Название: Еще по одной
Автор: kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Ханамия Макото/Айда Рико, спойлерХара Казуя/Ямазаки Хироши
Выпавший в лотерее персонаж: Айда Рико
Тип: гет, преслэш
Рейтинг: PG
Жанр: романс
Размер: 2100
Саммари: "Пока ты прохлаждался на своем Хоккайдо, тут случилось столько всего..."
Дисклеймер: автор не извлекает коммерческой выгоды из данного произведения; все права на "Баскетбол Куроко" принадлежат его автору.
Предупреждения: поток сознания
читать дальшеВ общем, дело было как-то так.
Пока ты прохлаждался на своем Хоккайдо и даже ни разу не всплыл в скайпе, мне досталось под командование пять кафешек. Ну да, где-то под финиш третьего курса все это началось. Папаша с чего-то решил, что третий курс — самое время. Наверно, его достало, что я домашнего задания не делаю, а только барабаню себе по клубам и, между прочим, стадионам даже пару раз. Я тебе приглашение присылал, скотина ты. Оба раза. Да, я злопамятный. Ах, пароль от почты просрал? Ну тогда конечно, верю-верю.
Да, так вот. Кафешки кафешками, но барабанить я, понятно, не перестал. Папаша был озадачен. Что ты ржешь? Ты представляешь себе его лицо: “Казуя, когда же ты успеваешь учиться?” Вот, вижу, представляешь. Так и было. Можно подумать, в его времена в универе кто-то учился, а не балду пинал. Тем более на филфаке.
И вот, понимаешь, я с утра на пару лекций, потом кафешки обходить, потом еще в баскет попрыгать — и прикинь, щас твоя харя как минимум оскорбительное выражение имеет. Моя команда, между прочим, два года первенство держала среди токийских универов. Потом-то я ушел, не до грибов стало. Ушел, я говорю, а не Поколение Чудес разыгралось! Эй, ты ржешь или слушаешь?!
Ну вот, а по вечерам три раза в неделю я с группой играл. Когда клуб, когда… ну, клуб. Стадион — это все-таки редко. Мы группа такая, не первого ряда. Чтоб ты понимал, я ж не Фил Коллинз и не Роджер Тейлор. Я так, просто барабанщик. Не плохой, но и не такой, чтобы девки сцену трусами забрасывали. Вот басист у нас был… м-м-м… Как риф возьмет, так прям как будто за яйца взял и так это… нежно… ну, ты знаешь. Что — нет?! Ты чо, ты девственник до сих пор?! А если нет, чего краснеешь, как целка при виде хуя? Ах… не выражаться в твоем присутствии? Слышь, твое Хоккайдо тебе чего-то отморозило, не иначе. Не выражаться, во как!
Ладно. Я того, литературно буду. Попытаюсь. После третьего-то пива.
Стало быть, я стучу, басист — это самое… да-да, вот это самое, заметь, я вообще ничего еще не сказал, а тобой уже опять поезду сигналить можно, чтоб встал как вкопанный. Играет басист! На басу! А вокалист поет, ага. А у нас клавишник еще был, прикинь. Короче, увеселяем публику. А публика-то какая, ты ж понимаешь, все больше знакомые, которым по флаеру то вход халявный, то бухло в полцены. И вот Ханамия ходил к нам. Не каждый раз, понятно, но раз в пару месяцев заглядывал. Не, он музыку не любил и не любит до сих пор, разве что какую-нибудь очень классику. Прям представляю, как он под гагаку дрочил. Его тема. Согласен? Вот то-то. Но меня поддержать приходил, настоящий чувак, не то что ты. Не, ну я понимаю, с Хоккайдо не налетаешься, но разочек-то в год? А? А? Скотина ты потому что, и не оправдывайся.
Но на самом деле Ханамия, конечно, к нам ходил не за музыкой, а девок клеить. В смысле, как клеить… Ты ж помнишь — ты хоть это помнишь? — он все больше дур любил. То есть не дур, а так, дурочек. Полноценную дуру его овер-Сето интеллект бы не выдержал. Между прочим, никто так никогда и не добился, сколько у него цифирка-то айкью. Один Сето знал, но он как рыба. Снулая. Вот, значит, клеил он дурочек, и снова же как клеил: не в том смысле, чтобы потом в отель и выебать, а в том, чтобы она размякнет — а он ей какую-нибудь гадость как ляпнет нежным таким голоском. Она и обтекает, а ему в кайф. Или еще веселее: он скажет, а она не поймет, сидит и хлопает ресницами наклеенными. Все ржут, даже мы на сцене ржем, если слышали, а она… ну, дура, что тут скажешь.
Через пару лет такого авангардизма я, признаться, начал думать, что Ханамия у нас питает страсть исключительно к своему семпаю, который со средней школы. Помнишь, очкастый такой, в Тоо капитаном был, нас на год старше? Не помнишь? Повезло. Сука такая лисообразная, он с Ханамией при мне болтал несколько раз. Бля, я реально думал, что Ханамия в него по уши. Ну вспомни! Это Ханамия про него говорил, что в покер играть бы с ним не сел. Вот! Вот! Ты прикинь, да, он бы про кого вообще еще сказанул бы такое? Это ж расписаться, что весь его умище тут пасует. Не, серьезно? Ты тогда еще думал, что Ханамия влюбился? Ну ты ваще…
Но, короче, нет. То есть, может, и да, но нет. В смысле, чисто платонически. Кстати, давай еще по одной? Не-а, не хватит. И тебе не хватит, вон глаза трезвые совсем.
Так я к чему веду-то. Раз мы играли в каком-то клубешнике на краю галактики, с тремя пересадками ехать, чистенько, но бедненько, такое все. И Ханамия чего-то заскучал и с нами увязался. Он тогда вообще скучал все время. Баскет-то он же бросил, универ у него самый распонтастый, Тодай, что ли, или Васэда, а ты ж понимаешь — Ханамия и понты, у него же аллергия. Ему надо сразу всех мордой в грязь натыкать, чтоб не мнили о себе. Но когда команда на команду — это можно, а когда один Ханамия на целый здоровенный универ — это хуйня выходит какая-то. И он такой скис, стал пропускать, даже пару хвостов набрал… да не вру, зуб даю, Сето спроси! В общем, он поперся с нами, и глянулась ему девка там какая-то, такой цветочек, как будто в клуб первый раз в жизни явилась. Сидела одна, скучала тоже. Он и подсел.
У нас как раз перерыв был, и я только сесть к ним собрался, как смотрю — у Ханамии то самое его лицо, как когда он щас скажет гадость. Я даже пожалел, что не успеваю, но ладно, думаю, он сам перескажет, потом, если шутка удачная получится, он же любит, чтоб его оценили.
Он рот открывает, говорит, девка на него смотрит — и вдруг н-на ему по морде тарелкой! Слышь, я клянусь. Тарелкой, не рукой! Там еще какой-то соус оставался… Встала и ушла. Спокойно так, прям как будто она тут как минимум хозяйка клуба.
Я подбегаю, Ханамия сидит, соус с волос стекает, глазки стеклянные. Говорю: чо это было?! Говорю: эй, кэп, да тебе свезло, что тарелка пластиковая. Потому что реально она его со всей дури отоварила, таким замахом данк забить можно.
А он сидит и лыбиться начинает, и морда такая счастливая-счастливая.
Тут я понял, что все, семпай его может курить в углу, перемкнуло у Ханамии в башке. Вот прикинь, у людей заезды бывают, а? Кому мордочку симпатичную, кому жопу упругую, а Ханамии — чтобы ему на его выебоны адекватно ответили. Не, ну это Ханамия, чего ты хочешь? Мы с тобой нормальные люди… а я говорю, нормальные… тебе вот какие нравятся? Высокие? Мне тоже… может, чтоб меня чуть пониже, ага. Ну, вот это все. Глаза там, голос… а Ханамии — родственную душу. Давай еще по одной. За родственные души.
Короче, я не знаю, как там Ханамия вертелся и что делал, но на следующий наш концерт они вдвоем пришли. Она такая малость охуевшая, а Ханамия тоже такой малость охуевший, только она он удивления, а он от счастья. Я тебе скажу, влюбленный Ханамия — это такое зрелище… может, оно и хорошо, что ты нас игнорил и этого не видел. Ты б потолок пробил на тяге от пылающей жопы. Ха! Ты Ханамию обожал в школе! А тут он выглядел… да что там: идиотом. Типичным таким, обыкновенным влюбленным идиотом. А теперь крепко сидишь? Точно? А ты поерзай. А я не шучу, поерзай, а то мало ли. Уверен? Не упадешь? Фу драться! Готов? Девка знаешь кто? Айда Рико!!!
...что, и Айду не помнишь?
Слушай, я сейчас вот по-серьезному уже обижусь. Ты, что ли, вообще на нас хуй положил? Ты ж нихуя не помнишь! Айда же! Тренерша Сейрин! После которых Ханамия баскет бросил! Ну?! Такая стриженая, с заколкой вместо брови. Такая, тощая. Ну-у?! Во. Да, та команда, где Железное Сердце был. Их тренерша, да.
Да, прикинь. Снарядила Ханамии по морде тарелкой.
Да, в нее влюбился. Прям с первой же тарелки. Скажи, пиздец? И нет, красивее не стала. Такая же тощая и злющая. Вот ты бы на такую глаз положил? Светлые, говоришь, волосы нравятся? Тоже дело хорошее. Мне, по идее, еще нравится, чтоб было за что подержаться. Ну, сиськи — это у нас, конечно, штука редкая, но хоть жопа… Да, я знаю, что это колено. Вот чтоб жопа была крепкая, как твое колено.
Нет, у меня нет фиксации на жопах! Просто к слову пришлось. Нахуй иди, шутник, дай досказать, сам спросил же.
В общем, они стали на концерты наши ходить, не каждый раз, так через раз. Ну, Ханамия — он весь репертуар наизусть уже знал, так что не слушал, а Айда слушала, даже танцевала. А Ханамия страшно ревновал, между прочим, когда она с кем-то танцевала, не с ним, а сам-то он вообще никогда. Для идиотов же занятие, ну. Она над ним смеялась.
Не вру.
Чем хочешь поклянусь, не вру. Смеялась. А он прощал. И вид у него был самый что ни на есть идиотский.
Она ему на Валентина шоколад подарила. Чего-то у нее было, семинар, что ли, короче, в клуб она не пришла, а он пришел с шоколадкой. Полкило горькой дряни, как он всегда любил, в форме сердца, только не сердечка, а сердца. Ну, этого, анатомического. Хвастался. А потом откусил. Жует, жует, и тут его как догнало! Бля, какое у него лицо было, это неописуемый пиздец! Слушай, он жевал и плакал! И перекашивался весь! Она ему туда перца насыпала по массе больше, чем какао! И не просто перца, а какого-то из этих… ебанеро-залупеньо… Я не ругаюсь. Я тащусь. Ну реально, ты так краснеешь от всяких плохих словечек, это ж невозможно не сморозить. Ты вообще понимаешь, что расово верный японец так не должен краснеть? Вообще, ты откуда такой взялся, ну ладно рыжий, это у тебя бабка с айном согрешила, а глаза? Ты ж “половинка”, ты хафу! Хафу-хафу-хафу-хафухафухафуха… Фуха. Типичная фуха. Так и буду звать. Нет, я не нажрался. Спорим? Спорим, я… я тебя на руках вот пронесу по прямой отсюда до стойки. Не дергайся! Фуха! Бля! Это не я пьяный, это ты брыкался, потому и упали. Ты ж тяжелый, ты знаешь? Булки с молоком небось жрал там на Хоккайдо. Вон рожу наел какую. Щеки как жопа. Нет у меня фиксации на жопе! А ты даже не написал ни разу. Что, логин от скайпа тоже проебал?! А фейсбук? Как не заводил? А я на чей подписан?! А, бля, это я на Кагами подписался… а он тоже почти рыжий, ну. Скучно же без рыжего в интерьере.
Ханамия? Ну сожрал он это сердце. Пива литра три выдул. Я потом его на руках домой волок. Я ж говорю, что могу! Да не сильно ты тяжелее. Фуха. Чего дерешься?!
А потом они чего-то посрались с Айдой, да сильно, недели две врозь ходили, рожи кислые у обоих, как посмотришь, так прям все сводит. Ну и Айда в конце концов тоже нажралась как не знаю что, вот как ты щас. Нет, хуже. Ты блевать еще не бежишь. А она добежать не успела. Я ее в коридоре нашел перед сортиром. Грустное вообще зрелище. Глаза несчастные такие, мне аж не по себе стало. Думаю, вот сейчас встанет, пойдет да и повесится в этом самом сортире, и что мы владельцам клуба скажем? “Поклонница группы такой-то не выдержала душевного напряжения и покончила с собой прямо во время концерта”, прикинь заголовок? Это ж пиздец, и не докажешь, что она не на нас моталась, а к своему парню, который одноклассник ударника… В общем, я ее не руки — и на выход, а тут Ханамия навстречу, тоже несчастный, как О-Ива при жизни. Увидел нас — и тут же стал как та О-Ива после смерти, хання как есть: оскал до ушей, глаза горят, рогов только не хватает. Я чуть Айду не уронил, думаю, все, щас закопает прямо в бетон голыми руками обоих.
И Ханамия такой: “Рико! Рико, отвечай, ты выйдешь за меня замуж?!” А она у меня на руках висит и голосом полудохлой землеройки отвечает: “Выйду!” Ну бля, думаю, кабуки во весь рост. И Ханамии, главное, Айду не отдашь, потому что он тоже в стельку! Так и нес до такси: впереди Ханамия вышагивает, жених сраный, сложным зигзагом, а сзади я с невестой на руках дурак дураком. Что ты ржешь?! Фуха! А скажи, пиздатое словечко получилось. Не дерись, мне держаться за что-то надо. Я знаю, что это твоя коленка! Тебе коленки для меня жалко?! Ты пять лет, сука, просидел молча на своем ебаном Хоккайдо! А теперь коленку жалеешь! Ты вообще представляешь, как я скучал, пока эти двое тут женихались целый год! Я ж не на жопу твою посягаю, фуха ты рыжая, я за коленку держусь…
...что значит жопу тоже не жалко?..
Для меня?..
Бля…
Теперь-то. Что. Ты. Ржешь?!
Сука, ты что, трезвый?
А поцеловать не слабо?
М-м-м… бля… а еще…
Чего Ханамия? А… да они поженились на той неделе. Тебе приглашение присылали, между прочим, я точно знаю, я сам надписывал, а ты…
Слушай, иди нахуй, оправдываться он будет, каминаут, хуйня всякая… Потом расскажешь, когда я протрезвею, давай целоваться. Или скажешь, что мне все спьяну примерещилось. Пять лет, сука ты, пять лет… Давай же, Ямазакииии...
Автор: kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Ханамия Макото/Айда Рико, спойлерХара Казуя/Ямазаки Хироши
Выпавший в лотерее персонаж: Айда Рико
Тип: гет, преслэш
Рейтинг: PG
Жанр: романс
Размер: 2100
Саммари: "Пока ты прохлаждался на своем Хоккайдо, тут случилось столько всего..."
Дисклеймер: автор не извлекает коммерческой выгоды из данного произведения; все права на "Баскетбол Куроко" принадлежат его автору.
Предупреждения: поток сознания
читать дальшеВ общем, дело было как-то так.
Пока ты прохлаждался на своем Хоккайдо и даже ни разу не всплыл в скайпе, мне досталось под командование пять кафешек. Ну да, где-то под финиш третьего курса все это началось. Папаша с чего-то решил, что третий курс — самое время. Наверно, его достало, что я домашнего задания не делаю, а только барабаню себе по клубам и, между прочим, стадионам даже пару раз. Я тебе приглашение присылал, скотина ты. Оба раза. Да, я злопамятный. Ах, пароль от почты просрал? Ну тогда конечно, верю-верю.
Да, так вот. Кафешки кафешками, но барабанить я, понятно, не перестал. Папаша был озадачен. Что ты ржешь? Ты представляешь себе его лицо: “Казуя, когда же ты успеваешь учиться?” Вот, вижу, представляешь. Так и было. Можно подумать, в его времена в универе кто-то учился, а не балду пинал. Тем более на филфаке.
И вот, понимаешь, я с утра на пару лекций, потом кафешки обходить, потом еще в баскет попрыгать — и прикинь, щас твоя харя как минимум оскорбительное выражение имеет. Моя команда, между прочим, два года первенство держала среди токийских универов. Потом-то я ушел, не до грибов стало. Ушел, я говорю, а не Поколение Чудес разыгралось! Эй, ты ржешь или слушаешь?!
Ну вот, а по вечерам три раза в неделю я с группой играл. Когда клуб, когда… ну, клуб. Стадион — это все-таки редко. Мы группа такая, не первого ряда. Чтоб ты понимал, я ж не Фил Коллинз и не Роджер Тейлор. Я так, просто барабанщик. Не плохой, но и не такой, чтобы девки сцену трусами забрасывали. Вот басист у нас был… м-м-м… Как риф возьмет, так прям как будто за яйца взял и так это… нежно… ну, ты знаешь. Что — нет?! Ты чо, ты девственник до сих пор?! А если нет, чего краснеешь, как целка при виде хуя? Ах… не выражаться в твоем присутствии? Слышь, твое Хоккайдо тебе чего-то отморозило, не иначе. Не выражаться, во как!
Ладно. Я того, литературно буду. Попытаюсь. После третьего-то пива.
Стало быть, я стучу, басист — это самое… да-да, вот это самое, заметь, я вообще ничего еще не сказал, а тобой уже опять поезду сигналить можно, чтоб встал как вкопанный. Играет басист! На басу! А вокалист поет, ага. А у нас клавишник еще был, прикинь. Короче, увеселяем публику. А публика-то какая, ты ж понимаешь, все больше знакомые, которым по флаеру то вход халявный, то бухло в полцены. И вот Ханамия ходил к нам. Не каждый раз, понятно, но раз в пару месяцев заглядывал. Не, он музыку не любил и не любит до сих пор, разве что какую-нибудь очень классику. Прям представляю, как он под гагаку дрочил. Его тема. Согласен? Вот то-то. Но меня поддержать приходил, настоящий чувак, не то что ты. Не, ну я понимаю, с Хоккайдо не налетаешься, но разочек-то в год? А? А? Скотина ты потому что, и не оправдывайся.
Но на самом деле Ханамия, конечно, к нам ходил не за музыкой, а девок клеить. В смысле, как клеить… Ты ж помнишь — ты хоть это помнишь? — он все больше дур любил. То есть не дур, а так, дурочек. Полноценную дуру его овер-Сето интеллект бы не выдержал. Между прочим, никто так никогда и не добился, сколько у него цифирка-то айкью. Один Сето знал, но он как рыба. Снулая. Вот, значит, клеил он дурочек, и снова же как клеил: не в том смысле, чтобы потом в отель и выебать, а в том, чтобы она размякнет — а он ей какую-нибудь гадость как ляпнет нежным таким голоском. Она и обтекает, а ему в кайф. Или еще веселее: он скажет, а она не поймет, сидит и хлопает ресницами наклеенными. Все ржут, даже мы на сцене ржем, если слышали, а она… ну, дура, что тут скажешь.
Через пару лет такого авангардизма я, признаться, начал думать, что Ханамия у нас питает страсть исключительно к своему семпаю, который со средней школы. Помнишь, очкастый такой, в Тоо капитаном был, нас на год старше? Не помнишь? Повезло. Сука такая лисообразная, он с Ханамией при мне болтал несколько раз. Бля, я реально думал, что Ханамия в него по уши. Ну вспомни! Это Ханамия про него говорил, что в покер играть бы с ним не сел. Вот! Вот! Ты прикинь, да, он бы про кого вообще еще сказанул бы такое? Это ж расписаться, что весь его умище тут пасует. Не, серьезно? Ты тогда еще думал, что Ханамия влюбился? Ну ты ваще…
Но, короче, нет. То есть, может, и да, но нет. В смысле, чисто платонически. Кстати, давай еще по одной? Не-а, не хватит. И тебе не хватит, вон глаза трезвые совсем.
Так я к чему веду-то. Раз мы играли в каком-то клубешнике на краю галактики, с тремя пересадками ехать, чистенько, но бедненько, такое все. И Ханамия чего-то заскучал и с нами увязался. Он тогда вообще скучал все время. Баскет-то он же бросил, универ у него самый распонтастый, Тодай, что ли, или Васэда, а ты ж понимаешь — Ханамия и понты, у него же аллергия. Ему надо сразу всех мордой в грязь натыкать, чтоб не мнили о себе. Но когда команда на команду — это можно, а когда один Ханамия на целый здоровенный универ — это хуйня выходит какая-то. И он такой скис, стал пропускать, даже пару хвостов набрал… да не вру, зуб даю, Сето спроси! В общем, он поперся с нами, и глянулась ему девка там какая-то, такой цветочек, как будто в клуб первый раз в жизни явилась. Сидела одна, скучала тоже. Он и подсел.
У нас как раз перерыв был, и я только сесть к ним собрался, как смотрю — у Ханамии то самое его лицо, как когда он щас скажет гадость. Я даже пожалел, что не успеваю, но ладно, думаю, он сам перескажет, потом, если шутка удачная получится, он же любит, чтоб его оценили.
Он рот открывает, говорит, девка на него смотрит — и вдруг н-на ему по морде тарелкой! Слышь, я клянусь. Тарелкой, не рукой! Там еще какой-то соус оставался… Встала и ушла. Спокойно так, прям как будто она тут как минимум хозяйка клуба.
Я подбегаю, Ханамия сидит, соус с волос стекает, глазки стеклянные. Говорю: чо это было?! Говорю: эй, кэп, да тебе свезло, что тарелка пластиковая. Потому что реально она его со всей дури отоварила, таким замахом данк забить можно.
А он сидит и лыбиться начинает, и морда такая счастливая-счастливая.
Тут я понял, что все, семпай его может курить в углу, перемкнуло у Ханамии в башке. Вот прикинь, у людей заезды бывают, а? Кому мордочку симпатичную, кому жопу упругую, а Ханамии — чтобы ему на его выебоны адекватно ответили. Не, ну это Ханамия, чего ты хочешь? Мы с тобой нормальные люди… а я говорю, нормальные… тебе вот какие нравятся? Высокие? Мне тоже… может, чтоб меня чуть пониже, ага. Ну, вот это все. Глаза там, голос… а Ханамии — родственную душу. Давай еще по одной. За родственные души.
Короче, я не знаю, как там Ханамия вертелся и что делал, но на следующий наш концерт они вдвоем пришли. Она такая малость охуевшая, а Ханамия тоже такой малость охуевший, только она он удивления, а он от счастья. Я тебе скажу, влюбленный Ханамия — это такое зрелище… может, оно и хорошо, что ты нас игнорил и этого не видел. Ты б потолок пробил на тяге от пылающей жопы. Ха! Ты Ханамию обожал в школе! А тут он выглядел… да что там: идиотом. Типичным таким, обыкновенным влюбленным идиотом. А теперь крепко сидишь? Точно? А ты поерзай. А я не шучу, поерзай, а то мало ли. Уверен? Не упадешь? Фу драться! Готов? Девка знаешь кто? Айда Рико!!!
...что, и Айду не помнишь?
Слушай, я сейчас вот по-серьезному уже обижусь. Ты, что ли, вообще на нас хуй положил? Ты ж нихуя не помнишь! Айда же! Тренерша Сейрин! После которых Ханамия баскет бросил! Ну?! Такая стриженая, с заколкой вместо брови. Такая, тощая. Ну-у?! Во. Да, та команда, где Железное Сердце был. Их тренерша, да.
Да, прикинь. Снарядила Ханамии по морде тарелкой.
Да, в нее влюбился. Прям с первой же тарелки. Скажи, пиздец? И нет, красивее не стала. Такая же тощая и злющая. Вот ты бы на такую глаз положил? Светлые, говоришь, волосы нравятся? Тоже дело хорошее. Мне, по идее, еще нравится, чтоб было за что подержаться. Ну, сиськи — это у нас, конечно, штука редкая, но хоть жопа… Да, я знаю, что это колено. Вот чтоб жопа была крепкая, как твое колено.
Нет, у меня нет фиксации на жопах! Просто к слову пришлось. Нахуй иди, шутник, дай досказать, сам спросил же.
В общем, они стали на концерты наши ходить, не каждый раз, так через раз. Ну, Ханамия — он весь репертуар наизусть уже знал, так что не слушал, а Айда слушала, даже танцевала. А Ханамия страшно ревновал, между прочим, когда она с кем-то танцевала, не с ним, а сам-то он вообще никогда. Для идиотов же занятие, ну. Она над ним смеялась.
Не вру.
Чем хочешь поклянусь, не вру. Смеялась. А он прощал. И вид у него был самый что ни на есть идиотский.
Она ему на Валентина шоколад подарила. Чего-то у нее было, семинар, что ли, короче, в клуб она не пришла, а он пришел с шоколадкой. Полкило горькой дряни, как он всегда любил, в форме сердца, только не сердечка, а сердца. Ну, этого, анатомического. Хвастался. А потом откусил. Жует, жует, и тут его как догнало! Бля, какое у него лицо было, это неописуемый пиздец! Слушай, он жевал и плакал! И перекашивался весь! Она ему туда перца насыпала по массе больше, чем какао! И не просто перца, а какого-то из этих… ебанеро-залупеньо… Я не ругаюсь. Я тащусь. Ну реально, ты так краснеешь от всяких плохих словечек, это ж невозможно не сморозить. Ты вообще понимаешь, что расово верный японец так не должен краснеть? Вообще, ты откуда такой взялся, ну ладно рыжий, это у тебя бабка с айном согрешила, а глаза? Ты ж “половинка”, ты хафу! Хафу-хафу-хафу-хафухафухафуха… Фуха. Типичная фуха. Так и буду звать. Нет, я не нажрался. Спорим? Спорим, я… я тебя на руках вот пронесу по прямой отсюда до стойки. Не дергайся! Фуха! Бля! Это не я пьяный, это ты брыкался, потому и упали. Ты ж тяжелый, ты знаешь? Булки с молоком небось жрал там на Хоккайдо. Вон рожу наел какую. Щеки как жопа. Нет у меня фиксации на жопе! А ты даже не написал ни разу. Что, логин от скайпа тоже проебал?! А фейсбук? Как не заводил? А я на чей подписан?! А, бля, это я на Кагами подписался… а он тоже почти рыжий, ну. Скучно же без рыжего в интерьере.
Ханамия? Ну сожрал он это сердце. Пива литра три выдул. Я потом его на руках домой волок. Я ж говорю, что могу! Да не сильно ты тяжелее. Фуха. Чего дерешься?!
А потом они чего-то посрались с Айдой, да сильно, недели две врозь ходили, рожи кислые у обоих, как посмотришь, так прям все сводит. Ну и Айда в конце концов тоже нажралась как не знаю что, вот как ты щас. Нет, хуже. Ты блевать еще не бежишь. А она добежать не успела. Я ее в коридоре нашел перед сортиром. Грустное вообще зрелище. Глаза несчастные такие, мне аж не по себе стало. Думаю, вот сейчас встанет, пойдет да и повесится в этом самом сортире, и что мы владельцам клуба скажем? “Поклонница группы такой-то не выдержала душевного напряжения и покончила с собой прямо во время концерта”, прикинь заголовок? Это ж пиздец, и не докажешь, что она не на нас моталась, а к своему парню, который одноклассник ударника… В общем, я ее не руки — и на выход, а тут Ханамия навстречу, тоже несчастный, как О-Ива при жизни. Увидел нас — и тут же стал как та О-Ива после смерти, хання как есть: оскал до ушей, глаза горят, рогов только не хватает. Я чуть Айду не уронил, думаю, все, щас закопает прямо в бетон голыми руками обоих.
И Ханамия такой: “Рико! Рико, отвечай, ты выйдешь за меня замуж?!” А она у меня на руках висит и голосом полудохлой землеройки отвечает: “Выйду!” Ну бля, думаю, кабуки во весь рост. И Ханамии, главное, Айду не отдашь, потому что он тоже в стельку! Так и нес до такси: впереди Ханамия вышагивает, жених сраный, сложным зигзагом, а сзади я с невестой на руках дурак дураком. Что ты ржешь?! Фуха! А скажи, пиздатое словечко получилось. Не дерись, мне держаться за что-то надо. Я знаю, что это твоя коленка! Тебе коленки для меня жалко?! Ты пять лет, сука, просидел молча на своем ебаном Хоккайдо! А теперь коленку жалеешь! Ты вообще представляешь, как я скучал, пока эти двое тут женихались целый год! Я ж не на жопу твою посягаю, фуха ты рыжая, я за коленку держусь…
...что значит жопу тоже не жалко?..
Для меня?..
Бля…
Теперь-то. Что. Ты. Ржешь?!
Сука, ты что, трезвый?
А поцеловать не слабо?
М-м-м… бля… а еще…
Чего Ханамия? А… да они поженились на той неделе. Тебе приглашение присылали, между прочим, я точно знаю, я сам надписывал, а ты…
Слушай, иди нахуй, оправдываться он будет, каминаут, хуйня всякая… Потом расскажешь, когда я протрезвею, давай целоваться. Или скажешь, что мне все спьяну примерещилось. Пять лет, сука ты, пять лет… Давай же, Ямазакииии...
-
-
29.08.2016 в 14:34Тарелка особенно доставила, конечно...
И отдельное спасибо за форму изложения
-
-
29.08.2016 в 17:56я, извините, всю дорогу сдерживалась, дыша ровненько и одной ноздрей. но бл ахахахахаххаа
у меня от этой сцены на глаза прямо слезы навернулись и диафрагму закоротило на выдохе. и кто ваще придумал, что смех продлевает жизнь
-
-
30.08.2016 в 01:37Но блин - как Хара пять лет продержался?!!! Жалко котика ((
-
-
30.08.2016 в 18:59Поржал от души, спасибо))
-
-
31.08.2016 в 01:53Но под конец ямахарой так накрыло, что хочется обмакнуть лицо в отражение луны в луже, выйдя при этом на улицу через окно.
Спасибо, очень плохо, вою
-
-
03.09.2016 в 12:34-
-
05.09.2016 в 22:03Автор как-то и не подозревал, что написал смешной юмор. ) Видимо, так бывает только по чистой случайности!