Работа #5

[kuroko-no-fest]

Название: Рыбка
Автор: kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Ханамия Макото, Киёши Теппей
Выпавший персонаж в лотерее: Сэто Кентаро
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: юмор, стеб, флафф
Размер: 1066 слов

Работа была написана для Октябрьского фестиваля

— Чего ты за мной таскаешься? — не выдержал однажды Ханамия. — Что, больше не за кем?
Киёши пожал плечами и улыбнулся: необидно, чуть виновато, но от души; как всегда, в общем.
— Ты мне интересен.
И вот что с этим было делать?
Началось после Зимнего кубка: Сейрин его взяли и на какое-то время после этого пропали с горизонта. Ханамия скучал. Азарт его собственной команды поугас после поражения, Ямазаки стал чаще пропускать тренировки, Сэто перестал просыпаться, а Хара сменил ядреную розовую жвачку на «орбит» с ментолом, подстриг челку и вообще стал выглядеть поприличнее; Ханамия предположил, что он влюбился — и, к своему ужасу, выяснил, что прав. Команда расползалась в клочья, достойных соперников не попадалось, а недостойных он мог бы обыграть и в одиночку, но — зачем?
Зато появился Киёши, и вот это было действительно неожиданно.
— Давай всё-таки сыграем, — сказал он предельно обыденным тоном и откусил сразу половину сэндвича. Жевал и смотрел, придурок, как Ханамия таращился на него в ответ — строго говоря, сам Ханамия тогда на свой айкью тоже не выглядел.
— Не хочу, — ответил наконец Ханамия, повернулся и пошел сквозь толпу, с легкостью в ней растворившись — самый разгар фестиваля, как-никак. Однако на другом конце толпы он недолго оставался один: Киёши пробрался за ним следом, неуклюже проталкиваясь и отвешивая извинения направо и налево. Ханамия подождал, пока он приблизится на расстояние слышимости, и сказал, раздельно и громко:
— Я не хочу с тобой играть, Киёши Теппей. Со второго раза яснее?
— О, ты еще помнишь мое имя! — обрадовался Киёши. — Здорово. Слушай, ну давай сыграем. Я люблю баскетбол, ты любишь баскетбол, так чего зря время терять? Пошли, ну. Сейчас площадка как раз свободная, все здесь толкутся.
— Холодно для игры, — буркнул Ханамия, просто чтобы отвязаться, и поторопился сбежать. Мельком оглянувшись, он увидел, как расцвел от радости Киёши, и с горечью понял, что легко не отделается.
Не то чтобы ему не хотелось играть в баскетбол; не то чтобы ему не хотелось играть именно с Киёши. Ханамия просто не видел в этой игре смысла. После кубка у Киёши начались осложнения с коленом, он даже ходить стал с трудом и обзавелся поэтому тростью, которой весело стучал, догоняя Ханамию по коридору или улице. Ханамия научился опознавать этот стук и сбегать прежде, чем его тоже опознают, но Киёши был настойчив — особенно учитывая, что учились они в разных городах.
— Мороженку? — предложил он в другой раз, загораживая собой выход из научной секции городской библиотеки. Ханамия тогда очень пожалел, что в помещении нет окон, а вентиляционное отверстие слишком высоко расположено.
— У тебя больное колено, — с чувством сказал Ханамия. — Хочешь раздолбать его совсем?
— Всё будет в порядке, — бодро отозвался Киёши. — Немного разминки ему не повредит, и я не стану много прыгать. Вот, держи.
И протянул Ханамии отломанную половинку мороженого на палочке.
— Зачем? — пораженно спросил Ханамия.
— Вкусно, — Киёши пожал плечами и улыбнулся так, что у Ханамии по спине пошел холодок — он уже видел такую улыбку, в манге про токийских каннибалов, и переложение этой истории на свою жизнь ему очень не понравилось.
— Ешь сам, — настороженно сказал Ханамия и боком протиснулся в двери, еле разминувшись с Сэто.
— Эй, Ханамия! — окликнул тот. — Тренировка сегодня будет?
— Да что вы все привязались! — взвыл Ханамия и убежал прочь, а ночью долго не мог уснуть, вспоминая, как часто Киёши пьет кофе. Статистика выходила неутешительная.
— Я не знаю, почему ты это делаешь, — сказал Ханамия неделю спустя, держась за бортик кабинки в чертовом колесе. Киёши сидел рядом, с интересом оглядываясь по сторонам, и тянул через трубочку колу со звуком, смутно напоминающим слив воды в раковине.
— Я уже сказал ведь, — удивился Киёши. — Хочу с тобой сыграть. Ты клевый игрок, очень талантливый. Мне интересно узнать, каков ты в игре один на один, да и вообще интересно.
— Что интересно?
— Узнать тебя поближе, — доверчиво сказал Киёши, в подтверждение своих слов придвигаясь ближе. Ханамии отступать было некуда, поэтому он просто сцепил зубы. В голову некстати полезла другая манга, романтического характера, и Ханамия решил, что предыдущая версия, с гулями, нравилась ему больше.
— А почему ты против? — уточнил Киёши, и Ханамия порадовался, что его протест был хотя бы замечен — пусть и не воспринят всерьез.
— Потому что я мудак, — сказал он, ничуть не покривив душой. — А ты хороший мальчик, Киёши Теппей. И нам в этой жизни не по пути.
Киёши ожесточенно замотал головой.
— Это дурацкие стереотипы, Ханамия! Нельзя идти у них на поводу. Так что давай, ты и я, на площадке, завтра утром.
— Я сломаю тебе второе колено, — безнадежно сказал Ханамия. Киёши засмеялся, весело, как будто не лежал год в клинике без особенной надежды вернуться в любимую игру.
— Это мы еще посмотрим!
Утром Ханамия проспал школу — превентивно, чтобы Киёши не подстерег его у выхода из дома, как уже бывало. К полудню он выполз на кухню, зевая и потирая глаза, и так и замер с открытым ртом: Киёши жарил блинчики на сковороде, ловко переворачивая их в воздухе, и что-то напевал, совершенно отвратительно не в такт.
— Этот мальчик зашел тебя проведать, — высунулась из коридора мать. — Макото, я и не думала, что у тебя есть такие друзья!
— Но ведь мы даже не учимся в одной школе! — возопил Ханамия, но крик души остался без комментария.
— Поедим, и на площадку, — бодро сказа Киёши. — Тебе с повидлом?
Ханамия махнул рукой и побрел к столу. Из дома был еще один выход, но спешить было опасно: Киёши мог о нем узнать, что привело бы к непоправимым последствиям.

А потом, спустя полтора месяца, Киёши пропал. Ханамия сперва отдыхал душой, потом наслаждался уединением в кухне, потом снова заскучал.
И блинчики с повидлом действительно были вкусные.
— Уехал. А тебе зачем? — хмуро спросил Хьюга, поправляя очки с таким видом, словно собирался из-под них сжечь Ханамию взглядом. Определенно, с мангой стоило завязывать.
— Надо, — уклончиво ответил Ханамия.
Ему и впрямь было надо, и это было непросто признать, но без Киёши жизнь среди золотых рыбок внезапно стала совершенно невыносимой. Золотая рыбка Киёши, по крайней мере, не плавала вверх брюхом, а вполне живо рассекала по аквариуму. Ханамия предполагал, что однажды она перейдет на живой корм, но эта мысль, как ни странно, уже не пугала.
Из лечебницы в Киото Киёши вернулся еще месяц спустя, когда Ханамия готов был лезть на стенку.
— О, Ханамия! — обрадовался Киёши, неловко ковыляя вниз по ступенькам трапа. — Как мило, что ты пришел меня встречать. Соскучился?
— Нет, — отрезал Ханамия. — Сейчас мы отвезем твои вещи, ты переоденешься, и мы пойдем на площадку. И сыграем. И закроем уже этот ебаный гештальт. И всё это наконец закончится.
— Договорились, — улыбнулся Киёши. — Дай мне минутку, тут очень скользкие ступеньки.
И только уже сжав его широкую теплую ладонь, Ханамия осознал, что дать предполагалось вовсе не руку.
Что это было на самом деле, ему еще предстояло выяснить.