Работа #2

[kuroko-no-fest]

Название: Тонкие методы
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Имаеши, Хьюга, Имаеши/Момои, Хьюга/Рико, Киеши/Ханамия, и многие другие
Выпавший персонаж в лотерее: Хьюга
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, экшн, юмор, кроссовер
Размер: ~11000
Саммари: на последнем году обучения Шоичи Имаеши сталкивается с неадекватным поведением некоторых членов своей команды.
Дисклеймер: герои принадлежат Фуджимаки, мир принадлежит Роулинг
Предупреждения: ХогвартсАУ
Ссылка на скачивание: .doc

Работа была написана для Мартовского фестиваля

Дела были плохи. Первым в больничное крыло загремел Ринноске; это еще можно было счесть несчастным случаем, дело было на зельях, рядом с ним взорвался котел Фурухаши. Сам Фурухаши успел нырнуть под стол, его напарнику по работе Харе зелье облепило волосы, а вот Ринноске, который неудачно повернулся, оно попало в глаза, моментально ослепив. Мисс Гарсия, конечно, сказала, что это излечимо, всего-то неделька в больничном крыле, и Ринноске будет как новенький, но Джунпея это не успокоило. Особенно когда он узнал, как легко отделался Хара — ему зелье всего лишь перекрасило волосы в нежно-розовый цвет.

Вторым пострадал Шун. Никто не знал, что случилось — просто однажды поздно вечером они вошли в гостиную Гриффиндора вместе с Рико, и она мрачно заявила, что в Шуна, похоже, прилетело каким-то заклинанием онемения. Когда снять не получилось, Шуна тоже отвели в больничное крыло. Тут, надо сказать, Джунпей дергался не столько из-за своего охотника, которому молчание, по его мнению, было только на пользу, сколько из-за того, что Рико где-то болталась в ночи.

Когда Тецую — не кого-нибудь, а именно Тецую! — шарахнули ступефаем на лестнице, и он пролетел два пролета и разбил голову, Джунпей всерьез забеспокоился. Можно было бы, конечно, предположить, что его команда сильно рвется в больничное крыло — в конце концов, с тех пор как на должность школьного медика пришла Александра Гарсия, туда рвались все; но следующей пострадавшей стала Рико: в нее ударили заклинанием, от которого у нее начали стремительно расти волосы и ногти. Когда Джунпей на пару с Теппеем нашли ее, она походила на выбравшуюся из колодца Садако; к тому моменту, как они доставили ее в больничное крыло, Садако превратилась в стог сена.

Тайгу напоили какой-то дрянью, отчего он отрастил клыки, уши и тигриный хвост и начал на всех кидаться. Джунпею как-то вечером в коридоре просто и незамысловато натянули мешок на голову и поколотили, разбив очки и сломав нос.

И только Теппея не тронули.

— Это Ханамия, — сказала Рико. Они втроем сидели в больничном крыле: Рико и Джунпей в кроватях, Теппей между ними на стуле. Волосы и ногти Рико росли уже не с такой скоростью, но ей все еще приходилось подрезать их хотя бы раз в день. К счастью, мисс Гарсия обещала, что уже через неделю все будет в порядке. Тайга на своей койке лопал сэндвичи и разговаривал с навещающими его одноклассниками, Фурихатой и Кавахарой. Тецуи видно не было, но это еще ничего не значило. Ринноске беседовал с Шинджи, точнее, Шинджи с ним. Шун строчил в тетрадке — говорить он все еще не мог, и, признаться, Джунпей был этому рад.

— Но зачем бы ему? — спросил Джунпей — скорее проформы ради, потому что Рико была права. Больше просто некому было. — Мы все в худшем случае через неделю восстановимся, а до матча еще почти месяц! В чем смысл?

— Он не пытается вывести нас из строя, — сказала Рико, пристально глядя на Теппея. Тот молчал, хмурился и потирал колено. — Это послания. Демонстрация — смотрите, что я могу, представляете, что ожидает вас во время матча. Вполне в его духе, — она поморщилась.

— Или, — проговорил наконец Теппей, не поднимая глаз, — когда вы выйдете из больничного крыла, он начнет снова. — Он вздохнул и поднялся на ноги. — Я поговорю с ним.

— Нет! — рявкнули Джунпей и Рико в один голос, а Рико еще и дернула Теппея за руку с такой силой, что он упал обратно на стул, удивленно глядя на нее.

— Именно этого Ханамия и хочет! — сердито сказала Рико, глядя на Теппея. — Потребует с тебя чего-нибудь… чтобы ты не играл в следующем матче, например. Или еще чего похуже… — она скрестила руки на груди и мрачно уставилась в пространство.

— Надо сходить к мистеру Харасаве, — предложил Джунпей. Но Рико покачала головой.

— Декан попросит доказательств, иначе он ничего не сможет сделать. А их нет. Еще нас же и обвинят, что мы хотим расквитаться с Ханамией за прошлый год.

Наступило мрачное молчание, которое прервал Теппей:

— Все-таки, мне кажется, поговорить с ним — наш единственный вариант.

— Прошу прощения, — прозвучал голос над ухом Джунпея, и все трое подпрыгнули.

— Тецуя! — рявкнул Джунпей. — Сколько можно!

— Я уже какое-то время здесь, — невозмутимо проговорил Тецуя. — Я лишь хотел выдвинуть предложение. Мне кажется, стоит поговорить с Шоичи Имаеши. Он капитан команды Слизерина и староста школы, ему совершенно точно не понравится идея, что его игрок втайне выводит из строя команду противника.

— Имаеши тот еще говнюк, — задумчиво протянул Джунпей. — Не знаю, насколько это ему может быть выгодно. Он же на последнем году, наверняка он захочет, чтобы его команда выиграла.

— Именно потому, что он на последнем году, он будет стараться выглядеть максимально привлекательно, — сказал Тецуя. — Ему не нужно мнение, что он не может держать в руках собственную квиддичную команду.

Джунпей переглянулся с Теппеем и Рико. Первый по-прежнему мрачно смотрел в пол — это злило, в конце концов, мог бы и эмоциональнее реагировать, тут решение предлагают! — зато Рико просияла.

— Тецуя прав! — заявила она. — Джунпей, поговори с Имаеши. Вы оба капитаны, он тебя выслушает!

Теппей поднялся, и они моментально уставились на него.

— Куда собрался? — подозрительно спросил Джунпей. — Надеюсь, не с этим разговаривать все-таки?

— Нет, конечно! — Теппей улыбнулся широко и жизнерадостно, так, что подозрения Джунпея моментально усилились. — Вы же сказали, что не надо. Домашнего задания много.

Они проводили его подозрительными взглядами, потом переглянулись.

— Поговорить с Имаеши нужно срочно, — заявила Рико.

Срочно не вышло. Джунпей попытался встать и пойти, но появилась мисс Гарсия, которая заявила, что если он попробует еще раз, то она ляжет сверху, чтобы он никуда не делся. Рико пошла пятнами, Джунпей тоже. Пришлось остаться: никто из них не сомневался, что мисс Гарсия исполнит свою угрозу, если потребуется. А второго обездвижит ступефаем.



Джунпей проснулся среди ночи от ощущения, что на него смотрят. Картинка перед глазами расплывалась, но сомнений не было — рядом с его кроватью кто-то сидел. Он зашарил рукой по тумбочке в поисках очков, нашел, нацепил…

На него сквозь бликующие стекла смотрел Имаеши и улыбался.

— Хьюга! — проговорил он таким тоном, словно в мире не было большей радости для него, чем видеть Джунпея. — Ты выглядишь… живым!

— Не благодаря тебе, — огрызнулся Джунпей, не сразу сообразив, что вообще-то стоило бы быть с Имаеши повежливее. — Что тебе нужно?

— Нет, мой дорогой коллега, вопрос в том, что нужно тебе, — Имаеши закинул ногу на ногу, поудобнее устраиваясь на стуле. — До меня дошли слухи, что ты жаждешь со мной поговорить.

Джунпей хмуро уставился на него. Имаеши был на редкость неприятным типом, и просить у него чего бы то ни было не хотелось вообще. Но выбор был невелик.

— Уйми своего вышибалу, — проговорил он наконец. — Иначе…

Имаеши рассмеялся, не дав ему говорить — к счастью, потому что Джунпей понятия не имел, чем продолжать фразу.

— Ты которого вышибалу имеешь в виду? — мягко спросил он. — Они у меня оба, ты знаешь… неуемные.

— Я Ханамию имею в виду, — с отвращением проговорил Хьюга. — Или ты мне сейчас скажешь, что он не имеет к этому, — он обвел больничное крыло рукой, — отношения?

Имаеши окинул задумчивым взглядом шесть занятых кроватей, потом вздохнул, опустив уголки рта вниз.

— Не то чтобы у меня были доказательства, Хьюга… да и у тебя их тоже нет. Но я сделаю вам такое одолжение и поговорю с Ханамией… и если это он, то он больше не будет.

— Одолжение! — моментально взорвался Джунпей; на соседней кровати дернулась и недовольно засопела Рико, и он быстро понизил голос. — Он и тебя подставляет этим выходками, между прочим!

— Ну, это-то тебя не должно беспокоить, верно? — Имаеши широко улыбнулся и поднялся на ноги. — Ладно-ладно, не нервничай ты так. С Ханамией я разберусь. А ты выздоравливай и будь осторожен, у нас игра скоро, я рассчитываю на тебя.

Сверкнул очками и ретировался, оставив Джунпея размышлять, а как, собственно, эта скотина вообще попала в больничное крыло, если дверь наверняка заперта?



***

Шоичи терпеть не мог, когда что-то выходило из-под контроля. На седьмом году обучения его предсказуемо и заслуженно назначили старостой школы — и это при том, что слизеринцев на эту должность ставили редко. До этого он два года был префектом факультета, а с четвертого курса — бессменным капитаном самой сложной квиддичной команды во всем Хогвартсе. Без сомнения, пойди он в Рейвенкло, как предлагала ему Шляпа, — и жизнь его была бы намного проще, но Шоичи никогда не выбирал пути наименьшего сопротивления. Это было попросту скучно.

Однако теперь тяга к сложностям грозила обернуться неприятностями, и это на седьмом году, когда он рассчитывал исключительно пожинать плоды своих усилий. А все Макото!

Макото Ханамия на первый взгляд мог показаться исключительно неуправляемым элементом. Но Шоичи сразу понял, что они двое — одного поля ягоды, начать хотя бы с того, что Макото, как и ему, Шляпа предложила на выбор Рейвенкло и Слизерин, и Макото выбрал второе. Когда Шоичи спросил, почему, Макото, скалясь, ответил:

— Так веселее!

Макото был умен, поэтому с ним оказалось неожиданно просто, куда проще, чем, например, с пришедшим через год Шого Хайзаки. Макото понимал выгоду хороших отношений с Шоичи; Хайзаки не понимал ничего, кроме прилетевшего в зубы кулака. Поэтому Шоичи предоставил Макото разбираться с ним — тот при всем своем уме прекрасно умел действовать методом грубой силы.

За пять лет у Шоичи образовался с Макото устойчивый, великолепно работающий тандем. В некотором роде Шоичи даже доверял ему — настолько, насколько вообще умел доверять, и насколько Макото Ханамия заслуживал доверия. Это благодаря Шоичи Макото стал одним из немногих первогодок, взятых в квиддичную команду, и тот отплатил сполна, за все игры сезона ни разу не упустив снитч, причем отлавливая его не когда получится, а в необходимый момент, чтобы не просто выиграть, а получить преимущество в зачете по очкам. Правда, в конце своего первого года Макото заявил, что ему скучно, и он хочет перейти на позицию охотника.

— Почему? — спросил Шоичи. Макото изобразил страдальческий вздох и объяснил, что ловить снитч — занятие для идиотов, потому что он, Макото Ханамия, еще в младшей школе просчитал траекторию полета снитча, и этот расчет даже опубликовали в школьной газете, но это никому не принесло пользы — во время игры только он успевал считать.

— Я просто знаю, куда полетит снитч, — проговорил он, сладко улыбаясь. — Это же скучно.

По мнению Шоичи, не было на свете врага худшего, чем скука. Поэтому он скрепя сердце перевел Макото на позицию охотника. Весь следующий год их новый ловец играл так, что впору было рыдать, но зато у самого Шоичи появился идеальный напарник. Они будто читали мысли друг друга, предугадывая движения и пасы. Кроме того, в начале года к ним в команду пришел Лео Мибучи, одноклассник Ханамии, обладавший уникальным даром обманывать вратаря, и зачастую команде соперника не удавалось не то что забить, но даже завладеть мячом во время игры. Они забивали столько, что не имело даже значения, кто поймал снитч.

Шоичи тревожило только одно — в том году, блистательном для Слизерина, в Хогвартс поступила семерка Поколения чудес, команды, которая на квиддичном чемпионате младших школ разделывала соперников под орех. На первом курсе они не играли, слишком много исключений пришлось бы делать руководству школы, но чего ждать в следующем году? Шоичи, конечно, не относился всерьез к чемпионату младших школ, но он понаблюдал, как эти ребята летают, и увиденное ему не понравилось.

Особенно неприятно было, что никто из Поколения чудес не попал в Слизерин. Двое из них, Тецуя Куроко и Тайга Кагами, оказались в Гриффиндоре, один — Дайки Аомине — в Хаффлпаффе. Больше всего повезло Рейвенкло, куда попали сразу четверо: Рёта Кисе, Шинтаро Мидорима, Ацуши Мурасакибара и их капитан времен младшей школы Сейджуро Акаши. Предугадать, кто выиграет Кубок Школы, было несложно.

— Переведи меня на вышибалу, — заявил Макото. — А на второго возьмем Шого.

— Ты с ума сошел? — спросил Шоичи, едва ли не впервые позволив себе вслух огрызнуться на Макото. — Наш единственный шанс — это играть втроем, как в прошлом году!

— Это не шанс, — проговорил Макото, глядя прямо ему в глаза. — Это попытка отсрочить неизбежное. Котаро никуда не годится как вышибала, у него сильный удар, но никакая меткость. Возьми его в тройку, они хорошо сыграются с Лео. А меня и Шого поставь на вышибал. Я с ним справлюсь. Увидишь, из нас получатся лучшие вышибалы в этой школе.

И Шоичи допустил ошибку — он послушался Макото, переставив его на вышибалу и приняв в команду Хайзаки, чего изначально делать не собирался.

На позицию ловца он взял новенького, Рё Сакурая — мальчишка был терпелив, когда нужно, и стремителен, когда требовалось, идеальные качества для ловца. Вратарем третий год подряд играл Ёшинори Суса, одноклассник и друг Шоичи. Он не был так же хорош, как Мурасакибара или хотя бы как Теппей Киёши из команды Гриффиндора, но все же он был надежен, и Шоичи доверял ему.

Осенью они сыграли первый матч сезона, Слизерин против Хаффлпаффа, и выиграли. А полкоманды противника оказалось в больничном крыле.

— Не понимаю, чем ты недоволен, капитан, — улыбаясь, проговорил Макото. Хайзаки ухмылялся у него за спиной. — Мы не сделали ничего плохого, правда, Шого? Это игра. Травмы случаются. Должно быть, мы слишком сильно били по бладжерам, но это ведь правилами не запрещено.

— Вы атаковали Небую, когда Лео вышел с ним один на один, — проговорил Шоичи, не сводя с Макото глаз. Тот легко дернул плечом.

— Я ударил по бладжеру в тот момент, когда ты перебросил квоффл Лео. Он еще не вышел с Небуей один на один. Айда не счел это нарушением, а ты считаешь?

— То есть, теперь ты намерен использовать свои способности к расчету для этого? — уточнил Шоичи. Он улыбался все время разговора — показывать Макото, что он зол и растерян, нельзя было ни в коем случае.

— Ну, все для победы, — лениво протянул Макото. — Но вот Шого, — он широко оскалился, ткнув пальцем за спину, — запустил бладжером в ногу Аомине нарочно.

Шого хмыкнул.

— Придурок напрашивался с младшей школы. Все равно все решили, что я целился в метлу.

По правде сказать, в тот момент Шоичи очень хотелось их обоих убить или хотя бы выкинуть из команды. Однако неприятная правда состояла в том, что иначе шансов на победу у них действительно было очень мало.

Больше всех решению Шоичи оставить вышибал в команде возмущались Лео и Котаро — они кричали, что и в честной игре способны набрать нужное количество очков, им для этого драчуны-вышибалы не нужны. Ёшинори отнесся к вопросу философски, а Рё, многократно извинившись, заявил, что принимает сторону капитана. Большинством голосом Шого и Макото остались в команде.

Однако против Рейвенкло эта тактика не сработала. Во-первых, их вышибалы и по совместительству со-капитаны команды Ооцубо и Окамура были в своем роде страшнее Шого и Макото: очень большие и сильные, они отбивали бладжеры так, что на это становилось страшно смотреть, и могли снести игрока с метлы, просто пролетев мимо, что, кстати, Ооцубо проделал с Рё, правда, совершенно случайно, и сам же поймал и затащил обратно на метлу. В Мурасакибару Шого и Макото запустили два бладжера одновременно, оба попали, но тот будто и не заметил. Троица охотников Шинтаро Мидорима — Тацуя Химуро — Рёта Кисе не были такими слаженными, как Шоичи, Лео и Котаро, но Мидорима забивал с любой позиции без промаха, Химуро великолепно финтил, а Кисе обладал способностью воспроизвести любой прием любого игрока, так что местами превосходил их обоих. А под конец игры он налетел на Шого и снес его с метлы.

Снитч в результате поймал Акаши. Рё потом извинялся так, как будто он лично передал мячик в руки противника, и у Шоичи едва хватило терпения его утешить.

С одной стороны, он понимал, что винить Макото в общем-то не в чем, с другой — было понятно, что агрессивная игра Рейвенкло была ответом на избиение команды Хаффлпаффа.

Больше Слизерин на этом чемпионате не играли. В следующей игре Гриффиндор разгромил Хаффлпафф, а в финальной — продул Рейвенкло.

— Как предсказуемо, — протянул Макото — они смотрели матч, сидя рядом, и Шоичи, хотя и успел остыть после проигрыша, снова захотел Макото стукнуть.

С Гриффиндором они встретились в следующем году на открывающем сезон матче. Макото и Шого колотили по бладжерам так, будто всерьез рассчитывали кого-нибудь убить; кроме того, Шоичи, вполглаза следивший за Макото, обратил внимание, что когда судья не смотрел в его сторону, Макото откровенно нарушал правила: лупил битой по хвостам метел, заслонял дорогу, тормозил, хватаясь за мантии.

Матч кончился тем, что в момент, когда появился снитч, Макото и Шого одновременно послали бладжеры в Тецую Куроко, который тогда был ловцом Гриффиндора. Один мяч прилетел Куроко в руку, второй — в голову; каким чудом мальчишка удержался на метле, Шоичи так и не понял. Потом к Куроко подлетели Кагами и Киёши и помогли ему опуститься на землю.

Нарушением это не было, и победу засчитали. Но Шоичи понимал, что поводов для радости у них нет, и оказался прав.

Следующий матч они играли с Хаффлпаффом. Там выдающихся игроков было мало: Аомине и, может быть, вратарь Эйкичи Небуя, одногодка Макото, все остальные просто были на очень хорошем уровне. Шоичи совершенно справедливо полагал, что если его команда и не превосходит Хаффлпафф по уровню игроков, то уж в стратегии-то они точно сильнее. И до игры с Гриффиндором, пока Макото и Шого не попытались прибить Тецую Куроко, Шоичи исхода матча с Хаффлпаффом не опасался.

Проблема состояла в том, что Аомине и Куроко были лучшими друзьями.

Хаффлпафф размазали их так, что Шоичи потом хотелось забраться в свою кровать в спальне седьмого курса, занавеситься пологом и не выходить неделю. Или утопиться в ванной для старост. Пугала только перспектива провести посмертие в компании Плаксы Миртл.

Утешения у него по большому счету было два: первое — разгром спас их команду от встречи с Рейвенкло, которые, скорее всего, сравняли бы их с землей, а второе — удерживание самообладания после такого позорища было хорошей тренировкой перед работой в Министерстве Магии.

Заодно он решил, что оставлять команду в таком состоянии нельзя. Макото и Шого влияли друг на друга самым отвратительным образом: каждый из них и по отдельности-то был не подарок, а в паре они становились в десять раз хуже. Но убирать Шого из команды значило нажить конфликт с Макото, а тот был Шоичи нужен.

Словом, вскоре вышло так, что Шого Хайзаки устроил в коридоре безобразную свару, причем даже не магическую дуэль, а банальную маггловскую драчку на кулаках с Тацуей Химуро. К тому моменту, как появился Шоичи, их уже разняли, и с десяток свидетелей в один голос уверяли, что начал Шого. Поскольку это инцидент был не первый в практике Шого, встал вопрос об исключении, и Шоичи, на тот момент староста Слизерина, вступился за младшего товарища, под свою ответственность попросил не исключать его из школы хотя бы до сдачи С.О.В. Подумав, деканы и директор согласились, но заявили, что провинившиеся ученики должны быть лишены привилегий, таким образом, Шого Хайзаки исключался из факультетской команды по квиддичу.

Даже Макото не возмущался. Он заявил:

— Какой лох устраивает драку в коридоре, да еще и попадается на этом?

И Шоичи с ним радостно согласился. А в качестве замены привел в команду Кентаро Сето.

Сето был парень ленивый, всем другим занятиям предпочитавший сон, но также он был умен, понимал, что такое субординация, а еще очень быстро нашел общий язык с Макото.

Их совместную игру Шоичи увидел только на следующий год, когда Слизерин играл с Рейвенкло, и хотя много наблюдал эту парочку на тренировках, все же был впечатлен. За все время матча Ооцубо и Окамуре не удалось ударить по бладжерам ни разу: Сето и Макото перекидывали их друг другу и в противников с такой синхронностью и скоростью, что казалось, будто они притягивают бладжеры при помощи акцио.

Этот матч они проиграли, но хотя бы не с чудовищным счетом. Строго говоря, они хорошо прибавили по очкам в тот момент, когда Акаши поймал снитч.

А после Нового года состоялся матч Слизерин против Гриффиндора. Оглядываясь назад, Шоичи думал, что должен был догадаться — именно с этого матча что-то пошло не так.

В Гриффиндоре в этом году сменился ловец — им стала Рико Айда. Она была дочерью декана, но никто не посмел бы упрекнуть ни ее саму, ни ее отца в том, что она получила место в команде просто так. Куроко перевели на позицию охотника: он почти не забивал, зато обладал ценным умением передавать такие пасы, что их было невозможно перехватить, а кроме того, его почти незаметно было на поле, и поди пойми, где он находится и откуда вынырнет в следующую секунду.

Тем не менее, уступать команде Гриффиндора Слизерин не собирался, это были, в конце концов, не практически непобедимые Рейвенкло. Шоичи, Лео и Котаро метались по полю, перехватывая мечи, бросая в кольца, иногда забивая, чаще нет, потому что чертов Теппей Киеши, может, и не обладал даром Мурасакибары защищать все три кольца, практически не трогаясь с места, но скорость реакции у него была что надо, и он практически всегда ухитрялся поймать мяч одной рукой.

А еще он улыбался. И раз, поймав практически кончиками пальцев квоффл, брошенный Шоичи, радостно помахал:

— Отличный бросок!

— Вот дебил, — прошипел Макото, оказавшийся в тот момент рядом с Шоичи.

— Почему? — удивился Шоичи. — Бросок правда хороший был, а он хорошо поймал.

— Ну пойди поцелуйся с ним теперь, — ядовито бросил Макото и умчался на противоположный край поля.

Шоичи не придал этому выпаду значения — в конце концов, Макото терпеть не мог, когда что-то шло не по его, а игра вышла острая, счет скакал. Не вспомнил он про это и когда снова летел к гриффиндорским кольцам, чтобы перебросить мяч готовящемуся забить Лео.

Квоффл уже почти был у Лео в руках, когда Шоичи увидел Макото — бита отведена, бладжер, отбитый Сето, летит прямо к нему. Ситуация яснее ясного — Макото целил в Киеши, и тот это тоже видел. Никакого нарушения не было: охотник еще не вышел один на один с вратарем, и Шоичи понимал, чего добивается Макото — он отобьет бладжер в Киеши, тот увернется, открыв одно кольцо уж точно, а то и два, и Лео легко забьет.

Только Теппей Киеши не стал уворачиваться. Он метнулся навстречу брошенному квоффлу и поймал его ровно в тот момент, когда летящей с силой и скоростью пушечного ядра бладжер ударил его в ногу.

И одновременно с этим раздался свист судьи — это Айда поймала снитч.

— Зачем, — проговорил Шоичи в раздевалке, когда смог разжать сведенные от злости челюсти, — вы атаковали вратаря, когда надо было атаковать ловца?

Сето выглядел несколько смущенным. Он пожал плечами и покосился на Макото, но тот молчал и смотрел на Шоичи, кривя рот.

— Может, ты что-нибудь скажешь? — спросил Шоичи. Злость душила его, и ему хотелось в ответ придушить Макото Ханамию.

А тот развернулся и вышел из раздевалки, не сняв формы.

В этом году Гриффиндор выиграли Квиддичный Кубок. В их последней игре, которую они играли против Рейвенкло, произошло что-то странное — Акаши не стал ловить снитч. Это потом обсуждалось по всей школе, в том числе и в слизеринской гостиной, и в конце концов Макото, явно не выдержав, выдал:

— Да его достало, что команда ни хрена не делает, а выезжает на нем. Вы видели, как они играли с Гриффиндором? Летали как сонные мухи. Вот он и слил матч. — И добавил, непонятно кого имея в виду: — Идиоты…

Шоичи был с ним совершенно согласен, но вслух этого не сказал. Мотивы Акаши ему тоже были ясны. А вот мотивы Макото — нет.

Теппей Киеши же остаток учебного года пролежал в Св. Мунго — его колено оказалось раздроблено, как сказала мисс Гарсия, в мелкое крошево, и на сбор этой мозаики ушло немало времени.

Но к новому учебному году он вышел, и это, кажется, всерьез вывело из себя Макото. А справляться с этим каким-то образом должен был Шоичи, потому что выведенный из себя Макото Ханамия по степени разрушительности был сравним с небольшим великаном. Не то чтобы Шоичи интересовали жизнь и здоровье Киеши, или душевное здоровье Макото, или целостность гриффиндорской квиддичной команды. Но вот целостность и эффективность собственной команды, равно как и собственное доброе имя, его интересовали чрезвычайно. Наверное, если ничего другого не останется, придется нейтрализовывать Ханамию грубыми методами… и искать нового вышибалу, да. Что ухудшит результаты команды, в Башню Прорицания не ходи. Либо сохранять эффективность, но смириться с мыслью, что он не в состоянии контролировать собственных игроков. Чудесный выбор.

Додумать ему не удалось — он споткнулся обо что-то, зашатался и едва не влетел лбом в стену, еле успел руки подставить.

— Люмос! — раздраженно бросил он, выхватывая палочку. Вспыхнул свет, Шоичи огляделся.

Он стоял практически на пороге слизеринской гостиной, а на полу в паре шагов от входа сидел Макото. Видимо, именно об него Шоичи и споткнулся, и, видимо, Макото этого не заметил.

Вид у него был такой, что Шоичи едва не испугался. Бледное лицо, влажные всклокоченные волосы, кривящиеся губы, горящие злобой глаза. Он сжимал и разжимал пальцы, будто не в состоянии контролировать свои движения, стискивал челюсти, а приглядевшись, Шоичи увидел наливающийся синяк у него на скуле.

— Макото? — осторожно позвал Шоичи. Тот медленно поднял голову, вперив в Шоичи ненавидящий, неузнавающий взгляд.

— Что? — резко выплюнул он. Шоичи глубоко вдохнул, выдохнул и улыбнулся — его улыбка, он знал, раздражала многих, и Макото не был исключением. Шоичи нужно было попасть в фокус, а раздражение было лучшим способом.

— Поговорить с тобой хочу.

— О чем? — равнодушно спросил Макото и отвел взгляд. А вот это было плохо. Тем не менее, Шоичи решил попытаться.

— Я только что совершил акт доброй воли. Навещал команду Гриффиндора в больничном крыле…

Макото вскинул голову, вперив в него горящий взгляд.

— И что же? — сладко проговорил он. — Как там наша героическая команда самоотверженных героев? Все ли у них хорошо?

— Макото, — Шоичи мягко улыбнулся. — Это же глупо. Они оклемаются до игры…

— Если с ними больше ничего не случится.

Улыбкой Макото можно было порезаться. Шоичи оскалился в ответ.

— Макото, мы не используем такие штуки. Мы хитроумные, коварные, местами подлые. Мы не сбрасываем наших врагов с лестниц, есть более тонкие методы, ты же знаешь…

— Твои методы, — снова перебил Макото, поднимаясь на ноги, — так тонки, что их не видно. — Он ухмыльнулся. — Я знаю, к чему ты ведешь, Шоичи. И нет. Нет. Мне плевать. Они будут страдать. Я расквитаюсь… — он оборвал сам себя, тяжело дыша. Шоичи склонил голову, щурясь.

— С кем ты расквитаешься, Макото?

— Не твое дело.

— Кто тебя ударил?

— Не. Твое. Дело!

И он развернулся и кинулся по коридору прочь. Шоичи остался стоять перед входом в слизеринскую гостиную с ощущением, что он пропустил нечто важное и что, кажется, ему нужна помощь.



***

После того как гриффиндорская команда по квиддичу покинула больничное крыло, атаки не возобновились, но Джунпею все равно было тревожно. В основном из-за Теппея, конечно: тот выглядел растерянным, вернее даже, потерянным. Однако признаваться ни в чем не хотел и вообще имел наглость утверждать, что Джунпею мерещится. Правда, ровно до следующего завтрака, когда рванул следом за выходящим из Большого зала Ханамией с четверкой его верных прихлебателей: Сето, Фурухаши, Харой и Ямазаки.

Джунпей и Рико нагнали Теппея только в холле — тот смотрел в спины стремительно удаляющимся слизеринцам и хмурился.

— Что это было? — потребовал ответа Джунпей. Теппей покачал головой.

— Ничего.

— Ты ведь говорил с ним, верно? — спросила Рико. После паузы Теппей ответил:

— Да.

— Придурок! — рявкнул Джунпей, но Рико протянула руку, призывая его к молчанию.

— У Ханамии синяк на лице, Теппей. Ты знаешь, откуда?

Тот тяжело вздохнул.

— Я его ударил. Так… вышло. Теперь хочу извиниться. Но он… кажется, не собирается принимать мои извинения.

Джунпей уставился на него, не зная, что сказать. Теппей кого-то ударил? Теппей, который сроду не распускал руки, который кого угодно мог утихомирить словами, который в прошлом году в ночи спасал пауков, предназначенных для демонстрации непростительных заклятий, а за год до этого выкрал всех ежей, трансфигурированных из игольниц, чтобы их не превратили обратно? Что же такого Ханамия сделал?!

— За что? — осторожно спросила Рико. Теппей мотнул головой и сжал кулаки.

— Это… неважно. Просто мне надо с ним поговорить. Пока…

Пока он не сотворил что-нибудь еще из мести, мысленно закончил Джунпей.

Однако ничего не происходило, хотя Теппей, судя по неизменно озабоченному выражению лица, так с Ханамией и не поговорил. Хотелось надеяться, что это не временное затишье, что Имаеши все-таки приструнил своего игрока, ну, или удар Теппея подействовал, однако что-то мешало расслабиться. Некое внутреннее чутье, не иначе, подсказывало Джунпею, что Ханамия еще даже не начал свой крестовый поход против Гриффиндора.

И Джунпей оказался прав.

Первое происшествие случилось за неделю до Хэллоуина, когда замок вовсю украшался к празднику. Летающие светящиеся тыквы, свечи в забралах доспехов и Пивз, внезапно наскакивающий из-за угла, создавали нужный настрой, поэтому ничего удивительного, что двое второкурсников, внезапно увидевших в коридоре, ведущем к гостиной Гриффиндора, двух огнекрабов, пальнули по ним ступефаями. Каким-то неведомым образом заклинания срикошетили и ударили по самим второкурсникам.

Их доставили в больничное крыло под шутки, что на иных детей чай действует не хуже огневиски — потому что, действительно, откуда в коридоре Хогвартса взяться огнекрабам? Однако час спустя в гостиной появился пятикурсник Коки Фурихата, мокрый с ног до головы: он увидел гигантскую саламандру, попытался окатить ее акваменти, но в итоге сам получил в лицо струю воды.

Никто в этот вечер не добрался до гостиной Гриффиндора спокойно, и не всем повезло так, как Коки. Были пострадавшие с ожогами, кто-то завернул себе язык, а кто-то даже наложил на себя петрификус тоталус.

Последним стал Тайга. Что за чудовище он увидел, Джунпей так никогда и не узнал. Зато Тецуя, который возвращался вместе с Тайгой, рассказал, что Тайга начал швырять заклинания одно за другим, а когда те рикошетили, уворачивался — и, зная Тайгу и его скорость, в это легко было поверить, — а потом разозлился и кинулся на тварь с голыми руками.

И разбил. Тварью оказалось зачарованное зеркало. Рядом с ним, написанная на клочке пергамента аккуратным почерком, висела инструкция по нейтрализации.

— Всегда знал, что в Гриффиндоре не умеют читать, — громко заявил Ханамия на следующее утро.

Сразу после завтрака Джунпей попытался отловить Имаеши, а Теппей — Ханамию, но у обоих ничего не вышло: Ханамия оторвался, потому что его шайка устроила толкучку в толпе, а Имаеши просто исчез, будто сквозь стену прошел или спрятался под плащом-невидимкой.

И снова наступило затишье, но теперь Джунпей волновался еще больше. Переход Ханамии от простого членовредительства к опасным шуткам изрядно тревожил — Джунпею не хотелось думать, что будет дальше.

Следующий раз наступил ровно через неделю. После банкета в честь Хэллоуина гриффиндорцы практически полным составом возвращались в свою башню. Рико, как староста, суетилась где-то в начале колонны, покрикивая на первогодок; наверное, ей там помогал Тецуя, но проверить это было невозможно: его, как всегда, никто не замечал. Джунпей с Теппеем, мирно беседуя, шли в последних рядах.

Сначала они не поняли, что произошло. Толпа замедлилась, потом вовсе остановилась, словно кто-то замешкался, пролезая через проем с Толстой Дамой. А потом раздались крики. Переглянувшись, Джунпей и Теппей начали пробиваться вперед.

Сначала все загораживала Рико: она стояла в проеме спиной к ним. Они подскочили к ней одновременно, Джунпей заглянул через ее плечо — и обомлел.

Гриффиндорской гостиной не было. Проем распахивался в звездную ночь со смутно темнеющим вдали Запретным Лесом.

Прошло с полминуты, не меньше, прежде чем Джунпей сообразил, что что-то не так. Он видел открытые окрестности Хогвартса, но из проема дышало привычным теплом гриффиндорской гостиной. Камин остался там же, где был, равно как и вся мебель. Уходили наверх лестницы в спальни. А еще возле проема сидела девочка, явно из младших классов… или висела, Джунпей не рискнул бы сказать. Под ней ничего не было, но она не падала. Правда, судя по тому, как сильно она прижимала руки к лицу, ей было невыносимо страшно.

— Гостиная никуда не делась, — прозвучал невозмутимый голос рядом, и Джунпей увидел, что с другой стороны от проема, тоже внутри, стоит Тецуя. — Просто она прозрачная. — И для верности он постучал пяткой об пол… вернее, об воздух.

Теппей глубоко вдохнул, отодвинул Рико и шагнул в проем. Он не дрогнул, не пошатнулся, не упал — он стоял в воздухе, как на твердом полу.

— Тецуя прав, — проговорил он. — Тут все в порядке.

— Да тут ни хрена не в порядке! — взвился Джунпей. — Что вообще произошло?!

На это ему никто, естественно, не ответил. Тецуя и Рико ушли за деканом; остальные гриффиндорцы один за другим проходили через проем. Самые смелые прыгали, проверяя прочность воздуха, менее рисковые забирались с ногами на диваны и отказывались слезать. Кто-то влетел в стену. Несколько девочек поднялись в спальню и тут же подняли крик, что мальчишки подглядывают снизу. Теппей с восхищением вертел головой.

— Джунпей, ты посмотри, какая красота! Потрясающе же!

— Да обалдеть вообще, — хмуро проговорил Джунпей. Его слегка укачивало, а кого-то, судя по звукам из-за дальнего кресла, даже и не слегка.

— Ну что ты такой хмурый? — спросил, улыбаясь, Теппей, развернулся — и влетел лбом в стену. Вернее, в твердый воздух там, где раньше была стена. — Ох…

— Вот тебе и красота, — пробормотал Джунпей, ощущая недостойное, но очень приятное мстительное удовлетворение. Его эта ситуация крайне нервировала. Если он правильно понимал, кто устроил им такую шутку, то вряд ли этот человек стремился порадовать кого-то, и уж тем более — Теппея. А значит, жди любой пакости.

— Так, ладно, — проговорил Джунпей решительно. В конце концов, они гриффиндорцы, а гриффиндорцы ничего не боятся. — Надо с этим заканчивать. Фините инкантатем!

Ничего не произошло. Несколько человек обернулись на Джунпея с удивлением. Теппей проговорил:

— Ну, вряд ли такой простой способ…

И в этот момент что-то негромко скрипнуло, а потом башня медленно поехала по кругу. Раздался визг, грохот, кто-то свалился на пол, кто-то попытался выскочить в проем, но не успел. Джунпей и сам не устоял бы, если бы Теппей его не подхватил под локоть.

— Вот же сукин сын! — выругался Джунпей.

— Вообще-то это довольно остроумно… — Теппей снова не успел закончить. Каким-то чудом заскочившая в проем Рико замерла на мгновение, открыв рот, а потом выкрикнула заклинание, которое Джунпей не разобрал за общим шумом.

Башня замерла… а потом начала вертеться сверху вниз.

В этот раз на ногах не устоял никто. Джунпей упал, Теппей свалился сверху, пришпилив его к полу — если это был пол, конечно, Джунпей уже ни в чем не был уверен. Их болтало, как в центрифуге, вокруг визжали, рыдали, кого-то тошнило…

Дальше Джунпей помнил очень плохо. Кажется, в какой-то момент он потерял сознание. А потом вращение прекратилось, и оказалось, что профессор Айда стоит на пороге, глядя на них.

Кто и как доставил Джунпея в больничное крыло — этого он не запомнил совсем.

Надо сказать, конкретно эта шутка вызвала у всей остальной школы больше восторга, чем ужаса. Оклемавшиеся гриффиндорцы наперебой рассказывали про прозрачные стены и звездное небо, а Тайга, единственный из всех, кто не угодил в больничное крыло — потому что он в этой свистопляске удержался на ногах, — утверждал, что болтанка тоже была веселая. Передавали, что во время Заклинаний у слизеринцев профессор Араки заявила, что если бы она узнала, кто заколдовал Гриффиндорскую башню, она поставила бы этому ученику зачет автоматом.

Джунпей видел, что после этой истории Теппей снова попытался отловить Ханамию, и ему это почти удалось — он поймал момент, когда они разговаривали в холле, на лестнице, Ханамия стоял на ступеньку выше, из-за чего они были почти одного роста. Теппей что-то сказал ему, как обычно с широкой улыбкой, только Джунпей видел, что улыбка была не настоящая. Ханамия же скривился в ответ, что-то резко бросил и рванул вверх по лестнице.

— Чего ты от него хочешь?

Теппей вздохнул и пожал плечами.

— Я же говорил. Извиниться.

— Но ты ж небось это сейчас и сделал?

Теппей снова вздохнул.

— Да, но… он не принимает моих извинений.

— Да почему ты вообще должен извиняться! — взвился Джунпей. — Этот мудак сломал тебе ногу! Считай, что вы квиты, если ты такой добрый и не хочешь ломать ему ничего в ответ…

Он осекся под темным взглядом Теппея.

— Джунпей, я… я ему хуже сделал.

Развернулся и пошел прочь, слегка прихрамывая. А у плеча Джунпея, в лучших традициях Тецуи, возникла Рико.

— Мы должны разобраться с этим, — твердо проговорила она, глядя вслед Теппею с такой тревогой, что у Джунпея, хотя он и был с ней согласен, защемило сердце. — Пока все не стало совсем плохо.

Но они не успели.



Третье происшествие случилось за неделю до матча. Была обычная, ничем не примечательная пятница, гриффиндорцы один за другом покидали башню — на завтрак, а потом на занятия. Джунпей вышел вместе с Рико, которая, как обычно, замыкала толпу первокурсников — она очень серьёзно относилась к своим обязанностям префекта. Завтрак прошёл без происшествий — если что-то и началось в это время, кто-то слишком близко сидел, или держался за руки, или что угодно в этом роде, то Джунпей ничего не заметил.

Зато на занятиях стало твориться странное. Дело было на гербологии, совместной с Хаффлпаффом; Вакамацу, который работал вместе с Джунпеем, повернулся к нему за какой-то надобностью — и вдруг пошёл красными пятнами, глядя ему за спину. Недоумевая, Джунпей оглянулся — и увидел, что за его спиной увлеченно целуются Ринноске и Шун.

Класс стих. Мгновеньем спустя эти двое едва ли не отскочили в разные стороны, глядя друг на друга с суеверным ужасом.

— Эээ... — проговорил профессор Такеучи не меньше чем через минуту. — Прошу прощения, молодые люди...

Больше он ничего не сказал — видимо, у него не было слов. Впрочем, ни у кого не было; однако урок продолжился, а Ринноске и Шун поспешно разбежались по разным сторонам теплицы.

Следующее занятие, по заклинаниям, прошло без происшествий, если не считать того, что в начале урока профессор Араки отозвала Рико и что-то тихо у неё спросила.

— Что такое? — нервно поинтересовался Джунпей, когда Рико села на своё место рядом с ним. Она ответила, хмурясь:

— Она спросила, не приносил ли кто в гостиную Гриффиндора какую-то особенную еду или питье. Похоже, у нее на занятии тоже что-то произошло…

— Но вроде же ничего такого не было, — хмурясь, проговорил Джунпей.

— Угу, — согласилась Рико.

И только за обедом беспорядок начался в полной мере. Джунпей, на счастье ли, на беду ли, на обед опоздал — профессор Араки задержала его, потому что он получил «О» за последнее эссе, и она желала знать, в чем дело. Дело было, по правде сказать, в том, что когда Джунпей писал это эссе, его голова была забита проблемой с Ханамией, перспективами команды в этом сезоне, а более всего — смутными отношениями между Рико и Теппеем, так что ему было немного не до заклинаний, но объяснять все это профессору Араки он не стал. Кое-как отболтался, сказав, что непременно исправится, и пошел в Большой Зал. Очень уж хотелось есть.

Это чувство прошло, стоило ему только переступить порог. За столом Гриффиндора творился абсолютный бедлам — все побились по парочкам и увлеченно обжимались. Хаффлпаффцы смотрели на них круглыми глазами, кое-кто хихикал в кулак. Среди рейвенкловцев тоже были посмеивающиеся, хотя большинство делали вид, что ничего не видят. Правда, и за тем, и за другим столом были отдельные возмущенные и расстроенные лица, кто-то рыдал, кто-то явно был готов идти и разбираться. Зато слизеринцы веселились вовсю, хохотали и свистели, а Ханамия выглядел настолько довольным, что невозможно было не понять, кто всему виной. От преподавательского стола к гриффиндорцам уже бежали профессор Айда и мисс Гарсия.

Часть гриффиндорцев расколдовалась сама, Джунпей не понял, каким образом, кого-то оттащили в больничное крыло. Оставшиеся за столом сидели бледные и подавленные. Джунпей смотрел на Рико — она уткнулась головой в грудь Теппея и отказывалась смотреть по сторонам.

— Что случилось? — спросил Джунпей, искренне надеясь, что его голос звучит ровно. Теппей вздохнул и погладил Рико по голове.

— Рико… эээ… — он не договорил, но тут она заговорила сама, не поднимая головы:

— Я целовалась с четвероклассником…

У Джунпея потемнело в глазах. Он сжал кулаки, стараясь выровнять дыхание. Хотелось кого-нибудь убить — вернее, не кого-нибудь, а виновника всего этого бедлама. У Теппея между бровями залегла складка, вид он имел страдальческий, и Джунпей не выдержал — набросился на него, потому что больше было не на кого:

— Ты видишь, что он творит? Видишь?! Ты все еще хочешь перед ним извиняться?!

— Джунпей…

— Я ему ноги повыдергаю! — резко перебил Джунпей. — Просто так, безо всякой магии. Чертов слизеринский ублюдок!

— Ты же не можешь утверждать наверняка… — устало проговорил Теппей — впрочем, тон его был таким, что стало понятно: он и сам уверен, что внезапный порыв страсти среди гриффиндорцев — дело рук Ханамии.

После обеда все на время стихло. А потом началось по новой, правда, в основном среди старших классов, шестого и седьмого. Парочки зажимались на уроках, в коридорах, кто-то снова попал под обстрел у всех на глазах, во время ужина. В конце концов всем гриффиндорцам было велено пройти в свою гостиную и не покидать ее до особого распоряжения.

Джунпей, Рико и Теппей пришли последними — Рико собирала младших, а они двое ей помогали. В гостиной, когда они вошли, творилось все то же самое — разве что на обжимающиеся парочки никто больше не смотрел. Кроме Рико — она, понаблюдав пять минут, тихо сказала:

— Похоже, после поцелуя чары спадают. Помните, как на гербологии у Шуна и Ринноске?

Джунпей не хотел вспоминать — наоборот, он предпочел бы это навсегда забыть и только мысленно благодарил небеса за то, что опоздал на ужин и не видел, как Рико целовалась с четвероклассником. Теппей, правда, видел. И заодно утешил Рико после. Умеет он оказываться рядом в нужный момент, в отличие от Джунпея…

Дострадать на эту тему ему не дали: проем открылся, и в гостиную вошел профессор Айда, а сразу за ним — Имаеши. Джунпей едва не возмутился, что слизеринец у них забыл, а потом сообразил: Имаеши староста школы, логично, что он один из тех, кто будет разбираться в произошедшем.

— Что у вас происходит? — мрачно спросил декан. Рико начала объяснять, но Джунпей вдруг понял, что не очень ее слышит — в ушах будто зазвенело, а заодно исчезло периферийное зрение, оставив перед глазами коридор, в конце которого стоял Имаеши. Вот он поправил очки, и в стеклах блеснули отсветы камина, озарив его лицо. Вот он улыбнулся, красиво изогнув тонкие, четко очерченные губы. Вот чуть колыхнулись его слегка растрепанные, наверное, очень мягкие волосы, когда он повернул голову, чтобы взглянуть на Джунпея…

Уголки рта опустились вниз, губы приоткрылись. Глаза за стеклами очков широко распахнулись, и Джунпей с болезненной ясностью увидел, какие у Имаеши длинные ресницы — наверняка задевают линзы, когда он моргает.

Это было самое прекрасное зрелище, которое Джунпей когда-либо видел в своей жизни. Да как он мог думать, что был влюблен хоть в кого-нибудь? Никто в целом мире не мог сравниться с Имаеши — с…

— Шоичи… — выдохнул Джунпей. И, словно завороженный собственным именем, Шоичи шагнул к нему. Джунпея обуял бешеный восторг — я ему тоже нравлюсь! — и в этот момент Шоичи оказался совсем близко, вплотную, его руки обвили талию Джунпея, а Джунпей зарылся пальцами ему в волосы — и они действительно оказались очень мягкие, прохладными, скользящими между пальцами.

Они поцеловались.

Долю секунды Джунпей пребывал на вершине блаженства.

А потом в уши ворвались голоса: Рико, Теппея, профессора Айды. Зрение снова стало нормальным, и краем глаза Джунпей уловил ошарашенные лица гриффиндорцев.

А перед ним стоял Шоичи Имаеши — совершенно обычный, все тот же раздражающий очкарик с наглой мордой, и смотрел он на Джунпея с глубочайшим отвращением. Впрочем, Джунпей подозревал, что сам выглядит как-то так же.

— Я убью его! — прошипел Имаеши, развернулся и вылетел из гриффиндорской гостиной.



***

Шоичи домчался до входа с слизеринскую гостиницу, не разбирая дороги, но там остановился, сообразив, что в таком состоянии заходить внутрь нельзя. Его трясло от злости. Мало того, что шуточка Макото, что бы он там ни сотворил, поставила Шоичи в идиотское положение, так он еще и утратил контроль над собой! Попадись ему Макото вот прямо сейчас — Шоичи шарахнул бы по нему Круциатусом, не меньше. От самой идеи внутри потеплело.

Проблема, однако, состояла в том, что Круциатус не помог бы. Во-первых, на Макото это не подействует в должной мере, разве что обозлит. Во-вторых, уголовно наказуемо.

Убийство тоже не подходило. Опять же, уголовно наказуемо, если попадешься, да и слишком просто, Макото даже не успеет помучиться. А потом небось еще и явится мстительным духом. Шоичи не боялся мстительных духов, но если уж избавляться от Макото, то раз и навсегда.

Исключить из команды — не вариант, ему уже явно наплевать на квиддич, это только развяжет ему руки. Сбросить с метлы во время матча… тогда они, скорее всего, проиграют, а это в планы Шоичи не входило.

Голова отказывалась работать ясно, и это тоже злило. Хьюга, твою мать! Джунпей Хьюга! Почему это не могла быть Айда, она хотя бы девочка! Шоичи раздраженно пнул стену и, естественно, ушиб палец.

Боль немного прояснила сознание, и Шоичи решил: раз он сам не в состоянии мыслить здраво, ему нужен тот, кто умеет думать не хуже его самого и, более того, в любой ситуации хранит ясность сознания. Есть такое свойство у учащихся факультета Рейвенкло.

Не то чтобы об этом никто не знал, скорее мало кто задумывался: мощь команды Рейвенкло заключалась не только в сильных игроках, выходящих на поле. У команды Рейвенкло был восьмой игрок, также пришедший из Поколения Чудес. Два года назад, встретив — не вполне случайно — этого игрока в коридоре, Шоичи посетовал, что жизнь несправедлива — в Слизерин ведь никто из Поколения Чудес не попал. Но ему, сказал Шоичи, не нужны эти дуболомы, умеющие только мячик кидать, а вот от такого восьмого игрока он бы не отказался.

В ответ на это восьмой игрок рассмеялась, тряхнула длинными волосами и, заложив сумку за спину, сказала, что она квиддичной команде Слизерина не нужна, мозгов там своих хватает. И нет, она не Ханамию имеет в виду.

В ответ на это Шоичи предложил помочь ей донести сумку.

В ответ на это Сацки Момои пригласила его в следующие выходные в Хогсмид.

Словом, Шоичи очень нужно было с ней увидеться, и чем скорее, тем лучше. Пока до нее не дошли слухи о случившемся в гриффиндорской гостиной. Лучше он расскажет все сам.



***

В субботу гриффиндорцев продержали в строгом карантине в гостиной, причем полдня башню со всех сторон исследовали профессор Араки, профессор Айда и профессор Харасава на предмет заклятий, испаряющихся зелий и тому подобного. Но ничего не нашли.

Вечером их отпустили на ужин, который, к счастью, прошел без происшествий. Как реагировали на гриффиндорцев за столами других факультетов, Джунпей не знал — он старался по сторонам не смотреть. Особенно на слизеринский стол, конечно. К счастью, никто из тех, кто наблюдал злосчастный поцелуй, никак Джунпея не подкалывал, но он сильно сомневался, что они не разнесут эту новость по другим факультетам. Оставалось надеяться, что Имаеши тоже постарается эту историю забыть.

Так что Джунпей был неприятно удивлен, когда на следующее утро перед ним, угодив лапой в его омлет, опустилась школьная сова с запиской от Имаеши. В записке было: «Встречаемся сегодня, в двенадцать, в «Трех метлах». Не опаздывай ^___^»

— Что ему нужно? — нервно спросил Джунпей, показав записку Теппею и Рико. — Он же не насчет… этого?

— Я думаю, он как раз насчет этого, — твердо сказала Рико. — И тебе обязательно надо с ним встретиться.

Джунпей уставился на нее с ужасом, потом перевел взгляд на Теппея. Тот улыбался.

— Один не пойду! — резко заявил Джунпей. Рико вздохнула.

— Разумеется, ты не пойдешь один, о чем ты? Не на свидание же он тебя зовет. Я пойду вместе с тобой.

И почему-то слегка покраснела.



Погода стояла ясная и прохладная, самое то для прогулок. Они шли по тропинке, ведущей в Хогсмид, бок о бок, но не держась за руки – Рико это не особенно любила, да и увидят, начнутся разговоры про парочку…

Правда, сегодня видеть особо было некому. Тропинка, обычно забитая парочками и группками, нынче была почти пуста, не считая группки девочек, которую Джунпей и Рико миновали вскоре после ворот Хогвартса. Девочек было четыре, все из Хаффлпаффа, три утешали четвертую.

- Кажется, она с кем-то из наших встречается, - Рико болезненно скривилась. – Вернее, встречалась. После того, что было позавчера…

Джунпей тоже поморщился. Вчера они не видели, что творится в школе, только товарищей по факультету, мрачных и подавленных, зато сегодня Джунпей наблюдал последствия проклятия во всей красе: и разбитые носы, и заплаканные глаза, не говоря уж о дурацких шуточках со всех сторон. Больше всего глумились, конечно, слизеринцы, но и с других факультетов шутников хватало.

Зато в «Трех метлах» народу набилось полно, в том числе и из Хогвартса, но опять же, совсем не было парочек, только горячо обсуждающие что-то – наверняка пятницу – группки и подавленные одиночки. Впрочем, нет, одна парочка была: Тайга и Тецуя сидели за столиком недалеко от бара, и Тайга увлеченно жевал, а Тецуя меланхолично тянул через соломинку слоистый коктейль. Джунпей успел подумать, а не подойти ли к ним поздороваться, но тут Рико подхватила его под руку и потащила куда-то в сторону.

Имаеши сидел за столиком в углу, у самого дальнего окна, и он тоже был не один. Джунпей с некоторым изумлением уставился на его спутницу — это была Сацки Момои из Рейвенкло, староста факультета и лучшая ученица своего курса, и он совершенно не понимал, что она здесь делает. Рико при виде Момои нахмурилась.

— Доброго вам дня и присаживайтесь, — заулыбался Имаеши. Он выглядел совершенно спокойным и невозмутимым, и Джунпей мысленно ему позавидовал. Сам он не мог смотреть Имаеши в глаза. — Вы знакомы с Сацки?

— Наслышаны, — сурово ответила Рико, садясь за стол. Джунпей присел рядом. Под их взглядами Имаеши снова заулыбался, протянул руку и сжал ладонь Момои.

— Мы с Сацки встречаемся, — пояснил он мягко. — Но здесь она потому, что, как я полагаю, может помочь нам разобраться с этой проблемой.

Момои улыбнулась — один в один как Имаеши, — уложила подбородок на скрещенные руки и внимательно посмотрела на Хьюгу и Рико.

— Кое-что я уже знаю от Шоичи, но мне нужна ваша версия событий. Расскажите мне, пожалуйста, обо всем, что произошло между вами и Ханамией.

Они говорили час, не меньше, и под конец Хьюга даже немного охрип, хотя, по его ощущениям, Рико говорила больше. Взгляд у Момои был острый, внимательный; временами она посматривала на Имаеши, а потом снова переводила взгляд на них.

Когда они закончили — историей про любовное проклятие, не упомянув, впрочем, о злосчастном поцелуе, — она проговорила, глядя на Рико:

— Прошу прощения, мисс Айда, я правильно понимаю, что у вас особые отношения с Теппеем Киеши?

Рико побагровела, а Джунпей, наоборот, почувствовал, как кровь отливает от лица. Он слышал, что говорили об аналитических способностях Сацки Момои, более того, он видел, как это работает во время матчей. Неужели же…

— Мы… — Рико поперхнулась словами и почему-то посмотрела на Джунпея, — мы встречались. Год назад, до того, как он попал в больницу с коленом… — Она смолкла, глядя в стол.

— Я понимаю, — мягко проговорил Момои. Потом посмотрела на Хьюгу, перевела взгляд на Имаеши. — Расскажите мне, пожалуйста, в подробностях, что произошло позавчера.

Пришлось рассказывать снова — в этот раз Момои то и дело останавливала их, перебивала, задавала уточняющие вопросы, просила повторить. Когда дошли до злосчастного поцелуя, Джунпей замялся, и Момои, заметив это, улыбнулась:

— Вообще-то Шоичи мне уже все рассказал. Совсем все. Я просто хочу понять, что именно там произошло. Расскажите мне все с того места, как вы вошли вечером в гриффиндорскую гостиную.

Рико метнула на Джунпея быстрый взгляд, потом проговорила:

— Мы вошли вместе с Джуном и Теппеем…

— Нет, — перебила Момои. — В каком точно порядке вы вошли?

— Ну, сначала я, — удивленно протянула Рико, — потом Джун, потом Теппей… а что?

— А следом за вами пришли профессор Айда и Шоичи?

— Да.

— Именно в таком порядке?

— Да!

Момои посмотрела на Имаеши.

— Через одного, — проговорила она.

Имаеши кивнул было, потом тут же нахмурился:

— Но Киеши? Через двоих? Хотя нет…

— Нет! — перебила его Момои, замотав головой. — Смотри: мисс Айда, Хьюга, Киеши, профессор Айда, ты… Если бы не через одного, то вас с Хьюгой бы не поразило! Просто Теппей Киеши был исключен из проклятия!

Имаеши открыл было рот, но тут Джунпей не выдержал:
— Вы о чем вообще?!

— Сацки думает, что проклятие поражало всех, кто входил в гриффиндорскую гостиную или выходил из нее, — пояснил Имаеши. — Через одного. То есть…

— Подождите, — Джунпей поднял руку, призывая к тишине. — Но… Рико зашла передо мной… Теппей — после меня, разве их не должно было…

— Нет, — твердо ответила Момои. — Смотрите, из того, что мы имеем как факт, совершенно очевидно, что проклятие, что бы это ни было, не подействовало на Киеши, как будто его не было. То есть, считайте, это были мисс Айда, вы, профессор Айда, Шоичи.

— Подождите… — повторил Джунпей, с ужасом глядя на Рико. — Но тогда выходит, что…