — Такао бросил на Мидориму насмешливый взгляд. — Куроко, у нас к тебе есть просьба.

— Это была твоя идея, само собой, — тут же вставил Мидорима.

— Ну уж нет, я вообще хотел взять в прокате, — парировал Такао. — В общем, Куроко, не мог бы ты нам на два дня одолжить машину? Мне по работе надо съездить в Биэй, и я вытащил с собой Шин-чана. Кстати, ты не представляешь, с какими слезами радости его начальник благодарил меня за то, что хоть кто-то умудрился вытащить его в отпуск. Он что, и правда даже дня не брал?

— Я могу быть не в курсе, но не помню такого, — ответил Куроко. Кончики его губ были приподняты, а сам он переводил взгляд с одного на другого. — В любом случае, зная Мидориму-куна, я не удивлюсь, если так и есть.

— Вы двое! — возмутился Мидорима. — Я работаю всего лишь три года, многие японцы игнорируют свои отпуска, в этом нет ничего удивительного.

— Ну, кроме того, что молодой парень так поступает… — Такао подмигнул, а Куроко тихо рассмеялся, уловив намёк. — Обещаю, что с машиной буду осторожен, в случае чего, мне точно не хочется за неё выплачивать, — Такао переключился с Мидоримы на Куроко и молитвенно сложил руки. — Одолжишь? А то я не понимаю упорство Шин-чана.

— Уверен, Мидорима-кун не даст тебе гонять, даже если бы ты захотел, так что забирайте, всё равно пока без дела стоит, — пожал плечами Куроко. — Но я понимаю его предвзятость к прокату. Это портовый город, Такао-кун. И, несмотря на малое население, здесь много приезжих. Цены в таких местах обычно не самые приятные.

— О, то есть ты спасёшь наши деньги? — обрадовался Такао. — Отлично!

Мидорима устало вздохнул и посмотрел в окно. Он рад был видеть Куроко, тем более тот выглядел лучше, чем две недели назад. И то, что его ещё не отпускали, а, значит, пёс останется с ним, не пугало. Пока Такао рядом, Мидориму вообще ничего не пугало, словно именно сейчас всё было по плечу.

Он прекрасно понимал, что это ощущение всесилия иллюзорное, но менять ничего не хотелось.

— Куроко, а ты кем работаешь?

— Я механик в порту, слежу за двигателями в машинном отделении кораблей.

— Ничего себе, — присвистнул Такао от удивления. — Никогда бы не подумал, что ты интересуешься физикой. Хотя, среди вашего Поколения Чудес, только Шин-чан да Акаши выглядят очень серьёзными.

— К твоему сведению, Мурасакибара-кун тоже хотел поступать на факультет физики, но любовь к сладкому победила, — Мидорима хмыкнул, глядя на то, с каким лицом это рассказывал Куроко.

— Не верю! — помотал головой Такао. — Врёшь ведь всё!

— В качестве доказательства могу привести несколько переписок с ним, там мы обсуждали последнюю книгу Хокинга.

— Чёрт, основы мироздания рухнули, я не знаю теперь, во что мне верить, — Такао патетично заломил руки. — Любите вы рушить чужие представления, как так можно?

— Не волнуйся, Такао-кун, уверен, ты тоже с этим справляешься, — безмятежно ответил Куроко, бросив взгляд на Мидориму. Такао расхохотался, а сам Мидорима попытался поинтересоваться, на что это были намёки, но его перебили.

— Куроко, ответь мне на один вопрос. У вас в порту никаких легенд не ходит, случайно? — Такао хихикнул. — Ну там, о зашикивараши, который живёт в порту, и благодаря этому забарахлившие механизмы излечиваются и начинают работать.

— Такао-кун, это жестоко, — нахмурился Куроко, отвернувшись.

— Вообще-то ходят, — вставил Мидорима. — Куроко старается об этом не распространяться, но его сдала его же собственная команда.

— Мне иногда хочется зашить рот Изуки-семпаю, — вздохнул Куроко.

Такао тут же переключился на тему Сейрин, и всё оставшееся время до ухода, хохотал над историями, некоторые из которых произошли не без участия Мидоримы.

Когда настало время уходить, Куроко протянул Мидориме ключи и как-то странно улыбнулся. Мидорима слишком хорошо знал Куроко и постарался не обращать на это внимания.

— Спасибо, что пришли. Удачной поездки.

— Я прослежу, чтобы всё было в порядке.

— Не сомневаюсь, — кивнул Куроко и задумчиво посмотрел на Такао. — Знаешь…

Он замолчал, а потом, прикрыв глаза, светло улыбнулся и перебил сам себя:

— Нет, ничего важного. Извини, Мидорима-кун.

— Что ты хотел сказать? — нахмурился Мидорима в ответ.

— Что я просто рад за тебя. Хорошего вам вечера, Такао-кун, заходи ещё, пока будешь на Хоккайдо.





Небольшая хонда серо-зелёного цвета вызвала у Такао восхищённый свист. Он даже прошёлся вокруг неё несколько раз, прежде чем открыть и сесть внутрь. Мидорима стоял рядом и ждал, когда пёс нагуляется, и его можно будет тоже закинуть в машину. Такао за это время как раз успеет немного освоиться.

— Я готов, — позвал тот через пять минут. Свистнув, чем вызвал у Такао насмешливое приподнимание бровей, Мидорима наклонился и подхватил под живот подбежавшего пса. Вместе они сели на переднее сидение машины, правда, пришлось до упора отодвинуть назад кресло, чтобы уместились ноги.

— Ну что, вперёд? — весело спросил Такао. У него сегодня было на удивление хорошее настроение, несмотря на прогноз погоды, обещавший ливень, и Оха Асу, предрекающую скорпионам предпоследнее место. Мидорима даже умудрился найти его талисман, но Такао только отмахнулся.

Они медленно выехали со двора, и встроились в поток автомобилей. Трасса была оживлена, и некоторое время Такао был полностью сосредоточен на дороге, привыкая к незнакомой машине. Мидорима не отвлекал, смотря в окно и машинально почёсывая пса за ухом. Тот млел, буквально растёкшись по коленям, и вёл себя абсолютно адекватно. Впрочем, как и обещал Куроко.

Наконец, судя по расслабившимся плечам Такао, можно было выдохнуть и успокоиться. За чертой города он прибавил, и они бодро поехали прямо навстречу чёрным тучам, идущим с юга. Мидорима с некоторой тоской посматривал на них, понимая, что вряд ли им повезёт, и вдруг выглянет солнце. Здесь, на Хоккайдо, прогноз погоды был очень условной вещью, и чаще всего сбывались именно негативные.

— Ты уверен, что мы не поздно выехали? — в который раз поинтересовался Мидорима, бросив взгляд на часы.

— Я же сказал, что мы остановимся в онсене, как раз рядом с Биэй. А с утра, пока нет туристов, отправимся к пруду. И уже после этого спокойно поедем обратно.

— Я помню. Но мы успеем?

— Конечно, положись на меня, — Такао улыбнулся.

Начался дождь, и крупные капли барабанили по стеклу. Пёс, опёршись передними лапами в дверь, смотрел, как стекают струи воды. Такао рассказывал о своей прошлогодней поездке на Кюсю, где он попал в буран, а Мидорима просто слушал его голос, хмыкая в особо забавных моментах.

Было хорошо и спокойно, и в душе теплилась надежда, что хотя бы сегодня его не будут допрашивать. Мидориме не хотелось ничего вспоминать. Они были в дороге, вдвоём, не считая пса, и это легко перекрывало его приезд на Хоккайдо.

Сегодня вообще была первая его поездка за все четыре года за пределы Вакканая. Но Такао об этом знать было не обязательно.

Так, с ничего не значащими разговорами под радио, они и доехали до онсена.

Дождь преследовал их всю дорогу, прекратившись лишь где-то за тридцать километров до конечной точки. Поэтому когда они остановились и вышли из машины, пёс выскочил первым, свалился прямо в лужу и целеустремлённо бросился к ближайшим кустам. Мидорима его прекрасно понимал. Хонда оказалась слишком миниатюрной для его роста, и пять часов в машине были всё-таки не самыми приятными в его жизни.

Такао выглядел мрачным всё то время, пока они расплачивались за снятый номер и осваивались в нём. Мидорима бросал на него обеспокоенные взгляды, не понимая, что могло его так задеть.

— Что-то случилось? — всё-таки не выдержал он.

— Да так, ерунда, Шин-чан, не обращай внимания, — тут же встряхнулся Такао и улыбнулся.

— Всё же.

— Не привык я к такому дождю, — пожаловался Такао через минуту, поёжившись от внимательного взгляда Мидоримы. — Столько красивых мест проехали, а я так и не смог остановиться и сфотографировать их. Надеюсь, на обратной дороге будет светить солнце. Ну или хотя бы без воды с неба. Там, случайно, никто кран не забыл закрыть?

— Помолись местному божеству, вдруг услышит, — усмехнулся Мидорима, неторопливо переодеваясь в юката. Он чувствовал себя успокоенным — настроение Такао напрягало, тот должен быть всегда бодрым и весёлым, иначе это не Такао.

А что делать в таких ситуациях Мидорима не знал.

— Если и услышит, вряд ли его влияние распространяется до Вакканая, — фыркнул Такао. — Ты готов?

— Иди первым, мне надо позвонить, — попросил Мидорима. Он как раз успел достать телефон и теперь стоял с ним возле выхода на энгаву.

Такао пожал плечами и, прокричав что-то вроде того, чтобы он поторопился, отправился в купальни. Мидорима проводил его взглядом и устало сполз по стене, прикрыв глаза. Дорога далась ему не просто как в физическом, так и в моральном плане. Ощущать Такао так близко, что они изредка сталкивались локтями, было слишком… Сильно. Он уже успел отвыкнуть за столько лет от близких контактов. И потому сейчас наблюдать за тем, как Такао разденется донага и залезет в воду, было бы чересчур. Уж лучше он просто посидит здесь пять минут и подождёт.

Расчёт был верным, и Мидорима, торопливо скинув юката, присоединился к Такао, пускавшему по воде пузыри. Пса взяли с собой, и тот послушно улёгся возле скамеек, не привлекая к себе внимания. Удивительно, но, несмотря на вечер, купальня была пустой.

— Ты ведёшь себя, как ребёнок.

— Я же не заставляю тебя повторять за собой, — фыркнул Такао, вынырнув на поверхность.

— Как будто бы я стал, само собой разумеется.

— Шин-чан, скажи, неужели я так никогда и не смогу развести тебя на какое-нибудь дурачество? И вся моя жизнь пройдёт зря? — Такао слишком сильно махнул руками, и брызги полетели в сторону Мидоримы.

— Я поражён, что это и есть главная цель в твоей жизни.

— Разумеется, о центр моего мира!

Мидорима почувствовал, что краснеет от таких слов. Он прекрасно понимал, что это просто шутка и подначка, но сказано это было таким тоном, что…

В любом случае, надеяться на лучшее, пусть и желанное, Мидорима не собирался. Он давно вышел из того возраста, когда стоит верить в чудеса.

Забравшись в воду и откинув голову на бортик, Мидорима закрыл глаза. Такао снова замолчал, и соблазн посмотреть, что тот делает, был велик. Но чем больше он станет смотреть на голого Такао, тем хуже ему будет, когда они лягут спать, и Мидорима останется наедине со всеми этими мыслями. А дрочить на человека, находясь с ним в одной комнате, отдавало безумием.

Вдруг раздался смешок, и Мидорима неохотно раскрыл глаза. Пристальный, грустный взгляд пса буквально вынимал душу и был так близко, что Мидорима шарахнулся в сторону.

Такао хохотал рядом, и желание утопить его на мгновение стало нестерпимым.

— Раз уж тебе так весело, Такао, — грозно начал Мидорима. — То иди и помой пса.

— Шин-чан, — тот же возмутились в ответ. — Там холодно и страшно, я туда не пойду.

— Брось придуриваться и с честью прими наказание за свой глупый смех.

— Ни за что, — с надрывом произнёс Такао, на всякий случай отплывая подальше. Мидорима, нацепив очки, чтобы не перепутать его с ведром, стоявшим на бортике, целеустремлённо направился следом.

— Ты это сделаешь.

— Хочешь меня заставить? — Такао прижал руки к груди и кокетливо наклонил голову, быстро хлопая ресницами. — Шин-чан жестокий!

— Выбирай, либо утоплю, либо ты моешь пса, — первый рывок оказался безуспешным, Такао сумел увернуться. Но Мидорима плеснул ему водой в лицо, вызвав возмущённый возглас, и всё-таки сумел схватить Такао за плечо. Притопив на случай возможного сопротивления, Мидорима мрачно спросил:

— И что ты выбрал?

— Хорошо-хорошо, — смеясь, сдался Такао, приподняв раскрытие ладони над собой. — Я помню, что ты не любишь мыть Ниго, ради него я сделаю это. Ну и ради твоих рук, которые точно покусают.

— Вот именно, — Мидорима, всё ещё державший Такао, резко отступил и отвернулся. Поддавшись чужому веселью, он совершенно забыл о границах и невольно переступил их. Оставалось надеяться, что Такао ничего не успел заметить и, пока он будет мыть пса, возбуждение спадёт.

Пёс послушно пошёл в руки Такао, и очень скоро напоминал гору из мыльной пены. Мидорима, так и не снявший очки, наблюдал то за выраставшими рогами, то за вторым хвостом. Такао развлекался, как мог, извлекая всё, что можно, из этой поездки. Мысли о том, что всё это напоминает старшую школу, немного охладили Мидориму и вместе с тем вызвали лёгкую улыбку.

С одной стороны команды не хватало, тогда было бы ещё веселее, но с другой тем ценнее момент, проведённый наедине с Такао. Пёс не считался, всё равно у него отсутствовало право голоса, да и Мидорима ещё не настолько опустился, чтобы ревновать к животному.

Они вылезли из воды нескоро, только когда Такао начал жаловаться на то, что стал весь сморщенный и совать под нос руку в качестве доказательства. Мидорима и сам чувствовал, как у него немного кружится голова от перегрева, но идти в номер по-прежнему не хотелось.

Зато не было никакого смущения всё то время, пока они одевались, шли бок о бок, а потом Такао, без спроса, подтащил свой футон поближе и завалился поперёк обоих.

— Что ты делаешь? — Мидорима даже растерялся от такой наглости.

— Я проголодался, Шин-чан, а с моего места совершенно не видно небо. Так что давай поедим так?

Мидорима молча устроился рядом, радуясь, что между ними всё же оставалось пространство, удачное занятое псом, насторожившимся при волшебном слове.

— Такао… Я забыл взять собачий корм.

@темы: фанфик, Мартовский фестиваль: Такао Казунари

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Работа #3

[kuroko-no-fest]

Название: Disappear
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Куроко, Такао
Выпавший персонаж в лотерее: Куроко Тецуя.
Тип: коллаж
Рейтинг: G
Жанр: Романтега
Дисклеймер: Все принадлежит законным владельцам, капсы из аниме, фото ястреба из клипарта, текст из песни Beyonce "Disappear".
Предупреждения: нет
Примечание: Перевод фразы: You're nearly here. And then you disappear (Ты почти рядом. А потом ты исчезаешь)

Работа была создана для Мартовского фестиваля

Смотреть дальше

@темы: коллаж, Мартовский фестиваль: Такао Казунари

---

Работа #2

[kuroko-no-fest]

Название: Стрелы
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Такао, Ханамия
Выпавший персонаж в лотерее: Ханамия Макото
Тип: коллаж
Рейтинг: G
Жанр: -
Дисклеймер: Все принадлежит законным владельцам, капсы из аниме, фото и капсы, арт из фильмо "Тор", сериала "Стрела", комиксов марвел.
Предупреждения: нет
Примечание: СупергероиАУ, провела параллели между Ханамией и Локи, и Хоукаем и Такао.

Работа была создана для Мартовского фестиваля

Смотреть дальше

@темы: коллаж, Мартовский фестиваль: Такао Казунари

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[MyTrueColors]

В связи с малым количеством работ, администрация феста приняла решение продлить сроки приема на 2 дня до 27 марта, до 23:59 по Мск.
Выкладка работ будет происходить в течение 27 марта 2015.

@темы: Объявление, Административное, Мартовский фестиваль: Имаеши Шоичи, Мартовский фестиваль: Такао Казунари

---

[kuroko-no-fest]

Уважаемые участники Мартовского фестиваля!

Свои работы можно присылать на U-mail сообщества или на ящик [email protected], в теме сообщения указывая «Мартовский фестиваль». Крайний срок сдачи работ — 25 марта, до 23:59 по Мск.

Ваша работа должна включать в себя следующую шапку:

Для фиков: <b>Название:</b> <b>Автор:</b> <b>Бета:</b> <b>Пейринг/персонажи:</b> <b>Выпавший персонаж в лотерее:</b> <b>Тип:</b> <b>Рейтинг:</b> <b>Жанр:</b> <b>Размер:</b> <b>Саммари:</b> <b>Дисклеймер:</b> <b>Предупреждения:</b>

Для артов: <b>Название:</b> <b>Автор:</b> <b>Пейринг/персонажи:</b> <b>Выпавший персонаж в лотерее:</b> <b>Тип:</b> <b>Рейтинг:</b> <b>Жанр:</b> <b>Дисклеймер:</b> <b>Предупреждения:</b>

Пожалуйста, не забывайте использовать тэг CODE и правильно оформлять шапки работ!

Напоминаем: объем текстовой работы должен превышать 500 слов. Для подсчета воспользуйтесь, пожалуйста, статистикой MS Word или онлайн-сервисом. Для арта — 500 пикселей по большей стороне.

запись создана: 05.03.2015 в 17:50

@темы: Оформление, Административное, Мартовский фестиваль: Имаеши Шоичи, Мартовский фестиваль: Такао Казунари

---

[kuroko-no-fest]

Дорогие участники и читатели сообщества!

В голосовании за персонаж месяца победили Такао Казунари и Имаёши Шоичи.

Администрация предлагает вам принять участие в Мартовском фестивале, условия которого следующие: вы выбираете одно из чисел, за которым скрывается персонаж, с которым вы пишете работу.


<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/?tag=5267547"><img src="http://i.imgur.com/l7WZnAZ.png"></a></div>

За каждой цифрой скрывается один из героев Kuroko no Basket.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27



<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/?tag=5267546"><img src="http://i.imgur.com/LoAgKOl.png"></a></div>

За каждой цифрой скрывается один из героев Kuroko no Basket.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27

Примечание-1: В зависимости от того, из какой линейки вы выбираете число, ваша работа должна включать персонажа месяца Такао Казунари или Имаеши Шоичи.

Примечание-2: оффтопом выделены уже взятые номера.

Напоминаем: объем фанфика должен превышать 500 слов. Для подсчета воспользуйтесь, пожалуйста, статистикой MS Word или онлайн-сервисом.

Работы принимаются до 25 марта включительно (до 23.59 по московскому времени). Пост с правилами оформления работ будет опубликован позже.

запись создана: 02.03.2015 в 00:20

@темы: Объявление, Мартовский фестиваль: Имаеши Шоичи, Мартовский фестиваль: Такао Казунари, Лотерея