[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Thieving Secret Santa-2017

[kuroko-no-fest]

Дорогие участники и читатели сообщества!

Мы приглашаем вас принять участие в Новогоднем фестивале, который будет проходить в формате Секретного Санты-вора.

Вы готовите от себя подарок (или несколько), руководствуясь не списком пожеланий, а собственным вкусом. Это может быть что угодно: фик, перевод, авторский фанарт и т.д. (уточненный список вы сможете посмотреть ниже, в разделе "О главном"). Единственное пожелание: пусть работа будет посвящена теме Нового Года или Рождества, новогодне-рождественским чудесам, праздничным приготовлениям или просто будет пронизана атмосферой праздника.

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/?tag=5487315"><img src="http://i.imgur.com/PMKfNdW.png" width="400px"></a></div>

После этого вам нужно будет отослать работу нам на у-мыл сообщества или на email с уведомлением в умыл. Мы обязуемся тщательно запаковать подарок так, чтобы никто не смог открыть его до Рождества, а потом устроить раздачу подарков. Без них никто не останется!

О главном:

1. Не забывайте, что все работы должны иметь непосредственное отношение к Куроко-фандому.
2. Желательно, чтобы работы несли в себе частичку предпраздничной атмосферы Рождества или Нового года, в зависимости от того, что кому ближе.
3. Все работы, принимающие участие в Kuroko Secret Santa, должны быть созданы специально для феста.
4. Все работы, принимающие участие в обмене подарками, выставляются от логина сообщества  kuroko-no-fest. То есть, анонимно. В графе "Автор" будет стоять  Kuroko Santa.
5. В обмене подарками участвуют абсолютно все виды творчества:

— фанфики и переводы от 500 слов;
— авторские арты, стрипы, комиксы, додзинси;
— клипы;
— переводные арты, стрипы, комиксы, додзинси;
— поделки (дизайны для дневников, часы, информеры, флешки, гиф-анимация и т.д.);
— аватары (сет не менее 10 штук);
— коллажи, колоринг;
— gif-анимация (не менее 5 штук в сете);
— др. не перечисленное. Если сомневаетесь, достаточно ли того, что вы сделали, спросите у себя, хотели бы вы получить такой подарок, или у нас через u-mail, мы вам с удовольствием ответим.

5.1. Для всех переводных работ необходимо наличие разрешения на перевод.
6. Все работы принимаются с 29 ноября по 24 декабря на U-mail сообщества Kuroko no Fest или на e-mail.
7. Раздача подарков начнется с 25 декабря 2016 года по 1 января 2017 года включительно. Единственный намек на содержимое — персонажи на бирке. О том, в какой коробке будет скрыт подарок, который прислали вы, мы вам сообщим.
8. Подарки откроются 2 января 2017 года.
9. Деанон состоится 7 января 2017 года.

Те, кто хочет стать Сантами — сообщите о желании, а также виде и пейринге на u-mail сообщества Kuroko no Fest.

Ваша работа должна включать в себя следующую шапку:

Для фиков: <b>Название:</b> <b>Автор:</b> <b>Бета:</b> <b>Пейринг/персонажи:</b> <b>Тип:</b> <b>Рейтинг:</b> <b>Жанр:</b> <b>Размер:</b> <b>Саммари:</b> <b>Дисклеймер:</b> Kuroko no Basuke©Fudjimaki Tadatoshi <b>Предупреждения:</b>

Для артов: <b>Название:</b> <b>Автор:</b> <b>Пейринг/персонажи:</b> <b>Тип:</b> <b>Рейтинг:</b> <b>Жанр:</b> <b>Дисклеймер:</b> Kuroko no Basuke©Fudjimaki Tadatoshi <b>Предупреждения:</b>

Для додзинси/стрипов: <b>Название:</b> <b>Перевод/ корректура: <b>Тайп/эдит:</b> <b>Оригинал:</b> (ссылка на pixive автора, если есть) <b>Язык оригинала: </b>японский, перевод с японского/английского <b>Пейринг/персонажи:</b> <b>Форма:</b> <b>Рейтинг:</b> <b>Дисклеймер:</b> Kuroko no Basuke©Fudjimaki Tadatoshi <b>Количество страниц:</b>

Пожалуйста, не забывайте использовать тэг CODE и правильно оформлять шапки работ!

Правила и детали проведения феста были взяты у  Naruto Secret Santa

За баннер благодарим  Vitce!

запись создана: 29.11.2016 в 08:27

@темы: Объявление, Декабрьский фестиваль: Thieving Secret Santa-2017

---

[kuroko-no-fest]

Дорогие участники и читатели!

Перед тем как огласить авторов, принимавших участие в фестивале, и назвать победителей, администрация хотела бы поблагодарить всех за участие. Мы очень благодарны вам за то, что вы не остались в стороне от нашего мероприятия, активно голосовали и присылали свои работы.

Имена авторов и их работы:

Работа #1 Кот., (Кагами Тайга, Куроко Тецуя, мини, джен, PG-13), автор:  Aaronida, бета:  Annabel Li
Работа #2 Особенный, (Митобе Ринноске / Коганей Шинджи, мини, преслэш, PG-13), автор:  Кошка Мартовская, бета:  Altie
Работа #3 Пожалуйста, (Ниджимура Шузо/Акаши Сейджуро, мини, джен, PG-13), автор предпочел остаться неизвестным
Работа #4 Весна напрокат, арт (Аомине Дайки/Куроко Тецуя, слэш, PG-13), автор:  zaf
Работа #5 Социальная адаптация, ( Ямазаки Хироши/Хара Казуя, Ямазаки Хироши/Ханамия Макото\Хара Казуя, мини, слэш, NC-17), автор:  _Brownie_
Работа #6 Имя гейши, (Кисе Рета, намек на Аомине/Кисе, миди, джен, PG-13), автор:  Элот
Работа #7 Переведенный ученик, (Кагами Тайга, ОЖП и ОМП в количестве, миди, джен, PG-13), автор:  Waka Baka, бета:  Анку-эль
Работа #8 — А вдруг метеорит точно попадёт в скамейку? — Мы же в середине игры!, арт (Кагами Тайга, Куроко Тэцуя, джен, G), автор:  Сиоми
Работа #9 Передышка, арт (Аомине Дайки, джен, PG-13), автор:  Oldman_

Победителями стали:

Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты

I место
Работа #4 Весна напрокат, арт (Аомине Дайки/Куроко Тецуя, слэш, PG-13), автор:  zaf

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/p210731717.htm"><img src="http://i84.fastpic.ru/big/2016/1024/3a/ba6a65d12096e64cccce1b758b79ca3a.png"></a></div>

II место
Работа #6 Имя гейши, (Кисе Рета, намек на Аомине/Кисе, миди, джен, PG-13), автор:  Элот

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/p210731798.htm"><img src="http://i85.fastpic.ru/big/2016/1023/52/0027c8d25adce64a095be020edc00b52.png"></a></div>

III место
Работа #9 Передышка, арт (Аомине Дайки, джен, PG-13), автор:  Oldman_

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/p209946678.htm"><img src="http://i85.fastpic.ru/big/2016/1024/75/e956fb641bcd876be760e3a657803875.png"></a></div>

Спасибо за участие!

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/?tag=5467462"><img src="http://i83.fastpic.ru/big/2016/1024/c2/7e8429859e6e890ea8e740baa26d04c2.png"></a> [/MORE]</div> <div align="right">За баннеры благодарим [J]Chloe_Mall[/J]</div> Ещё раз большое спасибо всем участникам и читателям! <img class="smile" alt=":red:" src="http://static.diary.ru/picture/1202.gif"><img class="smile" alt=":red:" src="http://static.diary.ru/picture/1202.gif"></div>

@темы: Объявление, Административное, Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты

---

[kuroko-no-fest]

Работы сентябрьского фестиваля по форвардам и цитатам выложены!

В голосовании за работу может принимать участие любой желающий, имеющий дневник. В дневнике должно быть не менее 3 страниц записей. К голосованию не допускаются логины без дневников и сообщества. Логин  kuroko-no-author, а так же любой публичный аккаунт, в голосовании не участвует. Авторы работ, беты/гаммы также могут принять участие в голосовании, однако не имеют права голосовать за собственные работы, или работы,которые они бетили/гаммили.

Читателям нужно выбрать три лучших работ по их мнению. Обращаем внимание, что нужно проголосовать именно за три работы. В случае, если вы проголосуете, например, за одну, две или четыре работы, ваш голос учитываться не будет.

Бетам/гаммам нельзя голосовать за фанфики, которые они бетили/гаммили!

Форма для голосования:

Работа #...
Работа #...
Работа #...

Голосование продлится до 23:59 21.10.2016

Список работ, участвующих в голосовании:

Работа #1 Кот., (Кагами Тайга, Куроко Тецуя, мини, джен, PG-13)
Работа #2 Особенный, (Митобе Ринноске / Коганей Шинджи, мини, преслэш, PG-13)
Работа #3 Пожалуйста, (Ниджимура Шузо/Акаши Сейджуро, мини, джен, PG-13)
Работа #4 Весна напрокат, арт (Аомине Дайки/Куроко Тецуя, слэш, PG-13)
Работа #5 Социальная адаптация, ( Ямазаки Хироши/Хара Казуя, Ямазаки Хироши/Ханамия Макото\Хара Казуя, мини, слэш, NC-17)
Работа #6 Имя гейши, (Кисе Рета, намек на Аомине/Кисе, миди, джен, PG-13)
Работа #7 Переведенный ученик, (Кагами Тайга, ОЖП и ОМП в количестве, миди, джен, PG-13)
Работа #8 — А вдруг метеорит точно попадёт в скамейку? — Мы же в середине игры!, арт (Кагами Тайга, Куроко Тэцуя, джен, G)
Работа #9 Передышка, арт (Аомине Дайки, джен, PG-13)

запись создана: 16.10.2016 в 13:16

@темы: Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты, Голосование

---

[kuroko-no-fest]

Название: Передышка
Автор: kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Аомине Дайки
Выпавшая в лотерее цитата: Геноцид — самое утомительное занятие… после хоккея. (Dogma)
Тип: арт
Рейтинг: G
Дисклеймер: все принадлежит Фуджимаки Тадатоши
Предупреждения: Антиутопия-АУ. Аомине устанавливает свои порядки в городских трущобах.

Смотреть дальше

@темы: арт, Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты

---

Работа #8

[kuroko-no-fest]

Название: — А вдруг метеорит точно попадёт в скамейку? — Мы же в середине игры!
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Кагами Тайга, Куроко Тэцуя
Выпавшая влотерее цитата: Плевать я хотел на твои проблемы, иди жалуйся метеориту! (One-Punch Man)
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: зарисовка
Дисклеймер: © Фудзимаки Тадатоси
Примечания: Куроко всё-таки волнуется за скамейку противника.

Работа была нарисована на сентябрьский фестиваль

Смотреть дальше

@темы: арт, Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты

---

Работа #7

[kuroko-no-fest]

Название: Переведенный ученик
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Кагами Тайга, ОЖП и ОМП в количестве,

спойлер

Куроко Тецуя.
Выпавшая в лотерее цитата: Какая разница, что говорят у тебя за спиной, если никто не смеет сказать в лицо... (The Sopranos)
Тип: Джен
Рейтинг: G
Жанр: Повседневность
Размер: 8 950 слов
Саммари: У Тайги проблемы в новой школе.
Дисклеймер: Отказываюсь.
Предупреждения: Преканон, авторские фаноны, возможен оос. Автор также приносит извинения за несостыковки в таймлайне.

Работа была написана на сентябрьский фестиваль

Обутые в сланцы ноги непривычно мерзли. Тайга пошевелил пальцами, чтобы разогнать кровь, и сделал в уме пометку прикупить носки потеплее. Белая табличка с цифрами «3-1», слегка покрытая пылью, светилась над дверью, то и дело притягивая взгляд. Тишина в коридоре стояла такая, что каждый шорох обуви по полу раздавался, как раздражающий шум пилы в безмолвном лесу. Слышно было только, как в классе говорит учитель, но даже если Тайга стоял почти вплотную к двери, он не мог разобрать слов. Наверное, люди здесь просто не могли издавать звуки, превышающую положенную норму громкости. Тайга не удивился бы, если что-то такое действительно было указано в правилах. Отец говорил — японцы помешаны на инструкциях.

Тайга аккуратно переступил с ноги на ногу, но сланцы все равно скрипнули. В них было ужасно неудобно, но другой сменной обуви в школе не разрешалось. Когда же его пригласят? Ему наскучило стоять в пустом коридоре и ждать, когда наконец разрешат зайти в класс. Он бы и сам мог прекрасно представиться. Глупые правила.

Не успел Тайга с облегчением подумать, что о нем забыли, как дверь сдвинулась в сторону, и перед ним возник учитель. Его фамилию он забыл почти сразу, как услышал, но вроде бы этот щуплый седеющий мужчина преподавал у них математику.

— Прошу, проходи, — без улыбки сказал учитель и указал в сторону доски.

Тайга послушно встал перед классом и стал ждать. Учитель обошел его и стал быстро стучать мелом по доске. Когда он приблизился к нему, стало заметно, насколько он ниже Тайги. Написав его имя, учитель отряхнул руки.

— Кагами-кун недавно вернулся из Америки и перевелся в нашу школу, — монотонно начал он. — До конца учебного года осталось немного времени, но доучиваться он будет с вами. Он много пропустил из-за переезда, поэтому будьте к нему добры. С сегодняшнего дня он ваш товарищ.

Все смотрели на Тайгу. По затылку пробежал холодок — стало неуютно. Несколько рядов парней и девчонок, сидящих друг за другом, ничего страшного, но Тайга чувствовал, как их взгляды ползут по нему, как десятки крошечных мышей. Нужно, наверное, создать о себе хорошее впечатление, но Тайга мог думать только о том, что пиджак его гакурана тесноват и жмет подмышками, а в животе уже начинает урчать.

В классе повисла неловкая тишина. Тайга вспомнил, что ему, пожалуй, нужно поприветствовать своих новых одноклассников, и помахал им раскрытой ладонью.

— Привет всем. — Он постарался сделать дружелюбное лицо.

По классу прокатился дружный смех. Тайга спрятал руки за спину и застыл, не понимая, что он сделал не так. Учитель приблизился к нему и подсказал:

— В Японии принято кланяться в знак приветствия и уважения.

Точно, как он мог об этом забыть!

— Меня зовут Кагами Тайга, приятно познакомиться, — на одном дыхании выпалил Тайга и неловко поклонился. Сумка сползла с плеча и ударилась о бедро.

— Твое имя написано на доске, идиот, — сказал кто-то с передних парт негромко, но достаточно, чтобы Тайга услышал и залился краской.

— Можешь занять любое свободное место, Кагами-кун, — учитель был не возмутим. Он отвернулся к доске и стал писать тему урока.

Тайга выпрямился, высмотрел пустующую парту у окна и направился к ней. Он слышал, как вокруг него шептались, и старался не озираться. «Обалдеть, какой высоченный!», «Он крашеный, что ли?», «Да тише ты! Посмотри на его мрачную рожу! Того гляди — врежет», «Попроси у него имейл на перемене»... он слышал это со всех сторон. На фоне остальных Тайга выглядел здоровяком, хотя в прошлой школе он был далеко не самым крупным. Он и забыл, какими мелкими в большинстве своем были японцы. Подумаешь, высокий и рыжий — на стритбольной площадке Лос-Анджелеса Тайга встречал и не таких. Он и не думал никогда, что чем-то выделяется. Слова колыхались на краю сознания, лишь слегка раздражая.

Он отодвинул стул и сел. Где-то за спиной раздалось тихое «тц», но Тайга не стал оборачиваться. Не так уж важно, что подумают о нем одноклассники, он все равно проучится здесь всего пару месяцев, а потом поступит в старшую школу и, возможно, больше никогда их не увидит. Собираясь утром на уроки, он совсем не волновался. Он уже проходил нечто подобное в своей жизни, когда семья переехала в Штаты. Вряд ли японская школа сильно отличается от американской.

Отличалась она довольно сильно, это Тайга выяснил быстро. Различия чувствовались во всем: в отношении учителей и учеников друг к другу, в подаче материала, в сухих вертикальных строчках букв, которые Тайга не то что понять — прочитать не мог. Он покинул страну еще ребенком и почти не помнил начальную школу, так что все казалось непривычным и странным.

То ли упомянутое возвращение из Америки создало ему определенный образ, то ли всех на самом деле отпугнул его рост, но на перемене к нему никто не подошел. Тайга тоскливо смотрел на часы, подсчитывая, сколько еще осталось до обеда, и думал о своем. Одноклассники разбрелись по кабинету: кто-то обсуждал новую игру, кто-то в одиночестве читал мангу, а несколько девушек сбились в кучу и смотрели видео какой-то влоггерши, громко комментируя каждую секунду. Тайга уложил голову на руки и закрыл глаза. До чего же высокими и визгливыми были голоса у этих девчонок.

Никому не было до него дела.

Тайга ожидал чего-то подобного: глупо было надеяться, что все сразу бросятся с ним знакомиться. Он никогда не заводил друзей сразу. В прошлый раз это заняло какое-то время, и довольно долго Тайга везде ходил один, пока случайно не встретил Тацую. Он-то и познакомил его с другими ребятами, с которыми они позже стали играть в баскетбол. Вот уж кто умел сходу вызывать доверие и нравиться людям, так это Тацуя. В какой бы квартал Тайга с ним не забредал, везде у него находились какие-то знакомые. Просто в голове не укладывалось, как ему это удается. Если бы Тацуя был здесь…

Тайга оборвал себя на полмысли. Их дружба все равно осталась в прошлом, хоть это и было трудно принять. Когда-то они действительно были братьями, но Тайга должен об этом забыть.

За весь первый день Тайга перебросился с одноклассниками всего парой фраз: когда спросил, в каком корпусе находится столовая, и когда одолжил парню с соседней парты запасной карандаш. Конечно, с ним говорили учителя, но они задавали вопросы только об учебе. Уроки выдались на редкость скучные, Тайга слабо улавливал смысл объяснений и считал минуты до конца учебного дня — дома его ждала куча неразобранных коробок, оставшихся после переезда.

Он ушел из школы сразу после занятий. На минуту у него возникла мысль обойти территорию, оглядеться и заодно заглянуть в спортзал, но он быстро отмел эту мысль. Он бы почувствовал себя лучше, если бы оказался на площадке, вдохнул запах резины и пота, ощутил тяжесть мяча под ладонью, но время вступления в клубы уже давно прошло. Никто не разрешит ему присоединиться к команде, когда на носу вступительные.

Дома он собрал семейный алтарь, привезенный со старой квартиры, и долго смотрел на фотографию матери в траурной рамочке. Душный запах благовоний щекотал ноздри, но открывать окно не хотелось. Потом Тайга попытался дозвониться отцу, но тот не взял трубку. Занят, как обычно, на новом месте его просто закидывали делами. Тайга обвел глазами пустую гостиную, голые стены и стеклянный столик, сквозь который виднелись старые журналы. Он нашел их в одной из пыльных коробок, наполненных всяким хламом со времен молодости отца. Большую часть Тайга выбросил, но кое-что оставил. Сверху лежал журнал с красивой женщиной на обложке. Она стояла, накрыв рукой низ живота, и таинственно улыбалась. Наверное, такие вещи не принято держать на виду, но мелочи создавали хоть какую-то иллюзию уюта, поэтому Тайга не решился их выбросить. Тайга еще раз оглядел необжитую комнату и поставил журнал на видное место. Пусть темные глаза женщины наблюдают за ним с полки настенного шкафа.

Незаметно прошло несколько дней. Тайга ходил в школу, изредка заговаривал с одноклассниками, и пытался влиться в учебный процесс. Получалось плохо: за время, проведенное в Америке, Тайга позабыл формальный японский и то и дело попадал в неловкие ситуации. Он плохо знал кандзи, и за какой бы предмет он не взялся, во всех учебниках читал сплошную тарабарщину. Даже английский давался Тайге с трудом — он хорошо владел разговорным, но в грамматику не вдавался. За классом он не успевал, да и учеба оказалась гораздо сложнее и жестче, чем в Америке. Совсем скоро над ним стали посмеиваться украдкой, называли гайдзином за глаза и подшучивали между собой.

— Смотри, опять этот рыжий идет, — громко прошипела какая-то девчонка, толкнув подругу локтем. — А кончики черные, будто в чернила окунули. Как думаешь, он хафу?

Тайга остановился, поднял удивленно брови. Девчонки уже отвернулись и убежали, когда он собирался спросить, чем им не угодил цвет его волос. Алекс что-то рассказывала про хафу и то, как к ним относятся, но полукровкой Тайга не был. Может, кровь в его жилах и была с примесью — прадед его был из американцев, наводнивших Японию в послевоенные годы. Оба его сына и внуки родились темноволосыми и совсем не походили на него, высокого статного красавца, каким прадед был на старой фотографии, и только одному Тайге достались от него рыжие волосы. Даже жаль, что старик умер задолго до его рождения, и не мог этого знать.

Тайга тут же загуглил тему полукровок, наткнулся на форум с кучей гневных комментариев, не вчитываясь, убрал телефон обратно в карман. В некоторые проблемы просто не хотелось вдаваться.

В тот же вечер Тайга внимательно оглядел себя в зеркале и пытался найти в своем лице что-то необычное. Тот же разрез глаз, выдающиеся скулы, короткие темные ресницы. Да даже если бы он чем-то отличался, неужели это повод для смеха? Да, он не очень-то сообразительный и часто выглядит грубияном, но разве это не глупо — судить человека по его происхождению или цвету волос и глаз? Не то чтобы Тайгу задевало отношение окружающих, он просто удивлялся чужим причудам. Странными они были, эти ребята из школы.

В конце недели произошли изменения. Еще не войдя в класс, Тайга заметил какое-то оживление. У шкафчиков со второй обувью он встретил троих одноклассников, бурно что-то обсуждавших. При виде Тайги они не прервали разговора, их взгляды скользнули по его фигуре и остались пустыми. Они вежливо кивнули и ушли, пока Тайга влезал в неудобные сланцы. Из их пустого трепа Тайга расслышал только слово «вернулась».

Он ненадолго задержал взгляд на табличке с номером «3-1», прежде чем зайти в класс, и заметил, что пыль на ней уже стерли. Всех одноклассников в лицо Тайга не помнил, но сегодня утром на местах были, кажется, все. Около парты на дальнем ряду от окна образовалась небольшая толпа, так что сидящий там человек оказался скрыт за спинами одноклассников. Тайга спокойно прошел к своему месту, не привлекая внимания.

До урока еще осталось время, и Тайга коротал его, бездумно пялясь в окно. Накануне ему удалось связаться с отцом, тот прислал ему сообщение с извинениями и спрашивал, как дела. В конце недели он обещал позвонить, и эта мысль согревала — Тайга давно не слышал его голос и успел соскучиться.

— Почему никто не сказал мне, что у нас новенький? — раздался вдруг звонкий женский голос. Тайга машинально повернулся, среагировав на резкий звук.

Одноклассники, будто повинуясь безмолвному приказу, расступились, и Тайга увидел маленькую тонконогую девушку, которую они окружали. Прижав спрятанную в рукав ладошку к щеке, она оттолкнулась от парты, и все отступили в сторону, чтобы дать ей дорогу. Тайга смотрел, как она медленно приближается к нему, и внутри у него росло нехорошее чувство.

— А, этот парень перевелся, когда ты болела. Да оставь ты его в покое, Аюми-чан! Он задира и американец, — нерешительно предупредила одна из ее подружек. Последнее слово она произнесла с нажимом, словно оно несло для нее какой-то особенно отрицательный смысл.

— Я не тот, за кого вы меня принимаете, — пробурчал Тайга и огородился учебником. Но девчонка встала рядом, оперлась о парту рукой и теперь нависала над ним во весь свой небольшой рост.

— Привет, я Аюми, — прощебетала она. — Как тебя зовут?

Тайга смерил ее взглядом. Осветленные волосы Аюми спускались ей на плечи мягкими упругими кольцами, на щеки падали тени от густо накрашенных ресниц, будто тонкие паучьи лапки. Она стояла, изогнувшись в какой-то странной и очень неестественной позе. Тайге показалось, что в классе эту девочку любят, по крайней мере, он чувствовал, с каким напряженным вниманием за ними наблюдали. Но если она общалась с одноклассниками во время болезни, кто-то мог передать ей, что в класс перевели ученика. Либо Аюми притворялась, либо его появление не считалось значительным событием.

Осознав, что слишком долго молчит, Тайга сказал:

— Моя фамилия Кагами, — и протянул ей руку.

Он чувствовал, как тихо стало в кабинете. Он мог сосчитать секунды, пока ничего не происходило, но потом Аюми улыбнулась и медленно пожала его руку.

— А ты милый, — после паузы усмехнулась она. Тайга выпустил ее крошечную холодную ладонь, боясь сломать тонкие пальцы.

Прозвенел звонок. Все стали рассаживаться по своим местам, и Тайга уткнулся в учебник, молясь, чтобы Аюми поскорее ушла. Он продолжал наблюдать за ней краем глаза, и видел, что она ненадолго задержала на нем взгляд, прежде чем отвернуться.

Тайга не знал, как истолковать свои ощущения, кроме того, что слишком отвык от чужого внимания за последние недели. Аюми смотрела на него заинтересованно, но от этого почему-то становилось не по себе.

Скоро ощущения рассеялись, и Тайга думать забыл об утреннем происшествии. Со звонком на большую перемену он подорвался в столовую — свое бенто он съедал после первого урока и к обеду снова успевал проголодаться. У парты Аюми теперь всегда царило столпотворение, но судя по всему, такое было в порядке вещей. Разбредавшиеся по сторонам ребята собирались теперь в одну веселую компанию, стоило самой популярной девочке класса вернуться в школу. Вот и теперь они обсуждали, куда пойти после школы, вместо того, чтобы идти обедать.

— Может, в кино? Сегодня клевый боевик в прокат вышел, — предложил кто-то из парней.

— Мы недавно только туда ходили, надоело! Давайте в караоке?

— Да, я давно там не была!

— Как считаешь, Аюми-чан? Хочешь сходить?

— Неплохая идея, — отозвался знакомый голос. — Заодно новенького пригласим. Эй, Кагами!

Тайга не глядя шел мимо, и Аюми остановила его уже в дверях. Он так и замер на пороге, выругался про себя и осторожно обернулся.

— Меня? — недоверчиво спросил он. Большинство одноклассников смотрели на него без особого выражения, будто им безразлично, согласится он или нет. Пара девчонок удивленно переглядывались, один из парней тяжело хмурился и отвел глаза сразу же, как Тайга встретился с ним взглядом. Аюми сидела, закинув ногу на ногу, и лукаво улыбалась.

— Да, тебя, — подтвердила она. На ее губах лежал яркий перламутровый блеск, прямо как у тех влоггерш, видео которых любили смотреть девчонки. — Ты не занят после уроков?

— Почему ты так решила?

Она чуть заметно сузила глаза.

— Ты ведь не состоишь в клубах. Может, ты ходишь на курсы подготовки к выпускным экзаменам?

По классу пробежал смешок, но сразу же затих. Аюми не смеялась, она вообще никак не отреагировала, ясно давая понять, что не шутила, и улыбки быстро погасли.

— Ну, знаешь ли, — Тайга вздохнул, пользуясь паузой, чтобы придумать ответ. Ему хотелось поскорее пойти в столовую, пока там все не разобрали. — Кроме учебы могут быть и другие дела.

— Соглашайся, Кагами, — присоединилась другая девочка. Ишикава, покопавшись в памяти, вспомнил Тайга. — Пойдем с нами, будет весело! Что ты теряешь?

Тайга подумал о пустой квартире, о вечерах в компании телевизора, о прохладном женском голосе, который каждый вечер объяснял ему, что абонент недоступен или находится вне зоны действия сети. Можно было выйти на пробежку, или приготовить новое сложное блюдо или взяться, наконец, за учебу, но черт, кого он обманывал. С самого приезда в Японию он чувствовал себя так, будто оказался в гребаной стране инопланетян — он понимал их язык, но не понимал их самих, и существовал в их мире, как досадная помеха, которую достаточно просто игнорировать.

Наверное, стоит воспользоваться предложением и пойти вместе со всеми. Тацуя говорил когда-то, что ему стоит стать более открытым и приветливым с людьми. Тайге подумалось, что хуже все равно не будет.

— Ладно, я согласен.

Аюми хлопнула в ладоши, ее лицо сделалось чрезвычайно счастливым.

— Отлично! Тогда соберемся сразу после уроков, не уходи никуда, ладно?

— Окей, — бросил Тайга и побежал в столовую. Если он поторопится, то еще успеет купить сэндвичи.

***

Тайга никогда не бывал в караоке и плохо представлял, что это такое. В младших классах он бегал в зал игровых автоматов, увязавшись за ребятами постарше. Позже все свободное время занял баскетбол, и Тайга не задумывался, что кроме него есть другие развлечения.

Он оказался зажат между одноклассниками, чьи фамилии припоминал очень смутно, и крутил в руках стакан с лимонадом. Из всех желающих пойти в караоке собралось лишь шестеро, но Тайге казалось, что они давно знакомы между собой — общались они непринужденно. Комната, которую они арендовали на два часа, оказалась маленькой и тесной. Тайга то и дело сталкивался локтями и коленями с соседями, но всем, похоже, было все равно. Аюми листала каталог с песнями, и Тайга то и дело ловил на себе ее взгляд.

— Ну что ж, я начну первой! — воскликнула Миура, подхватывая пульт. — Это моя новая любимая песня, готовьтесь услышать нечто прекрасное!

— Смотри, чтобы у нас уши в трубочку не свернулись, — поддел ее сосед Тайги.

Девчонка показала ему язык и отвернулась к экрану. Пела она не хорошо и не плохо, но, насколько мог судить Тайга, не фальшивила. Остальные вяло подбадривали ее, хлопая в такт песне. Когда она закончила, микрофон схватила другая девчонка, а потом передала парням. Тайга петь отказался наотрез, но однажды его все-таки заставили присоединиться в припеве, а затем всучили тамбурин, чтобы он хоть как-то участвовал в процессе. Когда настала очередь Аюми, все заметно подобрались, и глаза у них возбужденно заблестели. Парень по фамилии Мацуда, тот самый, что хмуро смотрел на Тайгу в классе, снова искоса поглядел на него. Тайга отложил стакан и приготовился бить тамбурином. Лимонад все равно был невкусным, а из еды в меню только закуски.

Пела Аюми красиво. Она обладала повадками настоящей певицы — двигалась так, будто находилась на сцене, а не в душной комнатке караоке-кафе, владела своим голосом и знала, где стоит петь громче, а где тише. Тайга не слишком разбирался в музыке, но сразу почувствовал, что ее пение отличается от того, что он слышал. Все, кто был до нее, выбирали незамысловатые песни и пели больше ради собственного удовольствия, не заботясь о других. Но Аюми вела себя по-другому.

Вспомнив про тамбурин, Тайга встряхнул рукой и заметил, что Мацуда погрузился в оцепенение. Он мял в руках меню, тяжело вздыхал, и глаза у него были грустные. Песня закончилась, все начали аплодировать. Аюми картинно поклонилась и плюхнулась на освободившееся место рядом с Тайгой.

— Уф, ну и духота здесь!

— Я пойду за напитками, — сказал сосед Тайги.

— Мне надо в дамскую комнату, — объявила костлявая девчонка уже в дверях.

— Я с тобой, Хирано-чан!

— А я покурить схожу, — сказал Мацуда и вышел вслед за всеми.

Тайга остался один с Аюми. В кармане завибрировал телефон, и Тайга быстро вытащил его, но оказалось, что это всего лишь сообщение от Алекс. Заметив имя на экране, Аюми оторвалась от лимонада.

— Арексу, — прочитала она. — Твоя девушка?

— Она мой учитель.

— Из твоей американской школы?

— Нет. Она учила играть в баскетбол нас с бра… — Тайга осекся, — с другом.

— О, так ты увлекаешься баскетболом? — спросила она вполне искренне, как показалось Тайге.

— Вроде того. Играл, пока сюда не переехал.

— А что же мешает играть тебе сейчас?

Тайга повел плечами. Он пробовал брать в руки мяч, но ничего не получалось. Всякий раз вспоминалось опустошение, наступившее после того, как отец сказал, что они вынуждены вернуться в Японию. Разъяренное лицо Тацуи и его надрывный крик все не шел у Тайги из головы, и весь настрой пропадал. Они ведь так и не успели помириться.

— Это… сложно, — в конце концов выдавил из себя Тайга.

— Интересно, — Аюми поставила стакан на стол и придвинулась ближе к Тайге. Ее голое незагорелое колено казалось совсем белым по сравнению с краем черной юбки. — Мацуда-кун тоже играет в баскетбол, они со своей командой даже прошли на межшкольные. Но какая-то команда их разгромила, и они вылетели из турнира. Их капитан даже из команды ушел после этого. Мацуда-кун сказал, отрыв в очках превышал трехзначное число.

— А? — очнулся Тайга. Он все еще думал о ссоре с Тацуей и прослушал половину того, что сказала ему Аюми. — Обидно было, наверное.

— Не то слово! Мацуда-кун так психовал, — она поднесла пальцы ко рту, и в неверном свете тусклых ламп сверкнули ее отполированные ногти. — Он сказал, что баскетбол ему опротивел.

Тайга поджал губы. Подобная мысль посещала его нечасто, но в какой-то мере он понимал Мацуду.

— А расскажи, чем ты занимаешься помимо спорта? Когда мы звали тебя сюда, ты упомянул про какие-то дела.

Их бедра почти соприкасались друг с другом, и Тайге инстинктивно захотелось отодвинуться. Нормально ли такое для Японии? Они сидели так близко...

— Ну, — помычал Тайга, соединив колени, как девочка. — Я убираюсь. Готовлю. Дома всегда находятся какие-то заботы.

Аюми несколько секунд молчала, и это показалось Тайге подозрительным. Он повернул к ней голову и уставился прямо в округленные карие глаза.

— Шутишь! Чтобы мальчишка по доброй воле занимался хозяйством? Или твоя мама тоже ничего не успевает из-за работы?

— Да нет, — Тайга смущенно почесал затылок. — У меня нет мамы. А вот отец да, он всегда много работал, так что я с детства привык делать все по дому.

— Ой, — пискнула Аюми и закрыла рот ладонями. — Прости, я такая бестактная. Понимаешь, я так удивилась и совсем не подумала…

— Ничего страшного, — отмахнулся от нее Тайга. По правде, мать он почти не помнил — она оставила его, когда он был еще совсем маленьким. Он не видел ничего странного в том, чтобы убирать и готовить самому, но люди почему-то всегда удивлялись.

— Знаешь, — голос Аюми стал неожиданно тихим, будто кто-то мог их услышать. — Я впервые встречаю кого-то вроде тебя.

Ее лицо оказалось вдруг совсем рядом. Тайгу обожгло стыдом — он дернулся, чтобы пересесть на другой диван, но затормозил, решив, что снова поведет себя невежливо и покажется идиотом. Он отклонился насколько мог, но яркие накрашенные губы Аюми все приближались к его лицу, и он не имел понятия, что ему делать. Оставалось только зажмурить глаза в ожидании катастрофы.

— Что вы тут делаете?

Мацуда вернулся как нельзя вовремя. Аюми сверкнула на него глазами, и Тайга воспользовался заминкой, чтобы отодвинуться от нее на самый край дивана. На бледных щеках Мацуды расцветали красные пятна, от него сильно пахло сигаретами. Он сжал кулаки и тяжело дышал, раздув крупные ноздри, став похожим на быка.

— Мы разговаривали, — как ни в чем не бывало ответила Аюми. — А ты чего так быстро? Замерз, что ли?

— Наоборот. Мне жарко, — он перевел взгляд на Тайгу, и он увидел в его глазах ненависть.

— Да сядь ты уже, — сказала Аюми неожиданно властно. Она уже не казалась нежной и восторженной девчонкой, какой была минуту назад. Заметив взгляд Тайги, она снова улыбнулась ему и смягчилась. — Все хорошо, Кагами?

— Д-да, — булькнул Тайга и кивнул. В комнату ввалились девочки, с ними вернулся и одноклассник с незапоминающейся фамилией. Они, кажется, не заметили изменившегося настроения и спокойно продолжили разговор, начатый в коридоре.

— А потом он нашел окровавленный платок в ее сумке! Представляешь? Я всю ночь не могла уснуть, все гадала, что там дальше! Ну разве можно обрывать на самом интересном?

— И не говори, — вздохнула девочка и поправила очки в крупной оправе. — С каждой серией становится только запутанней. А ты как думаешь, кто за всем стоит, Мацуда-кун?

— Что бы вы там не обсуждали, я это не смотрел. — Мацуда подцепил со стола каталог песен и напустил на себя веселый вид. — Давайте лучше споем что-нибудь. У нас осталось еще сорок минут.

***

Тайга бросил сумку на пол и упал на кровать прямо в одежде. За неделю молчания он действительно отвык от общения и чувствовал себя абсолютно вымотанным. Желудок напомнил о себе тоскливым урчанием, и Тайга лениво поплелся на кухню, решив доесть остатки со вчерашнего ужина.

Он пил чай, вспоминая блестящие глаза Аюми и пытаясь понять, что это, черт возьми, было. Они просто говорили на отвлеченные темы, ее лицо оказалось в сантиметре от него, и… Тайга даже думать боялся, что могло произойти, если бы не вернулся Мацуда.

Он определенно не был готов к такому раскладу вещей.

Когда они расходились по домам, и Аюми, и Мацуда вели себя так, будто ничего не случилось, и, подумав об этом, Тайга немного успокоился. Хорошо, если никто не вспомнит об этом странном происшествии.

Оставленный в сумке телефон отозвался еле слышной трелью, и Тайга побежал отвечать. Звонила Алекс, но он все равно обрадовался и сразу принял вызов.

— Почему ты не отвечаешь мне, Тайга?! — Алекс негодовала. Тайга поморщился, отдалил телефон от уха, боясь оглохнуть. — Я отправила тебе уже семь сообщений!

— Извини, я был в караоке с одноклассниками и забыл ответить. Не кричи так, пожалуйста, я тебя прекрасно слышу.

— Ты мог прислать хотя бы смайлик, чтобы я не волновалась? Я собиралась ехать к твоему отцу, до него как всегда невозможно дозвониться.

— Я уже извинился.

Тайга терпеливо выслушал нотации Алекс, не забывая поддакивать. Всегда с ней так. Тайга давно вырос и стал самостоятельным, а она до сих пор считала его ребенком.

— У тебя уже появились друзья? Быстро ты! — успокоившись, сказала Алекс. — Кто они? Ты уже нашел себе команду?

— Мы просто учимся вместе. Не все так быстро, Алекс.

Она засыпала его вопросами, на которые Тайга даже не успевал отвечать. Ее интересовало все о Японии, и она говорила, что приедет как-нибудь через год. Было приятно снова разговаривать с ней, будто они сидят в семейной забегаловке недалеко от стритбольной площадки. Грудь приятно щемило от воспоминаний. Он и забыл, как это — разговаривать с кем-то настолько легко.

— Мне показалось, что ты чем-то обеспокоен, — сказала, наконец, Алекс. — Ты там не скучаешь?

— Хм, — неопределенно булькнул Тайга. — Наверное, я просто еще не привык.

— И?

Тайга смирился, что ему придется рассказать все Алекс, иначе она не оставит его в покое. Он опять вспомнил Аюми и ее губы, замершие в сантиметре от его лица.

— В общем, есть одна девочка. Мы познакомились только сегодня, но она немного странно себя ведет.

— Хм, дай угадаю. Она постоянно смотрит на тебя, часто дотрагивается и пытается остаться с тобой наедине?

— Да, еще она… стой. Откуда ты знаешь? — Тайга оторопел.

По ту сторону трубки послышался смех.

— Догадалась, — Алекс, кажется, улыбалась. — А что конкретно тебя беспокоит?

— Ну я… Э…

— Не знаешь, как себя вести?

Тайгу снова окатило жаром, он буквально чувствовал, как горят щеки и кончики ушей. Он подавился собственной слюной, и Алекс пришлось ждать, пока он прокашляется.

— Не нервничай ты так! – миролюбиво предложила Алекс. – Лучше расскажи, как она тебе.

Тайгу этот вопрос завел в тупик. Он почти не знал Аюми, кроме того, что у нее громкий голос и красится она чересчур ярко. Она казалась ему хамелеоном, который меняется в зависимости от того, какие люди находятся рядом.

— Дай подумать, — Тайга зажал телефон между плечом и ухом, убрал посуду в раковину и включил воду. — Она приветливая и заговорила со мной первой, хотя другие одноклассники меня избегали. Еще она симпатичная…наверное. Ну, я несколько раз слышал, как про нее так говорят. Еще она хорошо учится…

— А тебе самому-то нравится эта девочка? — Алекс щелкнула чем-то — поставила чайник, догадался Тайга.

— Знаешь, когда мы сидели сегодня в караоке-комнате… блин! — Тайга не глядя опустил тарелку на сушилку и чуть не выронил ее. — То есть, мне было как-то неловко. И она… — он опять смутился, вспомнив близость ее лица, запах ее духов, то, как ее волосы коснулись его подбородка. — Она меня напугала.

Алекс на том конце молчала.

— Нет, послушай, — торопливо добавил Тайга. — Это странное ощущение, но… мне было неважно, что случится. Уф, Алекс, я не знаю, как это объяснить. Я просто не хотел ее обидеть, вот и все.

— Ох, дитя, — произнесла Алекс с нежностью. — Я всегда знала, что у тебя один в баскетбол в голове.

— Эй!

— Да не кричи ты так! Я тебе завидую. Японские девочки такие милашки!

— Зря я тебе рассказал.

— Ну, прости, я больше не буду. Что ж, ты всегда можешь сказать, что ты гей. Она сразу отстанет.

— Алекс!!!

— Это не Америка, я знаю, да-да, — она задумчиво помычала. На фоне раздался негромкий звон ложки о чашку. Когда она продолжила, голос ее казался более серьезным: — Тайга, я плохой советчик в таких делах, но тебе лучше ей соврать. Не говори, что ты к ней равнодушен. Лучше придумай что-нибудь вроде «прости, я должен сосредоточиться на учебе».

— Спасибо, — поблагодарил Тайга. — Ты думаешь, она продолжит напирать?

— Судя по твоим рассказам, у этой девочки есть характер, значит, она постарается добиться своего. Но я уже сказала тебе, как поступить, — она шумно глотнула кофе, — В дорамах такое всегда срабатывает.

— Я кладу трубку!

— Погоди, Тайга! Если тебе вдруг захочется поговорить, зво…

Но Тайга уже отключился. За столько лет он должен был понять, каким образом Алекс удается валять дурака и быть серьезной одновременно. Наверное, это какая-то особая супер-способность, которая приходит с годами.

***

На следующий день Тайгу снова пригласили погулять после уроков. На этот раз к нему подошел Окада, тот парень, чью фамилию Тайга не мог вспомнить весь вечер в караоке. У него была привычка — постоянно рубиться в игрушку на приставке. С ней он не расставался никогда, и умудрялся играть даже во время уроков.

— Мы сегодня собираемся в кондитерскую, — сказал он, не отрывая глаз от экрана, его пальцы нажимали кнопки с бешеной скоростью. Иногда Окада тряс головой, сдувая со лба отросшую челку.

— А я тут причем? — озадачился Тайга.

— Не знаю, меня попросили передать, — он сделал свирепое лицо и несколько раз вдавил большой палец в одну кнопку. — Я не против, чтобы ты пошел с нами.

Тайга пожал плечами. Ну, раз так — невежливо отказывать, тем более что эти ребята, похоже, хотели с ним подружиться. Конечно, Тайга предпочел бы погонять мяч, чем убивать время в каких-то кафе, но надо ведь пробовать что-то новое. Не зря Алекс сказала, что у него один баскетбол в голове — кроме него Тайга действительно ничем не интересовался.

Французская кондитерская его не впечатлила. Они сидели за миленьким розовым столиком и ели пышное многослойное пирожное. Тайге пришлось попросить дополнительный стакан чая — таким сладким и приторным было лакомство, но девочки остались в восторге. Оката быстро проглотил все, пока сохранялся в игре, а Мацуда отдал половину своей порции Аюми. Может, Тайга просто чего-то не понимал?

Он вообще плохо вписывался в их компанию. Они постоянно обсуждали сериалы, мангу и поп-музыку, и ни в чем из этого Тайга не разбирался. Он мог поспорить о матчах НБА, мог посоветовать, в какую погоду на море подходящие волны для серфинга или поделиться четырьмя разными рецептами приготовления гедза. Может, для японского подростка у него какие-то неправильные интересы?

Тайга слушал, как они разговаривают про прошлогодний школьный фестиваль, и безнадежно скучал. Он мог сейчас сходить в магазин спорттоваров — его любимая фирма как раз недавно выпустила новые кроссовки. Вчера он так и не успел приготовить ужин, и сегодня ему придется лечь раньше, чтобы успеть с утра сходить на пробежку. Из них шестерых в разговоре не участвовал только Окада, но реальность, похоже, не слишком его волновала. Иногда к Тайге обращались с вопросом: «а что ты об этом думаешь, Кагами-кун?», и он отвечал нечто невнятное, только чтобы о нем снова забыли.

Поэтому, когда в конце недели Аюми подошла к нему сама и пригласила в торговый центр, Тайга замялся.

— Не заставляй себя уговаривать, — улыбнулась Аюми и склонила голову набок. — Будет здорово, обещаю!

— Ну, хорошо, — ответил Тайга, решив, что соглашается в последний раз. Впереди выходные, они собираются в магазин, вот и купит заодно новые кроссовки. А потом он перестанет таскаться с ними. Не похоже, что кому-то кроме Аюми нравится его общество, Мацуда же и вовсе с трудом его терпел. Тайга почти ничего не терял.

Так ему казалось.

В мысли Тайги закралось сомнение: а не обманули ли его? Он ждал уже двадцать минут, но на условленном месте никто не появлялся. Тайга пожалел, что не записал номеров, и не мог позвонить и спросить, какого черта они все опаздывают. Он решил подождать еще чуть-чуть, а потом пойти в магазин в одиночку. Даже хорошо, если никто не сможет прийти — не придется терпеть пустых разговоров и потакать чужим прихотям.

Но едва Тайга собрался уходить, его окликнули. Аюми, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, появилась на станции в последний момент и отрезала пути к отступлению. Нехорошее чувство, посетившее его при первой встрече с ней, снова напомнило о себе.

Она выглядела слишком нарядно для похода в магазин. От вида бледных коленок, торчавших из-под юбки тонкого платья, Тайге стало холодно. По-другому выглядели ее волосы, тщательно уложенные в высокую прическу. Браслетов и колец на ней тоже было много, будто она не смогла выбрать и надела все, что у нее есть. Когда она приблизилась, у Тайги зачесался нос от резкого запаха духов. Но хуже всего было не это, и не вычурные украшения, и даже не платье, слишком открытое для зимы.

Хуже всего было то, что Аюми пришла одна.

Тайга раньше ни с кем не встречался, и знания о противоположном поле у него исчерпывались рассказами Тацуи, но этого хватило, чтобы заподозрить неладное. Он ведь хотел сразу выяснить отношения с Аюми, чтобы не давать ей ложной надежды, но все вылетело из головы. Вот черт. Тайга чертыхнулся про себя, ругая свою беспечность.

— Ты… отлично выглядишь, — Тайга чуть не ударил себя по лицу, сообразив, что сморозил комплимент. Этот разговор начинался слишком неправильно.

Аюми, кажется, покраснела — под плотным слоем пудры или чем там пользуются девчонки, настоящий цвет ее лица разглядеть было трудно.

— Спасибо, Тайга-кун. — Она поправила юбку, мило улыбнулась. — Можно я буду так тебя называть?

— Слушай, — Тайга переступил с ноги на ногу, и Аюми двинулась в сторону. Хорошо — чем меньше людей их услышат, тем лучше. — По-моему это как-то слишком сильно похоже на свидание. Разве мы не договаривались погулять по магазинам?

— Это и есть свидание, дурачок! Как думаешь, зачем еще я позвала только тебя?

Тайга похолодел. Почему она не сказала сразу? Неужели не догадалась, что Тайга не поймет, если не сказать ему прямо? Они медленно брели по дороге нога в ногу и выглядели как герои дурацкой дорамы, которые любила смотреть Алекс.

Точно, Алекс. Нужно воспользоваться ее советом!

— Мне надо кое-что сказать. На самом деле я ничего не знал. Я думал, мы будем гулять с твоими друзьями. Если честно, я немного растерян и не понимаю, почему ты выбрала именно меня, но… В общем, извини, я не могу с тобой встречаться.

Тайга выпалил все это быстро, не думая и стараясь не смотреть на реакцию Аюми. Несколько секунд она молчала, так что гул людских голосов и шум ударили по слуху с двойной громкостью. Но потом Аюми сказала:

— Ты что, отказываешь мне?

Ее голос остался совершенно спокойным, и Тайга даже обрадовался, что она не обиделась, и повернулся к ней. Но ее лицо изменилось: черты оплыли, губы сжались в неровную малиновую линию.

— Наверное, это прозвучало слишком грубо, — аккуратно сказал Тайга. — Я же совсем тебе не подхожу. Уверен, есть парни куда получше меня! Ты можешь выбрать любого, кто покажется тебе достойным. Да и экзамены скоро… надо готовиться.

— Не шути со мной!!! — неожиданно громко выкрикнула Аюми.

На них стали оборачиваться. Заметив Тайгу, люди сразу отводили взгляд с таким видом, будто увидели что-то неприятное.

— Прости?

— Ты спрашиваешь, что я в тебе нашла? Большинство мальчиков в школе видят во мне только красивую мордашку и везде за мной таскаются, а ты на меня даже не смотришь, и все время молчишь, даже если мы сидим рядом. Ты не просаживаешь карманные деньги в игровых автоматах, и не ждешь, пока мама приготовит тебе бенто. Ты все делаешь сам. А еще ты добрый. Мидорикава в лицо обозвала тебя гайдзином, а ты ей ничего не ответил. Ты не обижаешься на эти тупые оскорбления. И у тебя есть увлечение, которое ты любишь всем сердцем. Скажи, как после этого можно в тебя не влюбиться?!

Аюми выпалила все это единым потоком и теперь тяжело дышала. Тайга остолбенел, глядя на нее, и запоздало сообразил, что они стоят посреди дороги. У Аюми блестели глаза, и как только она закончила говорить, у нее задрожали губы. Она с трудом держалась, чтобы не расплакаться.

— Мне жаль, — все еще пораженный откровенным признанием, выдавил Тайга. — Я не хотел, чтобы ты… Я не хотел.

— Лучше бы ты так и оставался в своей Америке, — она не выдержала, закрыла рот ладонью. Она сильно побледнела, и на коже стали видны еле заметные веснушки. — Убирайся отсюда. Тебе не место здесь, рядом с нами.

Она в смятении отвернулась от него и быстро пошла обратно к станции. Тайга двинулся было за ней, но остановился. Что он мог ей сказать?

***

В понедельник Тайга исчез.

Конечно, он не потерялся и не пропал без вести, его не похитили ночью злые пришельцы. Просто одноклассники вдруг начали делать вид, что его нет. Непонятно, сговорились они или нет, но игнорировали его на удивление дружно. Даже некоторые учителя подключились к этой новой игре и перестали вызывать Тайгу на уроках. Последнее было ему даже на руку — наконец-то его оставили в покое.

Аюми и ее друзья больше никуда не звали его после уроков. Они вообще перестали смотреть в его сторону, но обсуждали планы на вечер громче обычного. И хоть Аюми и выглядела невеселой и мало говорила, за ней все так же увивались парни, а девчонки завистливо вздыхали.

Поначалу Тайгу не беспокоила перемена в отношении одноклассников. Он и заметил-то это не сразу и долго пребывал в неведении, а потом Окада помешал ему пройти, когда он шел к своей парте. Тайга громко просил его подвинуться, махал перед его лицом и пытался протиснуться в узкое пространство между ним и соседней партой, но Окада не сдвигался с места и продолжал играть в свою приставку. Только со звонком он, наконец, ушел с дороги, чтобы сесть на место. И если бы он не улыбался краем губ, Тайга бы не заподозрил ничего странного. В прошлой школе его частенько так разыгрывали, когда хотели, чтобы он почувствовал себя не в своей тарелке.

И все же Тайга не считал игнорирование такой уж большой проблемой. Он и раньше обходился без помощи одноклассников, да и сейчас ничего не изменилось. На некоторых уроках они делились на группы и тогда было сложно. Обычно он присоединялся к группе, где не хватало участников, и делал, что ему скажут, но теперь все обязанности распределялись между собой, и Тайге ничего не доставалось. Он просто сидел где-нибудь в стороне, ожидая, когда выйдет время, и учитель начнет ходить по рядам, чтобы оценить работу.

— Ты ничего не сделал, а это равносильно пропуску, — объяснил Харада-сенсей, когда Тайга спросил, почему напротив его фамилии стоит прочерк.

— Я хотел помочь, но они промолчали. Что я должен был делать по-вашему? Трясти их за грудки? — он сказал это, плохо сдерживая раздражение, поэтому учитель химии нахмурился и весь словно ощетинился.

— В том, что они не приняли тебя в команду, только твоя вина. Я не засчитаю тебе лабораторную работу, пока ты не научишься работать со своими сверстниками.

— Почему я не могу выполнить ее отдельно? Пожалуйста? — Тайга понял, что добавил вежливую частицу невпопад, потому что у учителя заметно дрогнула бровь. — То есть, прошу прощения.

— Кагами-кун, — медленно проговорил Харада-сенсей, будто втолковывал очевидные вещи ребенку. — Тебе следует больше обращать внимание на то, что происходит вокруг тебя. Если ты так и продолжишь быть индивидуалистом, ты ничего не добьешься. Заботиться только о собственном удобстве недопустимо, когда ты работаешь в команде.

Он закопался в свои бумаги, показывая, что разговор окончен.

— Вы не поняли, — заторопился Тайга. — Это не я хочу быть одиночкой!

— Не может быть, — отрезал Харада-сенсей. — Ты же не хочешь сказать, что одноклассники подвергают тебя издевательствам?

Учитель говорил очень официально, и Тайге приходилось делать усилие, чтобы понимать его слова. В то же время он все время беспокоился, что говорит недостаточно вежливо, и даже Харада-сенсей начнет его не замечать из солидарности с остальными учениками.

— Нет, совсем не так, — ответил Тайга, боясь сказать лишнего.

— Тогда тебе есть о чем подумать. А теперь мне пора идти. До свидания, Кагами-кун.

Только вылетев из кабинета, Тайга вспомнил, что надо было попрощаться. Он вернулся, торопливо поклонился и вышел.

Разговор с учителем немного прояснил ситуацию в школе. Одноклассники не любили Тайгу не потому, что он рыжий, не потому, что приехал из Америки, и не потому, что он высокий, а потому что он слишком выделялся. Будь он кудрявым или лысым — они придрались бы к этому. Да и можно ли назвать их поведение издевательством? Они ведь просто не разговаривали с ним, вот и все. Он стал невидимкой для них. Не обидно, но приятным это чувство не назовешь.

Все стало хуже на физкультуре. Приближался март, на улице потеплело, и занятие решили провести на свежем воздухе. Учитель велел мальчишкам разделиться на две команды для игры в футбол.

Тайга молча встал в защиту, не дожидаясь ничьих приказов. В игре они не смогут его проигнорировать, даже если захотят. Бегал Тайга быстро, хорошо видел поле и защищал ворота так, будто от этого зависела его жизнь. Игра начиналась вяло, но совсем скоро все вспотели, потому что староста класса по фамилии Тамура и еще двое парней отчаянно пытались увести мяч у команды Тайги, а остальные старательно пасовали кому угодно, но не ему. Неудивительно, что под конец игры Мацуда, игравший в команде Тамуры, взбесился и, несмотря на общую договоренность не замечать, сильно толкнул Тайгу плечом во время очередной атаки.

Раздался тренерский свисток.

— Эй вы там! — заорал учитель. — Мацуда, это не игра в поддавки! Кагами, будь внимательнее!

— Да, сенсей! — крикнули Тайга и Мацуда одновременно.

Тайга потер ушибленное плечо и посмотрел на одноклассника. Мацуде приходилось явно тяжелее — он стоял, стиснув зубы и повернув голову к Тайге, но глядя сквозь него. Мокрые волосы стояли дыбом на затылке, под майкой перекатывались острые лопатки. Ростом чуть ниже Тайги, но не менее быстрый. Тайге вдруг подумалось, что он хотел бы с ним сразиться на баскетбольной площадке.

— Еще круг вокруг поля и бегом переодеваться! — скомандовал учитель, когда волнение улеглось.

Парни лениво побрели вдоль белой линии.

Тайгу все еще не замечали на второй день, и на третий тоже. Классу быстро надоела его невозмутимость, потому что постепенно они начали менять тактику. На парте Тайги начали появляться оскорбительные надписи. Однажды, вернувшись из уборной, он обнаружил свою коробку с бенто распотрошенной. Рис высыпался в школьную сумку, подливка пропитала библиотечные учебники. Его спортивная форма пропала, а в бюро находок только развели руками. Кто-то подкинул письмо с проклятиями в шкафчик для обуви — его Тайга смял и выбросил, не прочитав и половины. С формой пропали и его неудобные сланцы.

Самое удивительное, что им удавалось проделывать все это абсолютно незаметно. Надписи будто появлялись сами по себе, а вещи крали духи. Одноклассники молчали и изредка улыбались друг другу, обмениваясь записками.

Тайга старался не обращать внимания, но пропажа вещей начала его раздражать. Не говоря уже о том, что он потратил целое утро на приготовление бенто и все равно остался голодным. Отец когда-то сказал ему, что с несправедливостью нужно бороться — но как Тайга мог это сделать? Он даже не знал, кто подстраивает все эти пакости.

Он чувствовал, что они смотрят. Ждут его бурной реакции, криков и экзотических выходок в попытках привлечь внимание. Он видел, как травили бедолаг в американской школе. Иногда объектом травли становился он сам, но на помощь всегда приходил Тацуя со своими друзьями, и никому больше не приходило в голову к нему приставать. Тайга знал, что чем больше эмоций покажет, тем больше поводов для провокаций будет у тех, кто пытается его достать. Он не поднимался на учительский стол и не орал, чтобы сломать их выдержку. Он не трогал людей, которые преграждали ему путь, и терпеливо ждал, когда ему дадут пройти. Он не ворчал и не хмурился, он был долбанным буддой. И со вздохом «какой я неуклюжий» убирал с пола остатки еды и уходил чистить сумку. Вместо сланцев он надел кроссовки, а вместо физкультурной формы — одежду для вечерних пробежек. Все равно эти неудобные тапки ему никогда не нравились. В библиотеке, правда, пришлось заплатить за испорченные учебники, и пятна соуса так и не отстирались от сумки, но это не мешало Тайге быть уверенным, что последнее слово остается за ним.

Борьба одноклассников с неугодным им учеником достигла своего пика к концу второй недели. Был конец дня, Тайга собирался домой, и вдруг к нему подошел Тамура и сказал, что он сегодня дежурит в классе.

— Но моя очередь во вторник. Ты не ошибся?

— Нагаи-сенсей сказал, что сегодня ты. А во вторник Коно-кун.

— Ну ладно, — пожал плечами Тайга. Подозрительно, что классный не сообщил об изменениях в графике дежурств. Да и Тамура с ним не разговаривал… Неужели они решили прекратить свою идиотскую игру?

Что бы то ни было, у Тайги будут проблемы, если он ослушается учителя. Все уже разошлись по домам или занимались в клубе, и в школе было тихо. Почти так же тихо, как в тот день, когда Тайга сюда перевелся.

Он потерял бдительность, отвлекшись на звук тишины. Едва Тайга переступил порог кабинета, руки его резко завели за спину и накрыли тряпкой глаза. Он пытался сопротивляться и даже почти вырвался, но сзади на него навалилось человек пять, и он чуть удержался на ногах под их весом. Там были не только парни, Тайга слышал это по дыханию, по высокому противному хихиканью. Его пихнули под колени, он повалился вперед и упал грудью на жесткую парту. Потом ему на голову напялили какой-то пакет, и Тайга тут же начал задыхаться. Чьи-то руки потянули за воротник, сдирая с него пиджак, и Тайга почувствовал треск, с которым отрывались пуговицы. Ремень они тоже выдернули, чтобы связать ему руки.

— Открывай банку! — скомандовал чей-то голос, и Тайга не смог понять, кому он принадлежал, потому что пакет ужасно шуршал.

— Готово, — ответил второй. Кажется, это был Оката.

— Лей!

Пакет пропал, и Тайга стал судорожно глотать воздух. Он не успел запомнить лиц, но то предвкушение, которое было на них написано, он запомнил навсегда.

В следующую секунду на него обрушился поток тяжелой вонючей грязи. Тайга тряс головой, и этим ничуть не помогал себе, только разбрызгав все под возбужденный визг толпы. Он понял по запаху, что это всего лишь краска, и немного успокоился, но ему все еще не хватало воздуха, а жидкость все лилась и лилась. Через долгих десять секунд опустевшая банка с лязгом грохнулась на пол. Тайга перестал сопротивляться и понял, что его выпустили, только когда до него донесся топот ног в коридоре.

Он остался один в кабинете.

С волос капало. Тайга пошевелил руками и ослабил некрепкий узел. Ему потребовалось несколько минут, чтобы освободиться.

— Суки, — выплюнул он, поднимаясь с парты. — Вот же подлые суки. Чтоб вас всех…

На шкафу с географическими картами висело зеркало. Тайга заглянул в него и увидел существо из фильма ужасов. Черные волосы облепили грязное лицо, на котором сверкали два безумных глаза с ослепительно светлыми белками. На рубашку попало несколько капель краски, но пиджак был испорчен. Не по шву оторвался рукав, несколько пуговиц не хватало.

С минуту Тайга в бешенстве метался по классу, размышляя, догнать сволочей и начистить им всем морду, или же сначала пойти к директору, а потом уже идти бить морды. Он не хотел, чтобы кто-то увидел его в таком виде, но так он хотя бы обеспечит себе алиби. Но тогда директор позвонит отцу и скажет, что у его сына проблемы. Отец оторвется от работы, отменит планы, чего доброго, полетит к нему через океан… Тайга представил все это и мстить передумал. Больше, чем выбить дерьмо из своих обидчиков, он хотел не причинять отцу беспокойство.

Дверь с мягким скрипом сдвинулась в сторону. Тайга быстро накрыл голову пиджаком и осторожно обернулся, проклиная того человека, которому взбрело в голову зайти в кабинет.

В класс вошла девчонка. В руке она держала мешочек на шнурке, а больше у нее ничего не было. Тайга насторожился — наверняка в мешке какие-нибудь орудия пыток, и она тоже пришла над ним поиздеваться. Но девчонка не собиралась приближаться. Она остановилась у двери и бросила мешок Тайге через весь класс.

— Держи, переоденься.

Она слегка картавила. Тайга поймал сверток и заглянул внутрь. Там лежала его физкультурная форма.

— Ничего себе, — удивился Тайга и снял с головы пиджак. — Кто ты?

Девчонка присвистнула. Тайга не понял, что ее удивило — его физиономия или заданный вопрос.

— Кано. Я твоя одноклассница. Сижу за тобой, если ты не знал, — она улыбнулась, и на щеках у нее появились ямочки. У нее были длинные прямые волосы, заплетенные в две косы, спускавшиеся ниже пояса. Тайга не мог понять, почему он ее не запомнил.

— Почему ты мне помогаешь? — насторожился он.

Кано усмехнулась, обошла лужу краски на полу и уселась прямо на парту.

— Не знаю. Должен же кто-то тебе помочь. Пусть это буду я.

— Где ты ее нашла?

— В девчачьей раздевалке. Идиоты. Не могли придумать что-нибудь получше. Это Мацуда предложил. И с краской тоже он, вероятно. Кому еще в голову могло прийти такое? Совсем с катушек слетел из-за Хагивары.

— Кого-кого?

— Хагивара Аюми. Господи, — Кано удрученно вздохнула, перекинула косы за спину. — Ты с ней всю неделю гулял, про вас столько толков ходило. Хагивара всем уши прожужжала, как она хочет с тобой дружить. Естественно, Мацуде не понравилось. Он по ней с младшей школы сохнет.

Так вот почему этот парень так отреагировал, увидев их с Аюми вдвоем! И злился каждый раз, когда Тайга оказывался в его поле зрения.

— Говорят, эта дура сразу позвонила своей подружке Хирано и ревела, что ты ее бросил. Нашла кому звонить, — Кано фыркнула. — Если хочешь, чтобы весь мир знал твои секреты, расскажи их Хирано. Все узнали, что рыжий гайдзин обидел принцессу школы.

— Значит, Аю… Хагивара тут не причем, — Тайга опустился на ближайший стул. Почему-то слова Кано принесли ему облегчение. Ему до сих пор было стыдно, что он поступил так с Аюми.

— Ну да. — Кано закинула ногу на ногу и стала болтать носком. Скажу тебе честно, что-то подобное, — она кивнула на черную лужу на полу, — должно было произойти. Они просто искали повод.

— И повод появился. Черт, — он тронул свои волосы, и на пальцах осталась краска. — Это вообще отмывается? Как я теперь домой пойду в таком виде?

— В кабинете химии есть реактивы. Можно попробовать смыть краску ими, если не боишься облысеть. Хочешь — могу тебя проводить. Я состою в клубе экологии, мне несложно достать ключ.

— Пожалуйста, — Тайга опять накрыл голову пиджаком перед тем как выйти в коридор. — Слушай, а почему ты не разговаривала со мной раньше?

— Я тебя ненавидела, — неожиданно призналась Кано, и Тайга закашлялся. — Новенький, из другой страны. У тебя мрачное лицо и странные брови. И ты перегородил мне доску. Я ничего не видела из-за тебя.

@темы: фанфик, Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты

---

Работа #6

[kuroko-no-fest]

Название: Имя гейши
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Кисе Рета, намек на Аомине/Кисе
Выпавшая в лотерее цитата: Знаешь, есть такой девиз... Можно сказать, мировоззрение таких, как мы — «Своих не бросать».
Тип: джен, намеки на слэш
Рейтинг: G
Жанр: повседневность
Размер: 6140 слов
Саммари: у Кисе внезапно заболела сестра.
Дисклеймер: все принадлежит Фуджимаки.
Предупреждения: кроссдрессинг, название книги выдуманное. Автор ни на что не претендует и просто подрочил.

Работа была написана на сентябрьский фестиваль

Она позвонила рано утром. Кисе второпях собирался, швыряя в сумку книги, а в рот — оставшиеся с вечера такояки. На первую лекцию хватит, а потом — студенческий кафетерий. И тут зазвонил телефон.

— Рета, — связь была ужасная, в трубке хрипело.

— Юми-чан, я опаздываю… — попробуй он назвать ее с хонорификом «ччи», она бы его убила.

— Рета, приезжай немедленно.

Кисе вдруг понял, что это не связь, это ее голос. Она кошмарно сипела и свистела.

— Что-то с мамой? С папой?

— Рета! — страшно сказала она. — С ними все в порядке. Приезжай.

— Хорошо, — покладисто согласился Кисе. — Конечно, приеду.

Нажал на отбой, положил мобильный в сумку и отправился на занятия. Адрес она догадалась прислать лишь спустя четыре лекции.

* * *
Она выглядела откровенно плохо: покрасневшее лицо, потное, лоснящееся, словно бы слегка раздувшееся, несвежие, небрежно подколотые волосы. Стерильная больничная обстановка только подчеркивала ее болезненный вид.

Кисе по дороге купил ей сока и цветов — несколько веточек осенних ясных хризантем. Юми, вместо того, чтобы поставить их в бутылку с водой, которой пожертвовал Кисе, положила цветы на колени и принялась машинально их мять. По палате пополз горьковатый запах. Кисе смотрел на это и морщился, то и дело порываясь забрать цветы и не решаясь это сделать. От Юми несло ощутимым жаром, взгляд ее был страшен: взгляд одержимой.

— Рета, — прохрипела она.

Кисе встрепенулся.

— Ты должен заменить меня.

— Заменить?

Кисе ничего не понимал. Заморгав, он начал было весело и ласково ее успокаивать, но она его перебила.

— Через три дня у меня назначен вечер. Ты представить себе не можешь, как это важно. Я три года пыталась стать майко. Три года, Рета! И то, что меня все же взяли на обучение в окия — небывалая удача. Небывалая. Второго шанса не будет. И еще три года я училась на гейшу.
Она волновалась, голос ее срывался в какие-то невероятные хрипы. Кисе подумывал вызвать медсестру.

— Это очень, очень важная встреча. Я не могу ее пропустить.

— Но ты же болеешь. А если перенести? — нерешительно предложил Кисе.

— Это главный спонсор не только чайного домика, но и мой, — сказала Юми, обнажив зубы и гипнотизируя Кисе взглядом. — Никто не сможет меня заменить.

Кисе мысленно улыбнулся: в этом самоуверенном заявление была вся Юми.

— А если перенести? Ты же болеешь.

— Один шанс в жизни, — просипела Юми. И, помолчав, с усилием закончила, — замени меня, Рета. Пожалуйста.

— Ты же только что сказала, что никто не может тебя заменить, — Кисе улыбнулся.

Хризантемы жалобно хрустнули в ее руках. Она смотрела на Кисе, тяжело, хрипло дыша.

— Я уже попросила. Не заставляй меня повторяться.

— Хорошо, — легко ответил Кисе.
Юми подозрительно прищурилась.

— Что хорошо?

— Хорошо, я подменю тебя, — Кисе мило ей улыбнулся, слегка приподняв брови.
Она внимательно смотрела на него, словно ждала продолжения или какого-то подвоха. Кисе улыбнулся еще милей.

— Что, вот просто так? — спросила она после тяжелого продолжительного молчания.

Кисе умел пережидать такие паузы, главное — не торопиться и не ерзать. Он продолжал все так же расслабленно сидеть на стуле. На улице тем временем день потихоньку заканчивался, палату заполнили низкие лучи предвечернего солнца.

— Ну ты же моя сестра, — легко ответил Кисе, выдержав достаточно долгую паузу, во время которой она лишь сильнее разнервничалась больше.

— Рета, — глаза ее сузились.

— Выздоравливай, — сказал он, быстро наклонившись и накинув ей одеяло на ноги. От стеблей хризантем у нее на коленях остались влажные пятна.

— Будешь мне должна, — добавил он перед тем как закрыть дверь.

* * *
В коридоре его, оказывается, ждали.

— Кисе Рета-сан?

— Это я…

— Приятно познакомиться. Я — Танака. Представляю окия, к которому приписана ваша сестра.

Кисе поклонился в ответ с незначительным опозданием, смущенный глубиной вежливого поклона: Танака был стар, и старость его на первых порах заворожила Кисе. Впервые он видел возраст, выраженный столь драматично и строго вне съемочной площадки.

— Позвольте, я отвезу вас к хозяйке. Она вам все объяснит.

Танака снова поклонился, а потом сразу же развернулся и пошел, не дожидаясь ответа. Отличная тактика. Кисе смотрел на седые волосы в ровной стрижке, на очень гордо выпрямленную спину в неброской юкате и против воли представлял себе какой-нибудь постер фармкомпании или рекламу чая, якобы ненавязчиво следующую традициям. Танаку бы фотографировали в традиционном доме, на фоне раздвинутых седзи с холмистым пейзажем на заднем плане. Занятие каллиграфией, пиала с чаем, его не столько даже аскетичное, сколько минималистичное лицо — морщин ровно столько, сколько надо для создания нужной фактуры — и внизу какой-нибудь слоган про то, что «вместе с вами уже столько-то лет». Бывший менеджер Кисе был бы в восторге. Кисе тряхнул головой, отгоняя эти мысли. Если уж решил, как сам говорил в интервью, «следовать за мечтой», так следуй за ней без сожалений. Вот, скажем, обещанная учебная практика в аэропорту Нарита… Кисе вспомнил список пилотов-выпускников с сайта своей академии. Большая часть — международные компании. Однажды там будет и его имя. Он думал об этом, пока Танака с поклонами усаживал его в машину, просил пристегнуться, деликатно захлопывал дверцу — и всю дорогу до чайного домика в Асакусе.

* * *
У дверей их встретила привратница.

— Господин, — она простерлась ниц.

Кисе едва не шарахнулся. Все ему было в новинку. Прежде он видел гейш, но лишь однажды — на большом представлении в Киото. Они ездили всем классом на экскурсию и забронировали билеты на массовое представление: гейши и майко на сцене исполняли танец весны с ветками сакуры в руках. Ничего особенного Кисе тогда не почувствовал: под боком кто-то хихикал, кто-то шептал, пока на далекой, жестко освещенной сцене маленькие женщины, похожие на фарфоровых кукол, плавно размахивали ветками под гнусавый напев кото.

Женщина поклонилась еще раз, поставила перед ним пару сменной обуви. Кисе в смущении смотрел, как он поправляет его кроссовки, ставит их в угол носок к носку, улыбается, снова кланяется.

— Следуйте за мной. Как прошла ваша поездка? — во всей ее фигуре читалась постоянная готовность к поклону. Она двигалась словно бы боком, стараясь держаться так, чтобы не поворачиваться к Кисе спиной.
Он пробормотал что-то приличествующее про погоду. Господин Танака успел куда-то вежливо и незаметно испариться.

— Пожалуйте сюда, — привратница села на колени, отодвинула фусума и снова низко поклонилась. — Госпожа, господин Кисе прибыл. — сказала она чуть громче, и — теперь уже Кисе, — проходите, пожалуйста.

Кисе, чувствуя себя не только слишком большим, но и неожиданно неловким, зашел в комнату.

— Прошу вас.
Все в комнате: и безупречно чистые татами, и красивая ширма в углу, и цветочная композиция в токонома как будто существовали лишь для того, чтобы подчеркнуть и выделить главное украшение — хозяйку. В отличие от традиционно вежливых господина Танаки и привратницы, она лишь слегка кивнула Кисе.

— Присаживайтесь.

Взгляд у нее оказался скальпельной остроты. Кисе устраивался под ним, чувствуя себя яблоком, с которого срезают шкурку.

— Ваша сестра заболела, чем очень меня огорчила, — сказала мама-сан таким тоном, словно болезнь была сознательным выбором. — Надеюсь, она скоро поправится.

— Спасибо большое за заботу, — Кисе низко поклонился.
Над столом повисла тишина. Мама-сан продолжала разглядывать его, совершенно беспардонно, склоняя голову то в одну сторону, то в другую. Лицо у нее было очень задумчивое. Кисе вдруг понял, что она некрасивая: слишком низкие брови, глаза маловаты, чересчур жестокий рот. Это ничего не значило. Каждым движением она как будто танцевала, свет мягко гладил ее по волосам — глянцевым, совершенно черным, без малейшего проблеска рыжины.

— Кисе-сан, — сказала она вдруг очень мягко и улыбнулась. На щеках ее от улыбки появились ямочки. Нельзя было точно сказать, сколько ей лет — но можно было предположить, что Кисе она годится в бабушки. Но вот она улыбнулась, и в нем что-то сладко екнуло.

— Мы в безвыходном положении, — она говорила откровенно и твердо. — Мы приняли вашу сестру на обучение в виде огромного исключения. Вы же понимаете, окия созданы для того, чтобы сохранять традиции. А ваша сестра, — она посмотрела на голову Кисе, — блондинка. Небывалое дело для гейши.

Фусума еле слышно стукнули, на коленях вползла привратница, поставила на стол поднос с двумя чайниками, чашками, блюдом со сладостями. Нараспев пожелала приятного аппетита, раскланявшись удалилась. Мама-сан принялась плавными завораживающими движениями заваривать чай.
— Однако, — продолжила она как ни в чем не бывало, — мы все же стараемся идти в ногу со временем. В Европе вышла книга воспоминания о Японии. Как там. «Записки»…

Мама-сан задумчиво прищурилась, на мгновение замерев.

— Имя гейши, — подсказал Кисе.

Мама-сан посмотрела на него без малейшего осуждения, но так, что Кисе почувствовал себя виноватым.

— Вероятно, — она звонко налила воды в тяжелый заварочный чайник. — Одним словом, заявка вашей сестры была одобрена.
В это емкое «одним словом» могла бы поместиться эпоха обсуждений. Кисе, переведя все в привычные термины, услышал в нем эхо сомнений, кастингов, нелегких решений. Следом, он сразу вспомнил, как Юми была рада. Единственный раз он видел ее полностью счастливой. Она поцеловала его в щеку, она сказала, что его любит, хотя прежде не говорила этого никогда. Ее забота всегда была тяжелой, гнетущей и нервной. Она боялась за Кисе и кричала на него. У нее были мягкие руки и грубые прикосновения. В начальной школе она однажды подралась за него.

«Меня приняли!» — у нее горели глаза. Они кутили весь вечер. Юми пила пиво, Кисе — кока-колу.
А потом она собралась и ушла. И получилось так, словно бы она так радовалась и так была счастлива тому, что покидает дом. Как у всякой майко у нее забрали сотовый, и все, что осталось — письма раз в месяц.

«Уважаемые мать и отец. Дорогой брат. У меня все хорошо…»

Мама-сан поставила перед Кисе пиалу с чаем и блюдечко с крохотным розовым пирожным. Чай был горьковатый, каким и должен был быть.

— Вы должны понять, содержать окия нынче невыгодно. У нас не Киото, Токио. Затраты не окупаются — а, поверьте мне, обучить гейшу, найти клиентов, это стоит труда. Гейш нынче все меньше. Во всей Асакусе едва наберется четыре десятка… Помощь нашего спонсора очень важна.
Это Кисе как раз понимал очень хорошо.

— А он хочет взять под крыло вашу сестру. Сначала как майко, потом — как гейшу. У него назначен праздник через три дня.

Мама-сан замолчала, выжидая.

— А нельзя ли сестру кем-нибудь заменить?

— Нельзя, — отрезала мама-сан снова становясь твердой. — Кроме того…

Снова пауза. Весь разговор получался каким-то рваным, Кисе от него уже сильно устал. Устал улыбаться — он делал это все время (привычка), устал выглядеть приветливо. Как будто это все нужно было ему.

— Она майко, — просто сказала мама-сан. — Майко, как вы знаете, в отличие от гейш делают прически из своих волос. Она единственная блондинка-майко, пожалуй, на всю Японию.

Мама-сан налила Кисе еще чаю и замолчала так, словно все сказала. Но в таком случае разговор прошел как-то криво. Ну, блондинка. Долго ли высветлить волосы? Кисе пытался выстроить цельную картину — и не мог. Чего-то не хватало, и он сдался. Надо было что-то сказать, но как бы сформулировать…

— И вы обратились ко мне…

— Ваша сестра, — быстро сказала мама-сан. — Ваша сестра обратилась к вам.

— Наверное, с вашего позволения? — осторожно спросил Кисе. Нельзя было, чтобы Юми сделали крайней. — Честно говоря, все это было ужасно неожиданно. Моя учеба…

Мама-сан поджала губы и встала.

— Следуйте за мной.
Она поднялась очень быстро и грациозно, одним слитным движением, а Кисе еще какое-то время возился, распрямляя одеревеневшие ноги.

Мама-сан повела его куда-то вглубь дома, отодвигая и задвигая за собой седзи. Вряд ли дом был такой уж большой, но отчего-то казалось, что шли они необычайно долго. Кисе глазел по сторонам, словно попавший в вариант фильма «Гиперкуб» — так похожи были комнаты. Такого количества людей, которое открылось ему за следующими седзи, он попросту не ожидал и растерянно остановился. Мама-сан прошла, села по центру, развернувшись к нему лицом. Там было человек десять — для компактного пространства от седзи до седзи — целая толпа. Кисе узнал господина Танаку и привратницу. Там было еще несколько немолодых дам, ненакрашенных, но при этом удивительно привлекательных, как привлекательна была мама-сан — какой-то внутренней силой. Отдельно выделялись три гейши: в традиционных нарядах, накрашенные, с гребнями в волосах.

— Мы просим вас, — сказала мама-сан, — оказать нам помощь в этот нелегкий час. Пожалуйста!

— Пожалуйста, — повторили все хором и склонились в глубоком поклоне, уткнувшись лбами в тыльные стороны сложенных ладоней.

Кисе смущенно переминался. Эти люди все были старше него, ему было ужасно не по себе смотреть на то, как они его униженно просят. Он торопливо поклонился, быстро сказав:

— Ну конечно. Я же согласился. И сестре сказал…

Мама-сан подняла голову. Из ее глаз на Кисе как будто посмотрела неподвижным взглядом престарелая змея.

— Значит, решено.

Кисе обворожительно ей улыбнулся. Теперь ему должна была не только Юми. Он встал на колени и поклонился им так же низко, как до того они кланялись ему.

— Пожалуйста, позаботьтесь обо мне. Вверяю себя вашим заботам.
На лице у большинства читалась легкая растерянность. Гейши кукольно улыбались. У мамы-сан при том, что рот ее остался неподвижен, вокруг глаз собрались морщинки, как от смеха.

* * *

Госпожа Аки, преподавательница танцев, кружила вокруг Кисе, как голодная акула. Очень маленькая голодная акула — макушка ее не доставала Кисе до плеча. Его нынешние менеджеры все были как на подбор — маленькие, тоненькие, минимум пятидесятилетней выдержки — наследие иной эпохи. Ни разу Кисе не доставался обслуживающий персонал такой высокой квалификации.

— Не подходит, — говорила госпожа Аки так, словно Кисе не стоял прямо перед ней.

Стоило ему перейти в категорию подопечных, как дамы отбросили прежнюю вежливость. Кисе для них превратился в объект работы.

— Послушайте, вроде бы у Юми-чан есть еще одна сестра?

— Она служит в театре Такаразука, — вежливо вставил Кисе. — Ведущей мусумэяку.

Дамы ахнули и слегка подались назад. Кисе сияюще улыбнулся. Попадись актриса театра Такаразука на попытке изобразить гейшу — такой скандал разразится, и представить себе невозможно. Дамы растерянно переглядывались, Кисе чуть пригасил улыбку, чувствуя, что она становится ехидной.

— Но как же… Но вы посмотрите на него, — жалобно сказала госпожа Аки. — Он же мужчина…

— Онна-гата тоже мужчины, — мама-сан сурово поджала губы.

— Он огромный!

— Не такой уж и огромный. Последнее поколение — сплошь акселераты.

— Он наверняка неуклюжий.

— Нет! — Кисе слишком поздно прикусил язык.

— Нет, — мама-сан веско уронила это и замолчала.

Паузы были ее оружием, и им она пользовалась весьма умело. К тому времени, как она вновь заговорила, ее готовы были слушать очень внимательно.

— Юми-чан рассказывала, какой у нее талантливый брат, — мама-сан мельком взглянула на Кисе. — Очень талантливый. Одно время работал моделью… — дамы зашептались, склонив друг к другу шиньоны, — а потом нашел в себе смелость уйти раньше срока из модельного бизнеса ради мечты стать пилотом.

— Сколько вам лет? — куда мягче, чем до этого, спросила госпожа Аки.

Кисе чувствовал, как у него горят уши:

— Девятнадцать…
Это сообщение встретила пораженная тишина.

— Никогда бы не подумала, вы выглядите гораздо…

— Мужественнее, — мама-сан явно хотела подольститься.

Кисе покраснел еще сильней, проиграв себе же попытку этого не делать.

— А еще Кисе-сан умеет повторять то, что видит. Правильно я говорю?

Кисе кивнул, все такой же красный.

— Хмпф. Талантливый или не талантливый — майко по три года учатся правильно себя вести, танцевать, нужным жестам и всему остальному. Чтобы кто-то…

Госпожа Аки не закончила, высоко вздернув подбородок.

— Проверьте его, — мягко предложила мама-сан. — Станцуйте.

Дамы тут же оживились, усадили Кисе в угол, сами расселись вдоль стен. Маме-сан принесли сямисен, раздвинули седзи, за которыми оказалась терраса и за ней — небольшой внутренний садик и закрытые седзи другой стороны дома.

Госпожа Аки достала откуда-то веер, встала, выпрямившись. Мама-сан заиграла и запела. Ее голос дрожал и метался, то повышаясь, то понижаясь. Госпожа Аки следовала за ним, то изящно раскрывая веер, то схлопывая, перебрасывала его из руки в руку, а потом плавно резала им воздух. Сначала танец и пение показались Кисе заунывными и слишком медленными, а потом движения госпожи Аки вдруг словно бы совпали с его дыханием и сердечным ритмом. Она поводила веером, и он чувствовал отзвук движения, как можно почувствовать его под водой. По его плечам разбежались мурашки. Мама-сан закончил пронизывающим трепещущим аккордом, который медленно-медленно затухал в воздухе. Госпожа Аки протянула Кисе веер.

— Повтори.
Это он мог. Кисе поднялся — изящно, одним движением, как вставала мама-сан. Ног под собой он не чувствовал. Шаг. Как плавно двигалась госпожа Аки. И Кисе идет так же. Чем танец не соединение движений, как в баскетболе? Чем талант Кисе не универсален? Если он мог копировать на площадке, сможет и на татами. Он встал, повернувшись лицом к комнате. Его тень протянулась длинной полосой вперед, в темноту, из которой смотрели на него дамы.

Собственное тело показалось Кисе легче, чем прежде. Уже. Он поднял веер. Мама-сан взяла первый аккорд и запела про сладкое умирание осени.

… Этот повтор был другим, не таким, как бывало в баскетболе. Он как будто нырнул глубоко в себя и замер там на некоторое время, которое сам же свивал движениями, как шелковую ленту. А потом она вдруг закончилась, и какой она была длины, Кисе не смог бы сказать. Он очнулся. Опустил веер.

Дамы молчали. Госпожа Аки, не скрываясь, плакала, как, наверное (так предполагал Кисе), плакал Касамацу после поражения в матче против Тоо.

— Итак… — молчание было долгим, очень долгим, и Кисе помялся какое-то время с веером в руках, а потом прошел и сел на свое прежнее место.

— Все очень плохо, — похоронным голосом сказала госпожа Цумако, преподавательница этикета. — Где мы возьмем на него фурисодэ? И три дня! И волосы!

Дамы, очнувшись тут же загалдели: несите метр! Нужно позвонить госпоже Ивамото! Нет, господину Оно, у него и ткани лучше, и они возьмутся за срочный заказ. Три дня, три дня, ками-сама!

Кисе стоял, по просьбе разведя руки, и кусал губы, что не смеяться. Госпожа Аки топталась перед ним с метром и явно не знала, что же делать: длины ее ручек категорически не хватало. В результате они обмеряли Кисе в четыре руки с госпожой Цумако, а мама-сан в это время допытывалась у Кисе, есть ли у него кто-нибудь, кто сможет быстро нарастить ему волосы нужного цвета. Даже у мамы-сан взгляд был диковатый.

— Я должен сообщить родителям, — среди всеобщего гвалта сказал Кисе, породив стоячую натороженную тишину.

— Разумеется, — помолчав, отозвалась мама-сан.

* * *

Родители Кисе были очень обыкновенными. Папа Кисе искал себе жену, образец японской добродетели, и, как ни удивительно, нашел свой идеал в тихой, тускловатой голландке того невзрачного типа, на который не обращают внимания даже такого же типа мужчины. Этот брак сочетал светлое с темным, восток с западом, и на свет появились Кисе и его сестры. Про себя он знал, что привлекателен — глубинным твердым знанием красивого человека. По сестрам — видел. Экзотичную красоту их легко очерченных бровей и губ, ровный разрез глаз, драгоценный оттенок волос.

Есть вещи, понимание которых со временем незаметно проникает в кровь. Так Кисе понимал, что родители его — нерешительные люди. Папа, боясь диктата японской женщины, выбрал себе в жены покорное, тихое существо, отстояв свой брак невыносимым тупым упрямством. Бабушка с дедушкой Кисе втайне были довольны упорством сына, видя в этом — наконец-то — проявление характера. На самом деле таким образом отец пытался сохранить себя самого. Вместе с женой они образовали тандем людей, которые сообща не могли в течение года выбрать, куда же им поехать на праздники. С выбором они тянули до последнего, не делая хорошего, но и не делая плохого. Такой подход к двенадцати годам вырастил из сестер Кисе одичалых, хитрых и злобных волчиц. В школе их исподволь жестоко шпыняли за инакость. Когда у них появился Кисе — они проделали с ним ровно то же самое, пока с ним не сделали этого другие. Кисе научился хорошо разбираться в людях, ладить с ними, правильно использовать свои достоинства, которые ему пытались продать как недостатки.

— Ты что же, глаза подводишь? — Аомине набросился на него и оттянул верхнее веко.

— Аомине-ччи, пусти! Ничего я не подвожу, — Аомине зажал его голову под мышкой, и Кисе никак не мог разогнуться.

— Ничего он не подводит, — крикнул Аомине Момои.
Она ужасно покраснела:

— Я совсем нет… Я вовсе нет… Прости, пожалуйста.

— У меня можно было и просто спросить, Момои-ччи.

Пристыженная Момои кивала, уставившись на носки туфель.

— Кисе, ты идешь на тренировку? Мне проигрывать?

Кисе вспоминал, как улыбался Аомине, сидя в парикмахерском кресле. Над ним колдовал знакомый стилист — высоченный мрачный детина с пирсингом, ласковыми руками и неизъяснимой любовью к собственной работе. Мама перепуганно тянула в трубке:

— Ах, это так внезапно, Рета. Я даже не знаю, что делать…

— Мама, — терпеливо говорил Кисе, — соберись и съезди, пожалуйста, к Юми, я послал адрес смской. Расскажи все папе. Мне нужно будет оправдание на учебу.

— Ну я не знаю, Рета. Это так неожиданно… — продолжала лепетать мама. Кисе прикрыл глаза. С папой вряд ли вышло бы лучше. (Аомине в его памяти улыбался, и это была такая точка спокойствия и тишины). Параллельно Кисе считал — три дня, и третий придется на перелом субботы на воскресенье. Значит, два дня его не будет в академии. Кисе волновался из-за этого пропуска. «Больше ни одного дня не пропущу», — страстно пообещал он сам себе.

— Пожалуйста, мама, — сказал он твердо, вынужденный не упрашивать даже — направлять и подталкивать. Родители никогда не мешали ему, он делал то, что хотел — менял школьные клубы, строил (а потом отказался от нее) модельную карьеру. Он рано взял на себя всю ответственность. Но в такие моменты ее словно бы становилось в разы больше. Слишком тяжко. — Я еще позвоню.
Он повесил трубку и, закрыв глаза, откинулся в кресле.

— Предки? — осторожно спросил мастер. Кисе неопределенно повел плечом и ясно-ясно улыбнулся, чтобы не отвечать. За улыбки ему прощали все. Вот и теперь — мастер улыбнулся в ответ и вернулся к его волосам.
За широким окном, скорее похожим на витрину, Кисе ждал господин Танака, из каких-то своих соображений не пожелавший зайти собственно в салон. На улице моросил осенний дождик, мешаясь с солнцем, господин Танака ровно и неподвижно стоял, сжимая в руке зонтик, как меч. В этот прохладный день он надел поверх юкаты накидку с гербами. Кисе не смог его рассмотреть. Что-то в позе господина Танаки было такое ровное, такое жизнеутверждающее, что Кисе, успокаиваясь, закрыл глаза.
Под его веками цвел весенний день, жарко, Аомине вот-вот захочет мороженого.

* * *
Два дня превратились в вечность. Фурисодэ. Макияж.
Его прятали в квартирке сестры, которую она снимала напополам с девушкой все в той же Асакусе. До этого Кисе видел традиционные татами-комнаты, но это было так, что стоило отодвинуть седзи — и за ними оказывалось обычное пластиковое окно. Сам Кисе с семьей жил в самом обыкновенном доме: деревянные панели, лестница на второй этаж, даже мебель большей частью европейская. В доме сестры все было без дураков, и он едва не замерз до полусмерти в первый же вечер. Он потом грелся в маленькой, но глубокой ванне, в которой нужно было сидеть, а не лежать, и думал, что в болезни сестры для него не осталось загадок.

Потом были танцы — буквально. Кисе встречал и отвозил обратно господин Танака на машине представительского класса. Соседку Юми на эти три дня куда-то отселили, Кисе жил один, ныряя в машину и выныривая из нее, на голых татами, в компании одного шкафа, одного дзюбана и одного футона. Кажется, у его сестры из личных вещей, кроме трех роскошных юкат, косметики, набора шпилек и гребней для волос, принадлежностей для танцев, чашки, записной книжки и семейной фотокарточки, ничего и не осталось.

Кисе коротко думал об этом дважды: один раз в первый вечер перед сном, другой — когда у него потребовали телефон. У майко не должно быть телефона. Кисе отказался его отдавать: ему написал Аомине. Кисе сидел в кресле и его гримировали широкими кистями — как покойника, думал он.

— Чем моложе девушка, — говорила госпожа Аки, — тем больше розового кладет она на лицо.

Кисе оттеняли розовым поверх белого лоб, нос и щеки. И тут у него запиликал смской телефон.

«Как всегда в воскресенье?»

Кисе поймал в зеркале свой веселый взгляд. Как всегда. В воскресенье. За один день, полный танцев, Кисе словно бы выпал из своей прежней жизни. Запоминай! Повтори! Сядь прямо. Натягивай рукава на кисти. Поворот головы — изящнее, еще изящнее, женственней — тут он не выдержал и расхохотался, и долго не мог успокоиться. На три дня он все отложил — и тут пришла смска. Кисе вспомнил все разом: выходные, стритбольная площадка, Аомине. Если бы нынешний капитан баскетбольной команды Кисе узнал, что он на более-менее постоянной основе бегает играть с асом соперников — не сносить Кисе головы. Ему было все равно: он теперь учился в Токио, он мог написать или позвонить и получить баскетбол — столько, сколько ему было нужно. Аомине все еще не сдавался. Несмотря на учебу, на загруженность и на стремление летать — в прямом и переносном смыслах, ведь прыжок к кольцу тоже можно сравнить с полетом — Кисе приходило в голову, что его баскетбол с Аомине может непозволительно затянуться. На месяцы. На годы. Он был не против. Ничто не могло у него отнять…

— Телефон, — госпожа Аки властно протянула руку, не сомневаясь, что Кисе его отдаст.

— Нет. Зачем, госпожа Аки? — он попытался смягчить свой отказ.

— Ни одной майко не позволено…

— Но я же не майко, — сказал он, улыбаясь, и по ее растерянному лицу вдруг понял, что она об этом позабыла.
Он улыбнулся чуть шире, повернувшись к зеркалу. Очевидно, его ждал успех.

* * *

Вечер субботы наступил стремительно.

— Нет, нет, — говорила мама-сан. — Никакой традиционной обуви — это же дополнительные десять сантиметров роста!

— Но как же встретить гостя?

— Сделаем исключение.

Кисе заматывали талию, чтобы превратить его фигуру в положенный цилиндр — тяжелая задача при таких широких плечах. Его уже загримировали, сделали ему высокую прическу, зачесав волосы наверх, украсив их гребнями, шпильками и цветами. Когда Кисе посмотрелся в зеркало — не то чтобы не узнал себя, но опешил изрядно. Он никогда особо не отдавал себе отчет в том, насколько похож на сестер — с его куда более крупными чертами лица. Однако грим как-то нивелировал это различие. Он улыбнулся незнакомцу в зеркале, поднеся ладонь ко рту движением, которому его научили. Участок белого заканчивался на полпути между ключицами и сосками. Волосы, уложенные в прическу, янтарно блестели и так же блестели благодаря освещению глаза. Вот что всегда привлекало Кисе — новый опыт.

— Теперь фурисодэ.

Раздвинув руки, он терпеливо ждал, пока ему завяжут оби. Краем глаза он поймал отражение мамы-сан в зеркале. Она молилась, потирая ладони одна о другую.

— Не подведи нас.

* * *

Кисе узнал, в чем дело, только спустя полчаса: приехали гости. Он ждал их в задней комнате вместе с госпожой Аки, которая собиралась ему аккомпанировать. Она стояла, до белых костяшек сжав в руках сямисен, и приговаривала:

— Все будет хорошо, не бойся, все будет хорошо.

Кисе смотрел на нее в изумлении — ему казалось, это он должен волноваться. На самом деле все, что он чувствовал — небывалый подъем и легкость. А потом седзи раздвинулись:

— Представляем вам майко Кисе-сан и госпожу Аки-сан.
Они склонились в глубоком поклоне, припав лбами к татами, а когда выпрямились — Кисе понял, что на него смотрит из-за стола компания якудза. Откуда он узнал, что они якудза, у него не получилось бы объяснить. Все одинаковые, все в дорогих, дурно сидящих костюмах. Лица широкие и узкие, светлые и темные, пустоватые. Настороженные взгляды.

— Добро пожаловать, дорогие гости, — Кисе еще раз поклонился.

Теперь он понял, что за спонсор, и почему мама-сан так нервничала. Кисе, улыбаясь, поднялся, подхватил длинные рукава, подошел и уселся на специально оставленное для него место.

— Как мы рады, — сказал он, смягчив и повысив голос, — что вы посетили наше скромное жилище в этот замечательный вечер.
Он изящно, как его учили, склонил голову к плечу. Подвески на мгновение щекотно задели его щеку. Теперь компанию прежнему Кисе составляла госпожа Кисе, майко.

— Не хотите ли саке?

Сосед Кисе отчего-то ужасно смутился, бычья шея его налилась кровью, он в ответ буркнул что-то вежливое и согнулся в поклоне, от которого с его туго набитого костюма едва не отлетела пуговица. Кисе было очень весело, и он отпустил это веселье, улыбаясь направо и налево, кивая, подливая саке и смеясь, не забывая прятать широкие ладони в рукавах фурисодэ.

* * *

Гораздо, гораздо позже, когда компания расслабилась и даже начала очень, очень осторожно развлекаться (ничего не бойся, — сказала мама-сан напоследок, — гейши — национальное достояние Японии, никто и пальцем не посмеет тебя тронуть), наконец явился главный виновник торжества.
За седзи раздались шаги, ласковый говорок привратницы и чьи-то ленивые, даже какие-то нагловатые ответы. Все повскакали из-за стола, встали навытяжку. Кисе тоже было сделал движение подняться, но госпожа Аки показала ему жестом: сиди.
В комнату вошел человек и по тому, как он себя вел и как был одет, Кисе понял две вещи: эти люди действительно, на самом деле якудза, и это — их босс. На нем были потрепанные штаны цвета хаки, яркая гавайка, красная в белых узорах, темные очки. Ночью — и темные очки. Два амбала за его спиной (тоже в темных очках) обвели взглядами комнату и остались караулить у дверей.

— Босс, — все гости поклонились.

— Вечер, вечер, добрый вечер.

Одному он пожал руку, другого — хлопнул по плечу. Гости улыбались ему и потели.

— Добро пожаловать, уважаемый гость, — Кисе и следом госпожа Аки низко ему поклонились.

— Ну-ну, Юми-чан, — он снял очки. — Что за формальное отношение.

Босс был маленький, куда мельче Кисе. Лицо с меленькими чертами, острый подбородок и очень цепкий, очень холодный взгляд. Он впился в Кисе и словно бы принялся ползать по нему, ощупывая от макушки до кончиков рукавов. Мама-сан сказала, господин спонсор никогда не видел Юми.

«Господин спонсор», — Кисе бестрепетно улыбался.

Из-под рукава «господина спонсора» выглянул краешек татуировки.

— Позвольте я налью вам саке, — предложил Кисе и взялся за кувшинчик.

— У нас же праздник! Неплохо было бы опрокинуть чарочку. Правда? Правда? — спрашивал босс, наклоняясь и заглядывая в лица гостям. Те криво улыбались и отводили глаза.

Кисе, рассмеявшись, налил ему выпить. И еще.

— С вашего позволения, — госпожа Аки уселась у ширмы и взялась за сямисен.
За вечер Кисе должен был станцевать несколько отрепетированных танцев — с веером, с покрывалом, танец хризантем.

Кисе танцевал, следя за положением рук, рукавами и тем, куда направлен его взгляд. В его памяти госпожа Аки танцевала на татами, двигаясь легко и элегантно с заученной грацией. Танец — как искусство боя. Повторение, повторение и повторение. Кисе и повторял. Повторял в точности. И едва не сбился только один раз, когда подумал — а почему никто не показал ему, как танцует Юми? Ведь наверняка же они делали записи, чтобы сравнивать и анализировать, как его товарищи делали записи баскетбольных игр? Ответа не было. Кисе заканчивал и возвращался за стол — улыбаться, поддерживать оживленную беседу и подливать саке. Он чувствовал себя совершенно свободно: эти люди, кажется, его побаивались, не говоря уже о боссе, от которого были в ужасе. Тот же развлекался как мог.

— Ах, Юми-чан, — госпожа Аки каждый раз на такое едва заметно поджимала губы, — ничуть не жалею, что взялся спонсировать вашу окия. Замечательное место для переговоров, ведь что бы ни случилось в стенах окия, все в них и останется. Не так ли?

— Разумеется так, господин, — Кисе, названный Юми, подливал ему саке.

— И вот скажем, я узнал, что один из моих людей берет и кладет себе в карман часть выручки, ты же никому не расскажешь об этом, Юми-чан.

— Конечно, господин, — отвечал Кисе, пододвигая ему закуску. — Не считая того, что я просто не могу поверить, что кто-то из ваших гостей способен такое.

— И я, я тоже не верил, Юми-чан, — наверняка Кисе представляли босса, но он, как ни пытался, не мог вспомнить его имени. — Но доказательства, доказательства были неоспоримы.

Босс посреди молчания опрокинул в себя саке.

— Босс, мы бы никогда… — гости его растерянно переглядывались.

Босс, не глядя на них, пододвинул к Кисе рюмку.

— Теперь игры! Давайте поиграем, — воскликнул Кисе.
И они принялись играть. Играли в «тигра, бабушку и охотника». Охотник с копьем побеждал тигра, бабушка, мать охотника, его била, тигр съедал бабушку. Босс покатывался со смеху, глядя на то, как его подчиненные становятся на четвереньки, изображая тигров. Потом кидали кольца, играли в словесные игры — и каждый проигравший пил штрафную.

Потом Кисе опять танцевал.

Ночь стала совсем глубокой, все напились. Кисе было невыносимо жарко в плотном фурисодэ, он весь пропах сакэ и запахом косметики. Голове было тяжело из-за прически.

— Босс, — гости сидели, пошатываясь, — мы готовы отдать за вас жизни.

Кисе не выдержал, хихикнул в рукав, так это напоминало сцену из какой-нибудь дорамы. Сосед скользнул по нему бессмысленным взглядом воспаленных глаз. Тот самый босс сидел, небрежно развалясь, и крутил в руках очки.

— Нужно будет — отдадите.

— Еще саке? — Кисе поднял кувшинчик.

— Ты замечательная девушка, замечательная, Юми-чан, — сказал ему босс, пристально на него глядя.

— Ах, вы мне льстите, — Кисе вел себя естественно и знал это.

Вечер все не кончался, тянулся и тянулся, гнетущий и душный, и Кисе казалось, он несет его на своих плечах, и ноша его все тяжелей и тяжелей. Босс тоже напился, стол из-за вразнобой расставленных рюмок и недоеденных закусок, казалось, находился в беспорядке. Босс то и дело бормотал про предательство, и каждый раз у Кисе по спине сбегал холодок, а госпожа Аки испуганно напрягалась. Гости вразнобой пьяными голосами твердили ему, что он прав, что они готовы вот хоть сейчас. Сеппуку.

— Ну не в моей же окия, — похохатывая говорил им босс, — правда, Юми-чан?

Кисе покорно улыбался. О, как Юми будет ему должна. Время уходило как будто не вперед, в сторону утра, а куда-то вглубь. И вот, где-то около дна, за дверью раздался звонок. Смутные голоса, в притолоку постучали.

— Босс?

Он попытался встать и покачнулся.

— Юми-чан?

— Нет, нет, — госпожа Аки заметалась, не вставая с колен.

Кисе встал и бестрепетно подставил плечо. До двери они ковыляли целую вечность. Босс раздвинул седзи, взял трубку.

— Да, да. Да. Хорошо. Сделайте это.
В трубке кричали, а потом отбой все заглушил.

— Вот и все, Юми-чан. Представляешь, все эти мерзавцы действительно ни при чем.
Помилованные мерзавцы пьяно кивали головами. Кисе очень близко увидел перед собой лицо босса — уставшее, несвежее, в сеточке дряблых морщин.

— Здесь есть где подышать?

Кисе повел его в сторону садика, едва не заплутав по дороге. На улице было холодно, весьма. Кисе сел, сжался, засунув руки в рукава. От босса валил пар. Он, щурясь, подставил лицо волне ночного воздуха.

— Вот так, Юми-чан, — сказал он совершенно трезво, — я думал стать твоим… — он запнулся.

— Боссом? — спросил Кисе, желая перевести все в шутку.
Тот долго смотрел на него, потом усмехнулся:

— Что-то вроде того.

Кисе кивнул, шпильки в его волосах зазвенели. В нем, так же звеня, поднималась волна тяжелого гнева: его сестру, его Юми… Вот тебе и спонсор.

— Сегодня вечером я решил, что это хорошее вложение денег: окия, гейша, которая будет развлекать моих гостей.

Кисе сидел, весь стеклянный от улыбки до кончиков пальцев, механически улыбался, кивал и думал, что он может и должен сделать.

— Спасибо за вечер, Кисе-сан, — босс непонятно посмотрел на него. — Я встречался с Юми-чан, но только сегодня увидел настоящую красоту. Такую, которая недоступна и никому принадлежать не может.

— Достояние Японии? — спросил Кисе. — Культурный феномен. Два. Гейша и якудза.

— В самом деле, в самом деле, — босс пристально смотрел на него. — Все же, если позволишь, я хотел бы остаться смиренным... ммм… помощником госпожи Кисе Юми-сан.

Кисе внимательно смотрел на него. Чувство, что он участвует в съемках какой-то дурацкой дорамы не исчезло, стало только хуже.

— Ну что ж, — сказал он, откашлявшись, — если это и в самом деле будет бескорыстная помощь, которая никак не затронет… — он едва не сказал «мою сестру», но вовремя исправился, — Кисе Юми-чан, я соглас…на.

Босс, улыбнувшись, наклонился, взял, бегло поцеловал тыльную сторону его руки и ушел обратно к празднующим, не дождавшись, пока Кисе встанет и проводит его. И Кисе остался на месте, вдыхая ночной воздух и думая, что больше никогда. Что именно никогда, сформулировать у него не получалось. Поцелуй горел на руке — неприятный, но отчего-то словно бы и лестный. И Кисе вдруг подумал: а если бы это был кто-то другой?

* * *
Его провожала сама мама-сан.

— Фурисодэ теперь ваше, — говорила она. — И украшения, и все это.

Роскошный подарок. Кисе хотел было спросить у нее про босса, но усталость брала свое. Он просто кивнул.

— Не тревожьтесь, — мягко сказала мама-сан на прощание. — Путь якудза отрицает отношения, которые практикуют в Ничеме.

Изящная формулировка. Кисе подавился и закашлялся. Мама-сан на пороге встала на колени и прижалась лбом к сложенным ладоням.

— Благодарю вас. Никогда, никогда мы не забудем вашей помощи.

Кисе поклонился в ответ и пошатнулся. Господин Танака с обеспокоенным лицом шагнул было к нему, но остановился. Только шире распахнул дверцу машины. На улице уже было утро, в соседнем доме распахнули седзи, кто-то громко поздоровался.

— Только не спите, — предупредил господин Танака.

Кисе кивнул, кое-как пристегнулся и все же уснул под мерное покачивание машины, чтобы проснуться оттого, что господин Танака повторяет:

— Мы приехали. Проснитесь, мы приехали.

Кисе, пошатнувшись, выбрался из машины. Лицо чесалось под слоем грима.

— Я не стал подвозить вас до самого дома…

Кисе кивнул ему. Воскресное утро, на улице, на которой стоял дом Кисе, было очень тихо.

— На этом позвольте откланяться, — господин Танака согнулся в глубоком поклоне.

Кисе ответил, достаточно неуклюже, и пошел к дому, слушая шум машины за спиной. Он чувствовал себя опустошенным, как после долгой, утомительной работы — да это и была она. В голове у него настойчиво крутилось, что он что-то забыл, что же, что же…

Неподалеку от дома его ждал Аомине. Кисе остановился и моргнул. Аомине. Прошлая пыльная какая-то странная ночь, но вот утро, и вот стоит Аомине. Аомине в теплой куртке, и он дышит, и пар клубится у его рта. Он хмурится и тыкает в телефон. Телефон… Кисе машинально зашарил по фурисодэ, не нашел карманов, потом заглянул в рукава… Кажется, телефон он оставил то ли в комнате, в которой его гримировали, то ли у сестры. Он опустил руки. Аомине пришел играть с ним в баскетбол.

Кисе пошел к нему, забыв о неудобной прическе, о наряде, о том, что он Кисе Юми-сан, майко, а не Кисе Рета, ради которого явился сюда Аомине. Что что-то не так он понял, когда Аомине поднял голову, и лицо его разом изменилось: разгладилась морщинка между бровей, расширились глаза, рот округлился в восхищенное “о”. Кисе шел к нему все быстрее и улыбался. Аомине с этим его давно позабытым восторженным, мальчишеским выражением лица пошел Кисе навстречу.

— Вы сестра Кисе, да? — спросил он, улыбаясь. — А можно я сфотографируюсь с вами? Я не встречал раньше гейш в Токио.

— Не гейш, а майко, — сказал ему Кисе со смехом, — Аоминеччи, ты что? Это же я.

Кисе все смеялся и не мог остановиться.

— Кисе? — вид у Аомине сделался оглушенный.

Кисе подумал, что Аомине должен сейчас сделать что-то привычное, ну вроде сказать: “А, это ты, а я-то думал”.

Но тот отчего-то все молчал и смотрел, смотрел, странным тяжелым взглядом, от которого Кисе стало жарко и неуютно, и он тогда сказал сам, весело, быстро, как привык говорить:

— Подожди меня, Аоминеччи, я переоденусь, и мы поиграем. Я сейчас.

Он заторопился домой, с досадой почувствовав, насколько сковывает его наряд майко. Зашел, поднялся к себе в комнату… И уснул почти в ту же минуту, как уселся на кровать.

Аомине долго ждал его и ждал, все плотнее кутаясь в куртку. Собрался было уйти, но потом все же вернулся, позвонил в дверь. Мама Кисе пустила его и усадила пить чай. День продолжал идти все так же незаметно. Кисе спал очень спокойно, наверное потому, что подсознательно чувствовал — баскетбол его ждет. Баскетбол и Аомине.

@темы: фанфик, Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Работа #4

[kuroko-no-fest]

Название: Весна напрокат
Автор: kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Аомине Дайки/Куроко Тецуя
Выпавшая в лотерее цитата: И сколько ты получаешь в этом пятизвёздочном дурдоме? (Lie To Me)
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма, ангст
Исходники: текстура
Дисклеймер: всё принадлежит Фуджимаки
Примечание: все персонажи являются совершеннолетними
Предупреждение: даб-кон в глазах смотрящего

Работа была нарисована на сентябрьский фестиваль.

Смотреть дальше

@темы: арт, Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты

---

Работа #3

[kuroko-no-fest]

Название: Пожалуйста
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Ниджимура Шузо/Акаши Сейджуро
Выпавшая в лотерее цитата:
-Каков план действий?
-Предлагаю напиться. (с) Догма
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: зарисовка, драма
Размер: 900 слов
Саммари: постканон, AU: закончив учёбу, Ниджимура возвращается в Японию и устраивается на работу в охранном агентстве. Самым неожиданным, самым желанным и самым трудным его клиентом стал Акаши Сейджуро.
Дисклеймер: поиграю и отдам
Предупреждения: POV, дедлайновый дедлайн

Работа написана на сентябрьский фестиваль

«— Что это, Онэда-сан?

— Заявление о расторжении договора.

— Вот как?

— Поймите, мы Вам очень благодарны, но господин Акаши в Ваших услугах больше не нуждается.»

Рука непроизвольно сжалась в кулак — который раз я просыпаюсь, прокручивая этот разговор в голове? Раз за разом: «в Ваших услугах больше не нуждается».

И вовсе не потому, что «господину Акаши» больше не нужен второй телохранитель…

Да, глупо было бы думать, что наши отношения можно сохранить в тайне. А семейству Акаши скандалы не нужны.

«…В Ваших услугах…» У этого слова мерзкий привкус.

Я повернулся на бок, по-прежнему не открывая глаза, под ребро попало что-то твёрдое. Наверное, пульт от телека — кажется, я снова заснул, не расстилая постель. Тело слушаться не хотело, во рту пересохло, черепушку словно набили ватой. Раздражающее «кап-кап» из неплотно закрытого крана не давало заснуть. Я натянул на голову плед, тут же стали мёрзнуть оголившиеся ступни. Подтянув колени к груди, тряхнул ногой, стараясь укрыться полностью, снова попробовал задремать, но настойчивый стук капель стал ненамного глуше. Срочно захотелось отлить.

Помучившись несколько минут, я всё же заставил себе встать и поплёлся в ванную.

Что ж, в этот раз хотя бы не заблевал квартиру — когда меня уволили, я в тот же день набрался так, что очнулся с незапертой входной дверью, грязный как свинья, в изодранном костюме и без кошелька. Хорошо хоть документы и табельное оружие оставил в сейфе. Вместе с расторгнутым договором и чеком на кругленькую сумму «за причинённые неудобства» — это не считая приличной неустойки, которую выплатят агентству. Мне, наверное, повезло: деньги — наиболее гуманный способ заставить молчать. Могли просто убить. Да и сейчас могут, стоит мне вякнуть что-нибудь лишнее.

Я плеснул в лицо холодной водой. Легче не стало, снова пробрал озноб.

Натянув старую толстовку и носки — тапки так и не нашлись, я пошаркал к кухонной нише закрыть кран и поискать чего-нибудь опохмелиться. Мутная полоса холодного света делила комнату на две неровных части — я наполовину сорвал портьеру, когда пытался её вчера задёрнуть. Или позавчера, не помню. Судя по всему, за окном всё-таки не вечер, а день. Холодный, пасмурный и мерзкий. Совсем как моё состояние.

В холодильнике нашлась единственная бутылка пива. Жадно вылакав половину за раз, я перевёл дух и принялся за поиски по комнате. Вдоль стены выставлена пустая тара, у комка из пледа и подушки валяются смятые упаковки от чипсов и коробочки из-под жратвы из комбини. Я на всякий случай пошарил ещё и в шкафу, но та заначка кончилась пару месяцев назад, а я так и не собрался пополнить бар.

Проклятье, придётся выбраться в магазин. Сколько я уже не был на улице?

Вытащив из-под пледа пульт, я включил телевизор. Яркие пятна рекламы ударили по глазам, привыкшим к полумраку. Я зашипел, зажмуриваясь, на ощупь переключил канал и — заодно — отрубил звук. Прогноз погоды удалось найти с третьей попытки.

Не знаю, сколько я просидел в отупении, прежде чем обнаружил в углу экрана дату и время: четырнадцать пятьдесят семь, четвёртое декабря, воскресенье. Уже воскресенье. Странно, что не позвонила мать.

А, точно, я же расколотил телефон. Нужно будет купить новый и позвонить самому.

— Какие планы, Шу-чан? — сипло произнёс я вслух и сам же ответил: — Собираюсь напиться, ма.

Отпуск в агентстве дали без вопросов, так что на эти две недели у меня был только один план: забыть, что у нас с Сеем что-то было, а значит — пить. Чем я, выходит, уже пятый день и занимаюсь.

Как давно он решил это сделать? Скорее всего, у него был план с самого начала — это же Сей, он продумывает всё на три шага вперёд. Честно говоря, я и не ждал, что однажды мы вместе уедем в закат, счастливые и свободные, как это случается в американских фильмах. Но он мог сказать лично! А не через Онэду-сан.

«Господин Акаши в Ваших услугах больше не нуждается».

Мне уже не было больно, хотелось блевать.

Но выпить хотелось ещё больше. «Господин Акаши…»

«Дзынь! Дзыыыынь!»

Я вздрогнул. Кажется, снова заснул — сидя перед телевизором, с пустой бутылкой в руках.

Дверной звонок продолжал надрываться. Я на автомате поднялся, чтобы открыть, и тут же упал, не почувствовав ноги — затекли в неудобной позе. На экране телевизора моргнуло: семнадцать ноль две.

Действительно, заснул.

Кое-как вернув ногам кровообращение, я снова попытался подняться, в этот раз успешно. После грохота, с которым я завалился, в дверь трезвонить перестали, но я сомневался, что посетители ушли.

И правда: на лестничной клетке, неприятно искажавшейся в дверном глазке, стоял Акаши Сейджуро собственной персоной. И без сопровождения.

Вам тут не рады, господин Акаши.

Я развернулся и даже успел сделать пару шагов.

— Шу, открой. Пожалуйста.

— Зачем?

— Нам нужно поговорить.

— Нет.

— Да. Я ничего не знал.

Не этого ли я ждал? Что мне придут и всё объяснят? Что это недоразумение, ошибка, сбой в Матрице?

Я всё же вернулся, привалился плечом к косяку двери.

Почему ты пришёл только сейчас? Мог не знать, да, но неужели не догадался? Не верю. Поздно, Сей. То есть, господин Акаши. Я ждал тебя в среду, в пятницу и утром субботы. В четверг я тебя ненавидел. В субботу, когда ты снова не пришёл, я снова тебя ненавидел. Потом мне стало всё равно. Слышишь, Акаши, мне всё равно! Но раз так сильно хочешь сюда попасть — валяй.

— Я уверен, у тебя есть дубликат ключа.

За дверью помолчали.

— Да, есть.

Ну разумеется, это же Акаши.

— Тоже Онэда-сан постаралась?

— Шу, ты знаешь: если бы я решил с тобой расстаться, я сказал бы это лично. Открой мне, пожалуйста.

Проклятье!

Если он ещё раз повторит «Шу, пожалуйста», я просто не смогу не сделать этого. Руки уже сами тянутся к замку.

— Ты ничего не знал?

— Да.

Вдохнув, как перед прыжком на глубину, я открыл дверь.

@темы: фанфик, Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты

---

Работа #2

[kuroko-no-fest]

Название: Особенный
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Митобе Ринноске / Коганей Шинджи, Рико и Кагетора Айда, остальные игроки Сейрин, члены семьи Митобе и Коганей
Выпавшая в лотерее цитата: Иногда просто нет слов, никаких остроумных цитат, чтобы подытожить то, что случилось...(Criminal minds)
Тип: преслеш
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность, фентези, романтика
Размер: миди, ~5300 слов
Саммари: Если мир не делает больно магу, маг не причинит боли миру. Высказанное желание Коганея — легкий треп, продиктованный минутной прихотью. Высказанное желание Митобе...
Дисклеймер: все принадлежит Фуджимаки
Предупреждения: магическая AU

Работа написана на сентябрьский фестиваль.

— А потом сам настоятель монастыря принял у Митобе торжественный обет молчания, пока тот не приблизится к просветлению… — Шинджи Коганей, сверкая глазами, в лицах разыгрывал красочную историю перед притихшими в немом восхищении первогодками. Для младших на территории выездного лагеря была организована одна большая комната, и потому зрителей у него было хоть отбавляй. Фурихата, Цучида и Кавахара с благоговением внимали повествованию.

Внезапно с крайнего футона раздался мрачный голос Кагами:

— Вы всю ночь решили трепаться или дадите поспать? Тренер нас завтра опять загоняет, если не устали, валите на улицу круги вокруг базы нарезать!

— Кагами-кун, — негромкий голос Куроко прозвучал укоризненно, — неужели тебе совсем не интересно, почему Митобе-семпай такой неразговорчивый?

— Не-а, — Тайга зевнул во весь рот, — пока этот парень классно играет по центру, плевать мне на причины. Тем более что в прошлый раз Коганей-семпай рассказывал о фее озера и наложенном за распускание рук проклятии. А еще раньше — что нашего центрового в детстве похитили инопланетяне и вернули уже без голосовых связок.

Впечатлительный Фурихата отчаянно побледнел и затрясся, остальных тоже передернуло.

— А вдруг… а вдруг Митобе-семпай на самом деле оборотень? — подал голос молчавший до того Цучида.

— Э-э-э? — Кагами чуть не подскочил на месте. — Ты чего это вдруг?

— Ну, я подумал, животные не разговаривают, вот и, обернувшись человеком, он бы, наверно… не смог…

Тут монолог завсегдатая запасной скамьи резко оборвался: на его плечо опустилась тяжелая рука.

— Плюс два дополнительных круга на завтрашней тренировке за разговорчики о магии! — загремел из-за спины первокурсника трубный капитанский глас. Выцепив орлиным взором зачинщика слухов, незаметно подобравшийся к группке сплетников Хьюга ледоколом раздвинул новичков и сгреб форварда за химок. — Кога, вали отсюда, хватит уже молодежь страшилками запугивать. Если утром обнаружу мокрые простыни и штанишки — стирать будешь сам.

Под вопли возмущенных подобными подозрениями первогодок капитан отконвоировал Шинджи, крайне довольного произведенным на нетвердые умы эффектом, в коридор.

— Балда, — напутствовал он Коганея, легким щелчком по затылку придавая ему ускорение в сторону его комнаты. Из приоткрытой двери незамедлительно высунулся Изуки и хихикнул:

— Иди уже, а то твой безмолвный рыцарь выглядит так, как будто сейчас сразит меня невидимым мечом.

Шинджи послушно направился в одну из крохотных коморок, куда по двое селили на тренировочной базе второгодок.

Лицо Ринноске казалось совершенно невозмутимым, но кошачья мордочка Коганея тут же приняла виноватое выражение.

— Прости, Рин, что-то я разболтался. Чего не ложишься? Вставать же рано… Давай спать.

Тот кивнул и внимательно посмотрел на друга.

— Все снова строили страшные предположения на тему того, почему ты не говоришь. Интересно, что бы было, узнай они правду…

Митобе пожал плечами и устало вытянулся на футоне прямо поверх одеяла. Изощренно-зверские методы семейства Айда, конечно, делали из обычных школьников закаленных баскетболистов, но силы при этом отнимали практически полностью: бессонницей в лагере не мучился никто. Уже почти на грани сна теплое тело скользнуло ему под бок. Ничего нового; юноша уже и не помнил, когда они начали делить одно одеяло. Хотя на выезде возможность быть обнаруженными в одной постели немного щекотала нервы, отказываться от привычного обоим расклада никто из них не собирался.

— Рин... — вырвал его из размышлений громкий шепот Коганея. — Знаешь, мне нравится, что только я могу понимать тебя и быть твоей связью с окружающими... С одной стороны, жаль, что ты не можешь нормально общаться с людьми. С другой, я хочу, чтобы ты нуждался во мне. Эгоистично, точно?..

Макушкой он ощутил, что Ринноске помотал головой, задевая подбородком взъерошенные вихры на его макушке.

«Я нуждаюсь в тебе… Больше всего на свете нуждаюсь в тебе, но… Если бы я только мог сказать тебе об этом».

Потому что высказанное желание Коганея — легкий треп, продиктованный минутной прихотью.

Потому что высказанное желание Митобе...

Ринноске устроился поудобнее и смежил веки. Привычный расклад: один в объятиях другого, умостившись в уютной колыбели его тела, точно кот.

***

«Это сон?..»

Прозрачная стена, отделявшая Митобе от родных, была словно покрыта изморозью, и только там, где он касался ее толщи, ладонь вытепляла, разгоняла белый туман, и память подкидывала давно забытую сцену.

… — Замолчите все, немедленно! — Харуко закрыла лицо руками и обессилено опустилась на пол.

Митобе-сан была прекрасной приемной матерью, великолепным педагогом и хорошим психологом, но поведение подопечных понемногу подтачивало ее самообладание и, наконец, нарыв прорвался. Немудрено: воспитывать девятерых детей, восемь из которых — прирожденные маги, — задача не из легких.

Последней каплей стала неосторожная выходка близнецов Исы и Котаро на детской площадке, когда непоседливые мальчишки полезли на дерево. Младший сорвался с ветки спиной вниз, но завис на полдороге к негостеприимной земле и аккуратно соскользнул в руки Ринноске из невидимой шелковой сети, молниеносно сплетенной в воздухе испуганным старшим.

Вряд ли соседки, делавшие вид, что присматривают за собственными чадами, а на деле оживленно обсуждавшие события еженедельного телешоу, что-то заметили. Их испуганное кудахтанье содержало лишь восхищение очень вовремя подоспевшим старшим братом, но Митобе прошиб холодный пот при мысли, что кто-то из посторонних хотя бы краем сознания отметил зеленую вспышку, сопровождавшую витиеватую магию семилетнего Котаро. Все они — и взрослые, и дети, — оказались бы под ударом.

Когда в обычных семьях по неизвестной человечеству причине вдруг начали рождаться дети с «отклонениями» в виде магических способностей, мир содрогнулся и раскололся надвое. Многие так и не приняли новых «братьев по разуму», особенно в ортодоксальной Японии. Десятки малышей, еще недавно окруженных заботой родителей, в одночасье оказались в детских домах. Осуждать людей, подписавших отказную на ребенка из-за диагноза «врожденная магическая предрасположенность», не решался никто: опасность бесконтрольного использования чужеродной силы мгновенно перекрывала все разумные доводы. Однако пока у властей хватало совести не ставить на отверженных эксперименты: то ли эксплуатация детей привлекла бы слишком много внимания мировой общественности, то ли они откровенно побаивались юных «мутантов», как простые обыватели. Часть взрослого мира отгородилась от необычных детей глухой стеной информационной блокады, словно они никогда не рождались на свет.

Но существовали и другие взрослые, которые не только продолжали с гордостью воспитывать собственных чад, оказавшихся «колдовским отродьем», но и брали под свою опеку осиротевших «колдунят». Эти люди учили юных магов обуздывать свой дар ради того жить самой обычной жизнью среди простого большинства. «Ты достоин любви, как и мы все», — терпеливо вкладывали в недоверчивые сердца маленьких брошенок их добрые учителя.

Семья Митобе была именно такой: их второй сын оказался щедро одарен природой. Хорошевшие день ото дня от улыбки маленького Реске комнатные растения на подоконнике Харуко-сан стали предметом зависти большинства соседок, только вот когда одна из женщин застала малыша лопочущим что-то над оживающим на глазах цветком в ее палисаднике, новость эхом разнеслась по маленькому поселку. Митобе, не говоря никому ни слова, собрали нехитрый скарб и переехали в Токио. Большой город поглотил их вместе с их тайной, а в светлом доме далеко от центра год от года становилось все больше детей — молчаливых и веселых, помладше и постарше, осторожных, как зверьки, и беззаботных, но обязательно из числа имевших особый дар. Лишенные родительской любви они расцветали здесь, словно те самые питомцы Реске, доверчиво или с опаской, но откликаясь на ласку Харуко и ее мужа Читосе.

И вот теперь окруженная еще мгновение назад возбужденно галдевшими, а теперь испуганно притихшими детьми женщина плакала навзрыд. Митобе, не размышляя, шагнул навстречу, и стена расступилась, возвращая его на несколько лет назад.

— Ринноске, — Харуко вдруг подняла взгляд, охнула, рванулась к нему. На лице ее были написаны противоречивые эмоции: стыд, беспокойство и много-много любви. Щеки обожгло горячим, юноша качнулся навстречу, но с плотно сомкнутых губ, как обычно, не слетело ни слова. Он просто молча обнимал приемную мать, гладил ее по голове и наблюдал, как остальные настороженно выглядывают из комнат, куда порскнули, словно нашалившие мышата.

Ринноске хорошо помнил те слезы отчаяния, страха и боли, но только сейчас мог полностью понять их. Харуко словно прощалась со спокойной жизнью в тихом пригороде, где у каждого из детей была пусть маленькая, но своя комнатка, собственная крепость и семья, в которой никто не будет тыкать в тебя пальцем за то, что ты не такой. Однако как же эти горькие слезы отличались от тех, что беспрестанно, сколько он помнил себя, лила его родная мать, с момента, когда его сумасшедший, невероятный талант впервые открылся миру.

Юноша замер. Хоть он и не был ни в чем виноват, но сердце запульсировало, закружилась голова и комок подкатил к горлу. Только вот он не мог позволить себе быть слабым. Он уже вырос, практически забыл прежнюю жизнь и должен идти дальше, потому что у него теперь есть любящие и заботливые родители, да еще и куча братишек и сестренок в придачу. Но трудно было вычеркнуть из памяти картину: двое взрослых отчаянно орут друг на друга, и даже скорчившись в углу и заткнув уши, невозможно не слышать пронзительный женский визг и полный злобы мужской голос. Встать бы, попытаться уткнуться в мамины колени, спрятаться в них, только вот скотч, намертво залепивший губы, словно отнял силы, стянул щиколотки, намертво связал тело. Сжали сердце холодные пальцы, торопливо разглаживавшие пленчатый липкий обрывок по детским щечкам, расчерченным дорожками слез… Никак не помочь себе, будто снова вернувшемуся в свои четыре года.

Теплые руки прошлись по плечам, отгородили от окружающего мира.

— Прости, пожалуйста, прости, — шептала женщина как в бреду, и тогда Ринноске очень захотелось сделать что-нибудь, чтобы мама перестала беспокоиться хотя бы за него. Он будет в порядке.

— М…а… — прошелестел он, и почувствовал, как ладони замерли на полпути. Тонкий пальчик инстинктивно взлетел к его губам, но оба они знали: продолжения не будет.

— Харуко, я не ослышался? — за спиной жены стоял Читосе Митобе. Видимо, привлеченный необычной для шумного дома тишиной глава семьи поднялся на второй этаж и тоже оказался пригвожденным к месту еле слышными звуками.

— Дорогой, — всхлипнула женщина, — Рин-чан… только что… назвал меня…

— Все-все, — мужчина порывисто обнял жену и сына, широко улыбаясь в ответ. — Рин, я горжусь тобой, сынок. Ты стал совсем взрослый.

Спустя полчаса ничего уже не напоминало о недавнем происшествии: Ватару, Тика и Рури с гиканьем носились вокруг, Иса и Котаро обсуждали похождения Черепашек-ниндзя, а Нагиса щебетала по телефону с очередной подружкой. Реске и Мари еще не вернулись из школы. Мама расставляла высохшую после мытья посуду, отец читал газету, — в общем, типичная картина дня семейного детского дома… нет, большой и дружной семьи Митобе. Кажется, все хорошо. Главное, чтобы мама больше не плакала. И если ради этого ему придется молчать до самой смерти — он не против.

…Ринноске улыбнулся, открыв воспаленные от кипевших под веками слез глаза. В комнате было еще темно, Шинджи спал, уткнувшись ему в подмышку и намотав на себя одеяло. Парень пригладил всклокоченные волосы Коганея и невесомо коснулся их губами, пока тот не видит. Вряд ли бы он решился повторить это, когда товарищ бодрствует, но сейчас — тайком, втихомолку, — можно было урвать себе кусочек запретного.

Любой другой на его месте непременно задумался бы, когда прозвучало это возмутительное «Давай спать вместе», но их отношения никогда не укладывались в рамки простого приятельства. Коганей появился в его жизни стремительно, как весенний ветер, и с достойным лучшего применения энтузиазмом начал сокращать расстояние между ними.

Когда Митобе исполнилось 13 лет, он вернулся в школу. Младшие члены семьи поголовно были на домашнем обучении, Харуко сама занималась с ними, не стал исключением и маленький Ринноске. Но знания женщины не простирались на узкоспециальные предметы, и, скрепя сердце, родители приняли решение поставить эксперимент. Рин, пожалуй, был не самым удобным кандидатом для испытания способности воспитанников адаптироваться в обычном учебном заведении, но выбора не было. Однако дисциплинированности и упорства мальчику было не занимать, и при условии лояльности учителей обойтись без вербального общения казалось вполне реальной перспективой. Харуко лично переговорила с директором школы и будущими учителями, чтобы они не вызывали Ринноске к доске для устного ответа. В итоге ранняя весна пролетела в тревогах: каково будет встретить новых людей, каждый день приходить в класс, где не все понимают тебя с полувзгляда, как дома?

Беда подстерегла в первый же день учебы. После линейки был назначен традиционный урок-знакомство с новым классом: каждый должен был подняться с места и рассказать немного о себе. Митобе спокойно сидел на месте, уверенный, что классный руководитель сам представит его, и потому собственная фамилия показалась ему громом среди ясного неба. Впоследствии выяснилось, что учитель, ответственный за классное руководство, внезапно заболел, и заменять его прислали практиканта, который слыхом не слыхивал о каком-то там особенном ученике. По классу уже пополз недоуменный шепоток. На щеках юноши проступили красные пятна: от смущения кровь прилила к коже, и он мечтал только о том, чтобы ему скорее разрешили сесть обратно, но ничего не происходило — минуту, другую...

— Ну что же вы, Митобе, — недовольно осведомился учитель. — Язык проглотили?

— Извините, сенсей! — неожиданно раздался голос с соседней парты. — Разрешите объяснить?

Все оглянулись, Митобе тоже.

Незнакомый худенький мальчик с пушистыми каштановыми волосами располагающе улыбнулся.

— Конечно, — разрешил мужчина.

— Митобе Ринноске-кун не разговаривает, — совершенно серьезным тоном, без намека на шутку произнес парнишка. — Это не специально, просто так получилось. Он может писать ответы на доске и в блокноте, а мы все позаботимся о нем, правда?

Класс возбужденно загудел. Вопреки опасениям Митобе, никто не смеялся и не показывал пальцем, видимо, привыкнув к вещам похуже. Ринноске вышел к доске, крупными ровными иероглифами вывел свое имя и поклонился. Успокоившиеся ребята вежливо поаплодировали, как и всем выступавшим до него.

— Что ж, продолжим, — сенсей сверился с журналом. — Коганей -кун?

«Одуванчик»-сосед радостно помахал всем ладошкой с растопыренными пальцами и состроил абсолютно кошачью мордочку.

— Коганей Шинджи, — представился он. — Люблю спорт, мангу и банановое молоко. Буду рад с вами всеми подружиться.

На перемене Коганея окружили несколько ребят. Он оживленно переговаривался с ними, когда Митобе случайно услышал:

— А откуда ты знаешь этого длинного парня, ну, который не говорит?

— М… Мы старые знакомые, учились раньше вместе, — крохотная заминка не ускользнула от чуткого слуха Ринноске. — Он очень хороший и добрый. Не вздумайте обижать его, а то придется иметь дело со мной!

«Учились вместе?» — подросток задумался. Школу он посещал только в детском доме, но мог поклясться, что никакого Коганея не помнил.

— Эй, Ринноске-кун, — услышал он, когда собирал тетради после уроков, — шатен дружелюбно улыбался ему. — Пойдем домой вместе. Нам в одну сторону!

Всю дорогу Ринноске тайком разглядывал нового знакомого, пытаясь вспомнить, где они могли познакомиться. На память он не жаловался, но секрет так и остался нераскрытым. Шинджи же шел рядом, неустанно болтая обо всем на свете и не подозревая, какое смятение вызвал в душе одноклассника.

Рядом с домом Митобе он остановился и сказал:

— Ну вот, пришли, — и, наткнувшись на недоуменный взгляд долговязого, Коганей снова разулыбался.

— Мне пора, я вон там живу! — он неопределенно махнул рукой в сторону кучки домов, примостившихся на другой стороне улицы. — Мы соседи. А про прежнюю школу я соврал, просто чтобы они отстали.

Ринноске отшатнулся. Как этот странный парень догадался, о чем он думает?

Шинджи, словно издеваясь, качнулся чуть ближе.

— Но про то, что ты хороший и добрый, я не сочинил. Давай дружить, а? — он протянул аккуратную лопатку-ладонь и снова застенчиво улыбнулся.

Митобе поколебался минуту, а потом сжал чужие пальцы в своих.

Больше они не расставались. Первый и лучший друг, который с каждым днем все лучше понимает тебя, — о чем еще может мечтать человек, который вынужден хранить молчание в любой ситуации? Вместе закончив среднюю школу, они так же дружно сдали экзамены в открывшуюся по соседству старшую Сейрин. Это было крайне удобно, ведь обязанность забирать младших братишек и сестер с занятий для Митобе никто не отменял.

Вместе в классе, на тренировках по баскетболу, куда Ринноске заглянул из любопытства, а вслед за ним подтянулся и перепробовавший, кажется, все клубы в обоих учебных заведениях Шинджи, вместе дома. «Братец Кога» частенько забегал в гости к семейству Митобе, сначала на пару часов, потом на тройку, а вскоре уже и на ночь начал оставаться. При этом он совершенно не обращал внимания не необычные, с точки зрения обывателя, происшествия, которые постоянно случались в шумном многодетном доме приятеля. Однажды Реске, не заметивший прихода ребят из школы, прямо на их глазах заставил порыжеть минуту назад абсолютно зеленый мандарин, и только уже подкидывая зрелый плод в руке, обернувшись и напоровшись на ошалелый взгляд Ринноске, понял, что натворил. Он почти зримо ощетинился иглами и довольно дерзко посмотрел в спокойное улыбающееся лицо Коганея.

— Круто! — выдохнул тот восхищенно.

— Правда? — недоверчиво спросил парень.

— Ага, хотел бы я уметь так же! — заверил его Коганей.

— Лови, — польщенный Реске кинул мандарин ему прямо в руки.

Вечером родители постучались в комнатку Ринноске, который привычно расстилал на полу два футона. Его гость проворно соскочил с подоконника и встал чуть позади друга, понимая, что пришли явно по его душу.

— Коганей-кун, — тревожно сверкая темными глазами, начала Харуко, — мы с отцом очень рады, что у Рин-чана появился такой хороший друг. Но я хотела бы узнать, что ты думаешь о сегодняшнем происшествии.

— Харуко-сан, — Митобе редко видел Шинджи настолько серьезным, каким он был в ту минуту, — если вы хотите попросить меня не распространяться о том, что я видел, это лишнее. Я не считаю, что магия — это плохо, поэтому вам нечего опасаться. Рин — мой друг, и я принимаю его таким, какой он есть. Будь он хоть трижды магом, я буду рядом.

— Откуда ты знаешь, что Ринноске владеет магией? — вдруг подал голос молчавший до того Читосе-сан.

Какое-то неуловимое выражение, точно тень от облака, промелькнуло по лицу Шинджи, но тут же сменилось улыбкой.

— Догадался. По мне не скажешь, но я неглупый малый, как говорит обычно моя сестра, — он ухмыльнулся, а затем продолжил:

— Я же вижу, что Митобе молчит не потому, что не может говорить. Иногда он, кажется, готов что-то сказать, но в последний момент вдруг спохватывается. Его магия связана со словом?

— А ты наблюдательный, Коганей-кун, — Харуко все еще была напряжена, но страх уже отступал, поверженный уверенностью мальчика. — Да, Рин-чану лучше побольше молчать, как бы нам ни хотелось обратного. А мы… Мы уж будем стараться понять его без слов.

— Конечно, — Шинджи ободряюще улыбнулся ей. — Я тоже приложу максимум усилий.

***

Неприятности начались с самого утра. Когда выяснилось, что кашеварить на завтраке будет сама тренер, баскетбольная команда Сейрин в полном составе малодушно попыталась отступить с поля боя, но была остановлена превосходящими силами противника в лице полного энтузиазма Кагеторы-сана и водворена за столы. Однако малосъедобная бурда, щедро напичканная протеином и витаминами, оказалась лишь началом конца. Сразу после завтрака довольная Рико безапелляционно заявила, что в программе сегодняшнего дня основным гвоздем станет бег с препятствиями по пересеченной местности. Иначе говоря, казаки-разбойники с конечной точкой на соседней с тренировочной базой горе.

Команда дружно взвыла, после чего не менее слаженно прикусила языки и, провожаемая бодрой руганью Айды-старшего, двинулась на старт.

Митобе с Коганеем повезло с намеченным тренером маршрутом больше всех, хотя порой Ринноске казалось, что Шинджи срезает в самых неподходящих для этого местах. Друг его еще раньше зарекомендовал себя как редкостный пролаза и человек, способный на многое. Был бы он при этом еще и более сосредоточенным, наверно, кидал бы без промаха не хуже Мидоримы… В результате к моменту, когда они добрались до точки сбора, на вершине еще никого не было, а из ближайшего леска слышались лишь отдаленные проклятия пробиравшихся через бурелом баскетболистов.

Коганей подскочил к самому обрыву.

— Ух ты, какая красота! — он завороженно обвел взглядом простиравшийся на мили вокруг пейзаж и бездумно поднял руку, чтобы потеребить дурацкую девчачью заколку с цветком, удерживающую отросшую челку. — Рин, иди сю…

Он не успел договорить. С утробным вздохом пласт земли на краю начал оседать. Мелькнуло только разом потерявшее краски лицо Шинджи и его расширившиеся от ужаса глаза, и ушей коснулся нарастающий грохот камней по склону.

-… е-е-ет! НЕТ! — глухой удар далеко внизу вышиб Ринноске из ватной тишины в реальность, где он отчаянно хрипел, пытаясь выдавить из отвыкших за долгое время простоя связок нужные слова.

— Черт возьми, что это было, — послышался издалека изумленный голос Кагами, а следом — тихое предположение Куроко:

— Обвал?

Высказанное желание Коганея — легкий треп, продиктованный минутной прихотью, — думал он когда-то невероятно давно. Высказанное желание Митобе... высказанное?

…— Митобе! — его грубо трясли за плечи.

Невидящие опухшие глаза распахнулись, зажимавшие рот руки затряслись сильнее.

— Что с Коганеем? Он попал в осыпь? — напряженный, словно струна, металлический голос Хьюги резал по живому. Юноша, двигаясь, как во сне, кивнул, и все вокруг снова накрыла потрясенная тишина.

— Ребята, тут тропинка вниз, но она завалена! — встрепанный Изуки принесся откуда-то быстрее вихря. — И я… Я… ничего не вижу, — он опустил глаза.

— Расчищать слишком долго.

— Я спущусь, — глухо отрезал Кагами.

Джунпей почему-то сильно напрягся.

— Ты уверен?

— Да.

Никто больше не возразил, и ас Сейрин, мягко ступая, подошел к краю. Плеснуло перьями, схлопнулось, просвистело мимо.

— Shit! — его изумленный возглас, приглушенный расстоянием, заставил Митобе встрепенуться, преодолевая дрожь в конечностях.

— Что там, Кагами? — взвился с места капитан.

— Я… сейчас.

Встать. Это просто, ты же спортсмен. Иди. Иди уже, мусора кусок!

— Митобе!.. — ахнула где-то рядом Рико. — Держите его!

Поздно.

Ринноске, разметая пытавшихся помешать членов команды, рванулся вперед, не разбирая дороги, и замер, отшатнулся. Тайга медленно вознесся над пропастью, мерно хлопая огромными медного цвета крыльями. Но не это поразительное зрелище приковало к себе остекленевший взгляд.

Скорчившееся, присыпанное землей тело. Маленькое, покрытое мягкой, припыленной теперь каштановой шерстью, с заколкой-цветком, чудом удержавшейся на правом ухе.

— Кога…ней-семпай? — изумленный голос Фурихаты трепетал, словно пламя свечи на ветру.

Кагами тяжело приземлился, неся на руках большого коричневого кота. И тут же остолбенел, почти сметенный обратно вниз глухим, низким, пробирающим до костей:

— ОТДАЙ!

Пожалуй, впервые в жизни у бесстрашного Тайги затряслись поджилки. Двигаясь сами по себе, точно чужие, руки протянули безвольное тельце с перемазанной кровью мордочкой человеку, которого все они знали как мягкого и добросердечного партнера по команде, любящего брата и талантливого центрового. Тот бережно принял кота на руки, обнял, словно желая защитить, баюкая и что-то тихо шепча. А Кагами рухнул на колени, теряя крупные маховые перья из так и не сложившихся крыльев.

— Митобе… — снова выдохнула Рико, но Джунпей крепко взял ее за плечи, останавливая.

— Он… жив… — уже тише, но все тем же рокочущим тоном на грани с инфразвуком пробормотал Ринноске. Ребята с надеждой взглянули на Кагами, но тот отрицательно покачал головой. Беззвучное «нет», читаемое на его губах, оглушило окружающих не хуже голоса Ринноске. Все замерли, не понимая, как поверить в то, что не увидят больше смешливого форварда.

— Коганей… — мягко, ласково произнес в голове у каждого из них Митобе. — Шинджи… вернись ко мне… пожалуйста. — Он гладил всклокоченную шерсть, расправляя ее невесомыми касаниями, и это зрелище выбивало землю из-под ног не хуже недавнего обвала. И каждый думал о том, как им придется подойти к Ринноске и донести до него то, во что он не собирался верить.

Никто не заметил, в какой момент, — не было грома среди ясного неба, ни тучки не набежало на чистый небосклон, не прекратили ни на мгновение щебетать птицы, — в мире что-то изменилось.

А потом зверек в больших ладонях Митобе оглушительно чихнул и раскрыл желтые ошалелые глаза.

***

Игроки Сейрин собрались в спортзале базы. О тренировке речь, конечно же, не шла, а разойтись по комнатам не было сил: каждый переживал потрясение по-своему, но рядом с остальными было как-то легче.

— Родителям Коганея вы уже позвонили, Хьюга-семпай? — вежливо осведомился Куроко, не отводя внимательных голубых глаз от лохматого парня, по-прежнему не спускавшего кота с рук. Шинджи тряпочкой висел на его руках, время от времени слабо мяукая.

— Да… Его сестра уже в пути, — Джунпей слегка запнулся, проследив за направлением взгляда кохая.

Видимо, решившись на что-то, он осторожно подошел к Митобе.

— Ринноске.

Тот не обернулся, но спина его словно закаменела, плечи поникли. Вот сейчас они скажут, что после случившегося ему среди нормальных людей не место. Им обоим…

— Митобе. Пожалуйста, не вини себя. Мы тоже виноваты перед тобой, прости. Думаю, стоит поговорить.

Члены команды медленно, с некоторой опаской окружили напарника. Еще бы, не каждый день узнаешь, что ваш центровой способен парой слов изменить ход истории.

— Наверно, стоит начать с того, что Рико-сан, — продолжил Джунпей, — кроме наших физических параметров, способна оценивать и магический потенциал. И как-то так вышло, что каждый игрок баскетбольного клуба Сейрин уникален в этом плане. Изуки обладает зрением-тепловизором, у меня, — Хьюга слегка смутился, — уникальная зрительная память, иногда и хотелось бы что-то развидеть, да не получается, — капитан печально вздохнул. — Фурихата за пару сотен метров чует любую опасность, в итоге до финиша так и не добежал. Кавахара — харе отоко («Привет-привет, я человек-Хорошая погода» — хохотнул первогодка со своего места). Куроко, как ты уже, наверно, догадался, — человек-невидимка, а Кагами — настоящий феникс, — ас угрюмо кивнул, видимо, все еще сердился.

«Ага, а Коганей оказался настоящим котом…» — удивлению не осталось места в этот невероятно сложный день. Жаль, что Шинджи ничего не говорил ему раньше, но, положа руку на сердце, разве было Митобе до этого какое-то дело?

-Эм, тренер, могу я спросить? — перебил его мысли неуверенный голос Цучиды.

— Да, Цучида-кун? — отозвалась Рико.

— Вы сказали, что у меня есть магический дар. Но я никогда не ощущал, что обладаю какой-то сверхспособностью, — пожаловался первокурсник.

Остальные парни покосились на него с откровенной неприязнью, а Рико, явно сдерживая смех, ответила:

— Цучида-кун, позволь напомнить тебе, что у тебя единственного в этом зале есть девушка. Ты правда думаешь, что при твоем плотном расписании обязан ее благосклонностью только собственной харизме?

Раздавшиеся тут и там злорадные смешки окончательно пригвоздили вспыхнувшего юношу к месту. Однако веселье моментально стихло, стоило тренеру подойти к Ринноске.

— Тебе не стоит замыкаться, Митобе-кун, — голос девушки не был испуганным, и Рин подумал что, возможно, когда-нибудь им удастся простить его. — Все мы разные, но вместе составляем команду и ведем ее к победе. Пожалуйста, не оставляй нас теперь, когда мы готовимся к участию в Зимнем кубке!

— Хах, да с таким игроком, как Митобе, у любой команды в кармане будет не только Зимний кубок, но и все награды мира, — пробурчал все еще уязвленный Кагами, и тут же ойкнул: ему на затылок приземлился маленький, но твердый кулак его Тени.

— Глупости говоришь, Кагами-кун, — припечатал он. — Кому нужны награды, полученные без борьбы?

— Не, я не понял, — возмутился ас Сейрин. — Ты и вправду подумал, что я хочу побеждать таким способом??? Да даже Ахомине бы не стал так читерить!

На этой бравурной ноте в дверь постучали, и на пороге появился отец тренера вместе со смутно знакомой Митобе коренастой круглолицей девушкой. Та быстро и нервно окинула взглядом зал, оценивая обстановку, и глаза ее расширились. Однако она взяла себя в руки и заторопилась к ним.

— Шинджи! — родственница подхватила недовольно мявкнувшего кота с колен оторопевшего Митобе. — Бестолковый ты бакенэко! Вот и отпускай тебя в лагерь после этого… Немедленно домой… Ох! — зверек вывернулся в ее руках, явно протестуя против такого обращения.

Тут она ощутила, что ее крепко держат за рукав. Митобе вцепился в пушистый свитер, не зная, как упросить эту сердитую девушку не забирать у него Коганея.

— А ты, видимо, Митобе-кун? — знакомо прищурилась та. — Поехали-ка с нами, чую я, этот бака без тебя с места не сдвинется. Вы уж простите нас, господин тренер, и вы, ребята, простите, — она обернулась к остальным, — но этих двоих я беру на себя.

Притихший было в ее объятиях кот коротко мявкнул.

Первые полчаса Канна-сан молчала, следя за дорогой и собираясь с мыслями, но, выехав на знакомый проселок, расслабилась и спросила у Ринноске:

— То, что сказал мне по телефону Айда-сан, — правда? Шин… сорвался со скалы?

Митобе кивнул, холодея. Он надеялся, что ребята не рассказали девушке, чем закончился полет Коганея, но, судя по ее реакции, она ничего не знала, потому что спокойно продолжила:

— Ты знаешь что-нибудь о бакенэко? Видимо, Шинджи крепко приложило, раз он все еще не может перекинуться в человека. Какое-то время придется ему пожить в кошачьей шкуре, пока не заживут все внутренние повреждения. Ну, чего ты замер? — видимо, она заметила в зеркале заднего вида слегка перекосившееся от подобной новости лицо юноши. — Этот проказник становится четвероногим каждый раз, как нужно вылечить какую-нибудь травму, а их за жизнь у него было ой как немало…

Оказывается, Кога не навсегда застрял в кошачьем обличье. Ринноске стало чуть легче, и он ободряюще пожал уютно свернувшемуся на его коленях оборотню левую лапу.

Канна, кажется, совершенно успокоилась по поводу судьбы непутевого братца. Судя по всему, Шинджи рассказывал ей об особенности друга, потому она просто говорила, не требуя от него какой бы то ни было реакции. Митобе был благодарен ей за это: манерой речи Канна сильно напоминала ему Коганея, ее монолог успокаивал.

— Не представляешь, что мы пережили, когда он родился… Младенец, чуть что становившийся котенком, — это, скажу я тебе, непросто. В детский сад отдать мы его не могли, хорошо хоть к школе он перестал непроизвольно выпускать уши с хвостом. Зато я выучилась на ветеринара. Но этот проказник все равно при любом удобном случае убегал погулять в котооблике. Правда, в одиннадцать лет, — между бровей ее залегла суровая складка, — после одного случая он прекратил свои фокусы. Тогда какие-то малолетние уроды чуть не прикончили его, затравив собакой. Слава Будде, мимо проходил мальчишка и отбил его, а то все могло закончиться плачевно, а так обошлось сломанной рукой, да ухо надорвали. Хорошо, что на нем все заживает в мгновение ока.

Митобе похолодел. «Он очень хороший и добрый…» — вспомнились ему слова Шинджи. «Про то, что ты хороший и добрый, я не сочинил». «Откуда ты знаешь? — Догадался».

… Пушистый коричневый котенок бился в руках мучителей, подволакивая левую переднюю лапку. Видимо, он уже выбился из сил, а они, улюлюкая, продолжали науськивать мелкую черную шавку, похожую на крысу-переростка. В очередной наскок она рванула зубами маленькое ушко, и котенок отчаянно заверещал.

— ХВАТИТ , — противные мальчишки застыли на месте вместе со своей отвратительной псиной, а Рин подхватил теплый комочек на руки. От плачевного состояния котенка у него самого слезы на глаза навернулись. Использовать запретную магию было легко, но темный терпкий привкус, осевший на языке, подтвердил: родители правы, запрещая применять силу к человеку. Сегодня он поступил справедливо, но что будет завтра? Лучше уж промолчать. Мальчик отошел на солидное расстояние и прошептал: «Уходите ». Покачиваясь, точно пьяные, хулиганы побрели прочь, их собака жалобно повизгивала. Рин вздохнул. Нужно решить, что делать со спасенным зверьком. Может, забрать его домой?

Вылетевшая из подворотни девочка-подросток чуть не сбила его с ног.

— Боже… — ахнула она. — Давай его сюда, скорее!

Напоровшись на недоверчивый взгляд юного Митобе, она раздраженно цыкнула и терпеливо исправилась:

— Это мой… котенок, пожалуйста, отдай его мне, я отнесу его к ветеринару.

Оказавшись на руках хозяйки, котенок радостно пискнул и вцепился коготками в ее рубашку. Уходя, мальчик услышал сердитое бормотание: «Ну, устрою я тебе дома, бака нэко!»

Последние кусочки паззла щелкнули и сложились. Ринноске осторожно поднял кота и уютно устроил на своем плече, ощущая знакомое тепло.



***

Большой дом Митобе затих только к полуночи: день рождения Ринноске удался на славу. Праздновали в саду, и ребята из Сейрин сами приготовили угощение, уговорив смущенную Харуко-сан уступить им место у жаровни. Барбекю, такояки, мороженое, арбуз и фейерверки — казалось, что они попали на летний фестиваль. Расходиться не хотелось, но тренировки на следующий день никто не отменял, о чем сурово напомнила им Рико.

Коганей, который полдня носился по саду вместе с младшими Митобе, украшая участок, а во время празднования вернулся к обязанностям переводчика для смущенного именинника, принимавшего поздравления, засобирался домой, но поймал на себе задумчивый взгляд Ринноске.

— Маме с сестрой напишу, — он бодро настучал на клавиатуре привычное: «Остаюсь у Ринноске». Телефон пиликнул ответным согласием. Кога бодро взлетел по лестнице в комнату друга и засел в привычном месте — на подоконнике.

Впуская хозяина, открылась дверь. Ринноске подошел ближе и обнял друга за плечи, пристраивая подбородок на его макушке. Он целый день хотел именно этого: было единственно правильным ощущать, как пушистые волосы щекочут шею, вдыхать тонкий запах костра и кожи Шинджи, чувствовать ладонями ее ровное тепло сквозь футболку.

— Ринно… — голос Коганея почему-то дрогнул, и Митобе обеспокоенно отстранился, заглядывая в яркие янтарные глаза.

— Нет-нет, все в порядке, — поспешил заверить его форвард. — Мне просто вспомнился сегодняшний день. Так хорошо все было, правда? Ребята молодцы.

Рин улыбнулся уголками губ и согласно кивнул. Приятный был день. И им с Шинджи на самом деле сказочно повезло с командой.

Усталость навалилась внезапно и плотно, как ватное одеяло. Он чуть отстранился, давая другу возможность слезть с подоконника.

— Уже спать?

Коганей вдруг придвинулся ближе, прильнув всем телом. Сон вильнул хвостиком, как малыш Ниго, и опрометью бросился куда-то прочь. Остались только прищуренные глаза Шинджи и предчувствие того, что сейчас что-то произойдет.

— Я… с днем рождения, Рин... — Коганей аккуратно взял Ринноске за острый подбородок, потянулся на цыпочки, прижался губами к губам. Облизнул по-кошачьи, согрел дыханием и так же неожиданно отстранился, глядя в расширившиеся глаза друга.

— Ши... нджи.. . — хрипло, едва разлепляя моментально пересохший рот, пробормотал Митобе, чуть слышно, но лицо Коганея осветилось радостной улыбкой.

-Ха-ха, ты как всегда, особенный, Рин, — он хлопнул друга по плечу. — Когда надо сказать, молчишь, а когда никакие слова не нужны, становишься таким болтуном!

Он провел по губам брюнета пальцем и замер, услышав:

— Можешь… сказать еще раз? — Митобе внезапно посерьезнел, видимо, спохватившись, и предпочел замолчать.

— А? — взгляд Шинджи заметался. — Что?..

Но друг не торопился давать ему подсказку, прекрасно осознавая, что, будучи высказанным, его желание перестает быть вероятностью, оборачиваясь данностью.

И тут Коганея осенило. Он подался вперед, обнимая и утыкаясь носом в усыпанные родинками ключицы над воротом футболки.

— Конечно, ты особенный, — подтвердил он. — Единственный, слышишь? И дело… не в твоем даре, не в том, что ты меня спас. Я просто не мог уйти и бросить тебя. Ведь никто и никогда не будет понимать тебя лучше, чем я!

Ринноске тихо засмеялся и нажал на курносый, усыпанный веснушками нос, словно на кнопку.

«И вправду, никто».

Очередной день рождения закончился, а ощущение счастья осталось рядом. Глаза Шинджи сияли, и Митобе мог поклясться, что прямо сейчас слышит тихое довольное урчание.

@темы: фанфик, Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты

---

Работа #1

[kuroko-no-fest]

Название: Кот.
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Кагами Тайга, Куроко Тецуя
Выпавшая в лотерее цитата: «Вот бы пропустить ту часть, где я не знаю, что делать, и приступить к той, где знаю.»(Shameless)
Тип: Джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: повседневность, мистика, юмор
Размер: 862 слово
Саммари: Что делать, если твой товарищ по команде превратился в кота, вредного, мстительного кота? Ловить и учить жизни. Но что делать, если он явно показывает свой интерес к тебе?
Дисклеймер: мальчики целиком и полностью принадлежат Фуджимаки
Предупреждения:ООС, нецензурная лексика

Работа была написана на сентябрьский фестиваль

Этот день мог бы быть самым удачным в жизни Кагами. После долгих дождливых дней, наконец, выглянуло солнце, буквально к вечеру уличная площадка будет готова к игре в баскетбол, да и сегодня они договорились с Химуро сыграть партию в баскетбол один на один. В супермаркете ему была сделана огромная скидка, как тысячному покупателю. А водитель автобуса не взял деньги за проезд, так как не смог найти сдачу.
Определенно это мог бы быть самый удачный день в его жизни, если бы не одно НО, преследовавшее го по пути от остановки до дома, и теперь смотревшее на него сейчас огромными голубыми глазами снизу вверх.
— Да ладно, быть того не может, — Кагами пару раз протер глаза, но видение не исчезало. Напротив него сидел небольшой кошак, серебристого с голубым отливом окраса, и, наклонив головку влево, разглядывал хозяина квартиры. — Куроко?
— Мяяяя, — подтвердил кот.
— Это реально ты, или у меня уже галлюцинации?
— Мряяяя! — еще громче прокричал кот.
— Да ну, быть того не может. — Тайга посмотрел на нежданного гостя. Неожиданно в его мысли ворвалась трель телефона.
— Кагами-кун, ты случайно не видел Куроко-куна, а то я не могу до него дозвониться. — звонила тренер.
— Не-е-е-ет, — задумчиво ответил тот, не сводя взгляда с кота.
— Если встретишь его, передай, что ему завтра назначена дополнительная тренировка. И не дай бог он не придет.
— Обязательно. — парень для верности кивнул головой, забыв, что Рико его не видит, и положил трубку. — Во что ты ввязался придурок?
Пока он отвернулся положить телефон, кот встал на четыре лапы, сладко потянулся…и пропал, словно и не стоял тут.
— Ксо! — если и раньше были сомнения в том, что кот и Куроко — одна ехидная морда, то теперь они полностью отпали: этот зверь действительно оказался Тецуей, которому зачем-то захотелось поиграть.
«Как только паршивец наиграется, я ему уши надеру», — раздраженно думал парень, рванув на грохот, послышавшийся из другой комнаты.
Как оказалось, просто сидеть на месте и ждать пока Тайга разберется в ситуации, Куроко не собирался: штора вместе с карнизом, раньше намертво прикрученным к потолку, лежали на полу. Больше в комнате никого видно не было.
— Черт, как можно умудриться спрятаться в полупустой комнате? — ворчал Тайга, заглядывая и под диван, и под стол, и даже за телевизор. Бесполезно. Зверек как сквозь землю провалился. — Ксооо! вот бы сейчас пропустить эту часть, где я не знаю, что делать, и приступить к той, где знаю.
Нет, он прекрасно понимал, что ему нужно делать: достаточно просто поймать проказника и больше не спускать с него глаз.
Вот только подумать было намного проще, чем сделать. Первая попытка приманить Куроко кошачьими консервами не увенчалась успехом, кот даже внимания не обратил на открытую банку. А ведь в магазине, куда парень в срочном порядке отправился за кормом корм, говорили, что кошки впадают в экстаз, когда только видят название данного корма. — «Соврали, собаки», — недовольно подумал Тайга. Хотя на месте кота он бы тоже не стал притрагиваться к филе кролика в нежном соусе с овощами.
Кусок размороженной говядины имел больший успех, и пропал тут же, стоило Кагами отвлечься на грохот на кухне. «Странно, не замечал раньше за Куроко тяги к сырому мясу» — озадаченно подумал Кагами, но успех решил закрепить. Теперь проказника на кухне ждал большой аппетитный кусок мяса, а Тайга прятался за дверью. Вот только или чуйка на опасность сработала, или животное налопалось, но Куроко за мясом так и не вышел. Пришло время использовать тяжелую артиллерию.
Ванильный шейк, купленный по дороге из магазина, был заботливо вылит в миску и поставлен на кухне, а все пространство вокруг миски было обсыпано мукой.
— Вот только попробуй проигнорировать это, зараза, — пробурчал под нос Тайга и ушел в комнату, прикрыв за собой дверь. Куроко не подвел: когда через пять минут парень вернулся на кухню, миска была пуста, а все вокруг было в кошачьих следах, которые вели…к ящику с посудой…к ЗАКРЫТОМУ. ВЫДВИЖНОМУ. ЯЩИКУ. С ПОСУДОЙ.
— И как только залезть умудрился? — Кагами открыл ящик и достал оттуда недовольного кота. — Определенно ты изменил только внешность, мозги все еще при тебе, Куроко.
Кот был недоволен тем, что его обнаружили, он шипел, вырывался, бил лапами, а потом резко затих и обмяк.
— Эй, ты чего? Эй… — парень потряс безвольное животное, а потом притянул к себе поближе, и Куроко, словно, ожидая этого, резко подался вперед, лизнув нос и губы человека. — С ума сошел?! — Тайга резко разжал руки, чем кот не преминул воспользоваться. — Придурок, ну и черт с тобой, — краска залила лицо. Мысль о том, что Тецуя сделал это добровольно, не давала покоя. Коты ведь так…целуются…значит. Куроко он не безразличен — А может, я просто сошел с ума. — задумчиво пробормотал он, обувая любимые тапочки… — УБЬЮ, СКОТИНА!!!!!!!!!!!!!!!! — тапочки были подозрительно влажные…
Весь день они провели за охотой с переменным успехом… То Тайга выслеживал животное по всей квартире, то Куроко, потеряв инстинкт самосохранения, преследовал парня и на кухне, и в ванной, и даже в туалете.
— Изврат мелкий, — краснел Кагами, выпихивая животное подальше от себя, но Куроко не сдавался, начиная мяукать в голос, требуя его впустить.
А когда ближе к ночи, умаявшийся Тайга прилег на диван, Куроко просто запрыгнул ему на грудь и, устроившись поудобнее, начал намурлыкивать одному ему известную песенку.
— Спокойной ночи, Тецуя. — ласково улыбнулся парень, проведя рукой пару раз по пушистой шкурке.
Провалившись в сон, он так и не услышал как телефон пропиликал о входящей смс.
«Кагами-кун, тренер сказала, что завтра тренировка переносится на восемь утра. Не опаздывай.» — гласило сообщение, отправленное с номера Куроко.

@темы: фанфик, Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты

---

[MyTrueColors]

Уважаемые участники Сентябрьского фестиваля!

Свои работы можно присылать на U-mail сообщества или на ящик [email protected], в теме сообщения указывая «Сентябрьский фестиваль». Крайний срок сдачи работ — 8 октября, до 23:59 по Мск 10 октября, до 23:59 по Мск 15 октября, до 23:59 по Мск.

Ваша работа должна включать в себя следующую шапку:

Для фиков: <b>Название:</b> <b>Автор:</b> <b>Бета:</b> <b>Пейринг/персонажи:</b> <b>Выпавшая в лотерее цитата:</b> <b>Тип:</b> <b>Рейтинг:</b> <b>Жанр:</b> <b>Размер:</b> <b>Саммари:</b> <b>Дисклеймер:</b> <b>Предупреждения:</b>

Для артов: <b>Название:</b> <b>Автор:</b> <b>Пейринг/персонажи:</b> <b>Выпавшая влотерее цитата:</b> <b>Тип:</b> <b>Рейтинг:</b> <b>Жанр:</b> <b>Дисклеймер:</b> <b>Предупреждения:</b>

Пожалуйста, не забывайте использовать тэг CODE и правильно оформлять шапки работ!

Напоминаем: объем текстовой работы должен превышать 500 слов. Для подсчета воспользуйтесь, пожалуйста, статистикой MS Word или онлайн-сервисом.

запись создана: 18.09.2016 в 20:22

@темы: Оформление, Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты

---

[kuroko-no-fest]

Дорогие участники и читатели сообщества!

В голосовании за тему месяца лидерами оказались форварды и цитаты.

Администрация предлагает вам принять участие в Сентябрьском фестивале, условия которого следующие: вы выбираете одно из чисел, за которым скрывается цитата-ключ, которую предстоит раскрыть в вашей работе. На выпавшей цитате-ключе должен основываться сюжет работы или одна из его сюжетных линий. Использовать цитату как простое словосочетание, упомянутое вскользь, нельзя. Дополнительным условием является также то, что в каждой работе в качестве персонажа должен присутствовать кто-то из форвардов (выбор конкретного персонажа остается за участниками фестиваля).

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/?tag=5457467"><img src="http://i.imgur.com/D3DRoB2.png"></a></div>

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40

Форварды (Тяжелые и легкие)

Аомине Дайки
Кисе Рёта
Кагами Тайга
Ниджимура Шузо
Хайзаки Шого
Коганей Шинджи
Цучида Сатоши
Кавахара Коичи
Окамура Кеничи
Суса Йошинори
Хара Казуя
Фурухаши Коджиро
Огивара Шигехиро
Лю Вэй
Мияджи Киеши
Кимура Шинске
Хаякава Мицухиро
Хаяма Котаро
Маюзуми Чихиро

Примечание: оффтопом выделены уже взятые номера.

Напоминаем: объем работы должен превышать 500 слов. Для подсчета воспользуйтесь, пожалуйста, статистикой MS Word или онлайн-сервисом.

Работы принимаются до 8 октября включительно (до 23.59 по московскому времени). Пост с правилами оформления работ будет опубликован позже.

@темы: Сентябрьский фестиваль: форварды и цитаты, Лотерея

---

[kuroko-no-fest]

Дорогие участники и читатели,

Администрация фестиваля предлагает вам поучаствовать в выборе группы персонажей и типа ключа на сентябрьский фестиваль.
По результатам голосования будут задействована та группа персонажей и тип ключей, которые набрали наибольшее количество голосов.
Напишите, пожалуйста, свой вариант в комментарии.

Пример:

Форварды
Тропы

Типы ключей:
— не связанные с каноном арты/фотографии;
— цитаты;
— тропы;
— свой вариант;

Группы персонажей:
— Форварды;
— Защитники;
— Центровой;
— Капитаны;
— Разыгрывающие;

— Девушки;
— Тренеры;

Напоминаем, что в голосовании за персонаж месяца может принимать участие любой желающий, имеющий дневник. В дневнике должно быть не менее 3 страниц записей. К голосованию не допускаются логины без дневников и сообщества. Логин kuroko-no-author, а так же любой публичный аккаунт, в голосовании не участвует.

Голосование за персонаж будет закрыто 12 сентября в 23:59 по Москве

запись создана: 10.09.2016 в 10:38

@темы: Объявление

---

[MyTrueColors]

В связи с тем, что персонажные фесты уже не столь привлекательны, администрация феста предлагает поучаствовать в обсуждении работы феста и составить примерный план на ближайшие два месяца. Ни одна идея не пропадет!

— Выбирать группу персонажей (капитаны/девушки/форварды/и т.д.) + ключ (цитаты, арты, прочее)
— Тропы
— Цитаты
— Арты/фотографии
— Что-то еще

Предложения и комментарии очень приветствуются!

Обсуждение продлится до 9.09.2016 включительно.

В зависимости от решения большинства 10.09. будет вывешено решение о работе на ближайшие два месяца.

запись создана: 05.09.2016 в 22:03

@темы: Объявление, Административное