[kuroko-no-fest]

Название: Лесоповал
Автор: kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Киеши Теппей, Айда Рико, Хьюга Джунпей, Кагами Тайга, Фурихата Коки, Кавахара Коичи, Касамацу Юкио, Мурасакибара Ацуши и прочие
Выпавший персонаж в лотерее: Фурихата Коки
Тип: джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: повесть о трудовом подвиге юмор
Размер: 5 660 слов
Саммари: После полугодового отсутствия Киеши Теппей возвращается в родной лесопункт.
Дисклеймер: отказываюсь
Предупреждения: AU

Работа была написана на Майский фестиваль

1

Теппей спрыгнул с подножки поезда на платформу; под ногами хрустнул первый тонкий ледок. Над полустанком пронесся гудок локомотива, и состав тронулся. Обернувшись, Теппей махнул рукой попутчицам. Веселые румяные девчонки замахали в ответ, высунувшись из открытого окна. Они ехали дальше, в тайгу: строить там электростанции и тянуть линии электропередач в крошечные северные поселки.
Теппей улыбнулся вслед уходящему поезду, представив себе бесконечно длинную полярную зиму, прежде – беспросветно темную, а теперь расцвеченную сияющими огнями. Было ли на свете занятие благороднее, чем нести людям тепло и свет? Теппей такого не знал – и потому сам валил лес, чтобы потом в образовавшейся просеке построили электровышки и натянули провода, по которым побежит ток.
Поезд скрылся за поворотом. Теппей, опираясь на низкие перильца, спустился с перрона; колено побаливало, приходилось беречь ногу. Несколько суток в поезде, где невозможно было толком размяться, давали о себе знать. Теппей не сомневался: стоит только добраться до поселка и приступить к работе, как сустав разработается. Боли уйдут, вернутся былые ловкость и подвижность; но это произойдет дня через три, не раньше – а пока двигаться приходилось осторожно. Не хватало только упасть, поскользнувшись на заиндевелых ступеньках, и снова отправиться в больницу на полгода.
У дороги уже ждал грузовик. У капота стояла мрачная Рико в слишком тонкой для первых морозов косынке и слишком ранних для осени валенках. Собираясь на станцию встречать Теппея, о наряде она думала в последнюю очередь. В первую Рико обычно занимали план вырубки и сроки работ. Скорее всего, она и сейчас прикидывала, как бы повысить производительность труда и заставить парней-лесорубов поживее валить сосны да ели.
– Ну здравствуй, – сказала она, смерив Теппея взглядом с ног до головы, и только после этого позволила себя обнять. – Забирайся, в кузове поедем, в кабине тесно.
– А кто поведет? – полюбопытствовал Теппей.
Из-за машины вынырнул невысокий паренек в потертом ватнике.
– Фурихата, – сообщила Рико и поморщилась, как от зубной боли. – Новенький, вы с ним не встречались. Фурихата, познакомься: это Киеши Теппей, наш знаменитый передовик. Его не было все лето, потому что в начале июня Ханамия из восьмой бригады уронил ему сосну на ногу.
Новенький Фурихата, услыхав про передовика, уставился на Теппея с таким восхищением, что стало неловко.
– Ну, Рико преувеличивает, не такой уж я и знаменитый. Да и с Ханамией там просто несчастный случай был…
Восхищение в глазах Фурихаты достигло какого-то невообразимого уровня. Теперь, похоже, он видел в Теппее не только передовика, но и благородного человека, который простил заклятого врага.
– Ну да, несчастный случай, – хмыкнула Рико. – Он самый. Фурихата, кстати, в твоей бригаде. Ладно, поехали уже, а то я сегодня по кухне дежурю, с обедом не успею.
Теппей с сожалением подумал, что постоянного повара для лесного поселка так и не нашли. Хорошо хоть, Рико, обрубщица сучьев, дежурила на кухне не больше двух-трех раз в неделю: стряпня ее была несъедобной.
Теппей забрался следом за Рико, и грузовик тронулся. Они сидели друг напротив друга, уперевшись спинами в металлические бортики. По днищу каталась бочка с маслом, а в щели между полами брезентового навеса мелькали прозрачные, уже сбросившие листву березки и припорошенные снегом ели. Рико молчала, и Теппей, наклонившись вперед, позвал:
– Давай, рассказывай!
Говорить было тяжело: слова терялись в шуме мотора, отвлекала бочка, грохотавшая у ног. Рико вздохнула и потерла лоб.
– Да что рассказывать… С тех пор, как ты уехал, все у нас наперекосяк. – Она с чувством пнула бочку, и та откатилась к кабине.
– Да что такое-то? Рико, говори толком! План не выполняют?
– План, – произнесла Рико, делая на этом слове ударение, – выполняют. И – все.
Она отвернулась и вновь принялась следить за дорогой, которая бурой лентой вытекала из-под колес грузовика. Больше Рико ничего не говорила, а Теппей – не спрашивал. Все было понятно.
– Как так вышло? – заговорил он. – Неужели все так изменились за несколько месяцев?
– Это из-за новеньких, – ответила Рико. – Нет, Фурихата тут ни при чем, – поспешно продолжила она, когда изумленный Теппей вытаращился на зеленую стенку кабины. – И он у нас не один новенький. К нам на лесоповал перевелась вся бригада Чудес.
Сердито поджав губы, Рико огляделась в поисках бочки, на которой можно было выместить негодование, но та как назло укатилась в противоположный угол. Теппей почувствовал, как в груди поднимается беспокойство. Несколько лет назад ему довелось поработать с бригадой Чудес. В чем-чем, а в валке леса эти парни знали толк. Остальные бригады выбивались из сил, но угнаться за передовиками так и смогли. Теппей работать умел и любил, но даже у него порою опускались руки. Невозможно стремиться вперед, когда горизонт постоянно загораживает чужая спина.
– Они пришли не бригадой, – рассказывала Рико. – Оказывается, они еще год назад переругались и разошлись, а теперь черт их всех принес на наш лесоповал. В третью бригаду одного отправили, в четвертую, в седьмую... В двенадцатую. Вам в первую один достался, Куроко.
Теппей кивнул, хотя как раз Куроко припоминал с трудом.
– Ну и в шестую одного определили, – закончила Рика таким тоном, что сразу стало понятно, чьи портреты красуются на доске почета в сельском клубе. – Акаши. И теперь за ними не угнаться. Сначала еще пытались, а теперь все махнули рукой. И твои тоже.
С первой бригадой Рико всегда была дружна. Валить деревья она не хотела, но голова у нее варила не хуже, чем у мастеров. В том, что фотографии первой бригады оказывались на почетном стенде, была заслуга и Рико.
Грузовик подпрыгнул на особо крупном ухабе, свернул и затормозил, въезжая в поселок.
– Ничего, – уверенно произнес Теппей. Он откинул брезент и полной грудью вдохнул родной лесной воздух. – Это не конец. Все только начинается!

2

Вечером в клубе были танцы.
Танцевать с больным коленом Теппея не тянуло, но Рико заставила его пообещать, что он придет. Слово приходилось держать.
– Надо же, совсем ничего не поменялось! – обрадовался Теппей, оглядываясь в просторной комнате.
У двери были вбиты крючки для одежды, вдоль стены выстроилась рядком грязная уличная обувь. Несколько девушек крутились вокруг граммофона, выбирая пластинки; парни сбились в кучу в противоположном углу, рядом с бильярдным столом, и с вызовом смолили папиросы. Красовавшийся напротив входа потрепанный стенд с передовиками служил единственным украшением; кроме него, на отштукатуренных стенах невозможно было отыскать ни единой картины, а окна уже который год обходились без занавесок.
– Не поменялось, – подтвердил Хьюга без особого восторга и с тоской покосился на стенд. Две трети доски почета занимали довольные и улыбающиеся парни из шестой бригады, а в углу сиротливо притулился одинокий Аомине из третьей. Хьюга вздохнул: если все остальные могли с чистой совестью пойти танцевать или сесть играть в шашки, то ему, главному в бригаде, отдыхать и расслабляться было некогда. От души посочувствовав приятелю, Теппей подошел поближе, разглядывая доску почета. За спиной засопели: Кагами, тоже новичок, но из тех, что покрепче да потолковей, стоял за плечом, мрачный и несокрушимый, словно Рок, и пытался испепелить фотографию Аомине взглядом.
– Не туда смотришь, – пристыдил его Теппей. – надо на шестую бригаду смотреть, а не на Аомине. Кстати, а почему он тут один висит?
Кагами недобро прищурился, явно собираясь защищать свое право смотреть куда хочется, а не куда какие-то там Теппеи указывают, но тут подоспел Хьюга.
– Пойди, Кагами, потанцуй, или вон с Куроко в шахматы поиграй, а то ему не с кем, – велел он и повернулся к Теппею: – Аомине висит, потому что он один леса валит едва ли не столько же, сколько вся шестая бригада, вместе взятая. Как ему только удается – загадка. Полдня дрыхнет где-нибудь под кустом, еще полдня – зевает да по делянке шляется. А за оставшееся время успевает повалить больше, чем все остальные. Имаеши на него уже рукой махнул. Пусть делает, что хочет, лишь бы хоть как работал.
В доказательство своих слов Хьюга подбородком указал на махнувшего рукой Имаеши: тот как раз выигрывал в шашки у Касамацу из седьмой. За спиной у Касамацу столпились вся его бригада; каждый подбадривал как мог, давал умный советы, а «чудесный» Кисе, высветленный перекисью до удивительного канареечно-желтого оттенка, еще и норовил влезть под руку и подвинуть фишку. За Имаеши тихо болел верный Суса.
Теппей потер подбородок. Почему сдались те, кто никогда звезд с неба не хватал, он мог понять. Но почему третья, четвертая, седьмая бригады, в которых тоже теперь были лесорубы-волшебники, вот так запросто позволяли шестой быть лидером? Одно дело – когда одни и те же месяцами висят на доске почета и уже успели покрыться пылью, и совсем другое – какое-никакое, а соревнование. Если бы хоть кто-то сумел одолеть шестую бригаду…
– Слушай, Хьюга, а может… – начал он, но Хьюга уже отыскал в толпе Рико и теперь, краснея, приглашал ее на танец.
Заиграла веселая бойкая полечка, и Теппей отступил, чтобы не мешать танцующим парам. Пару раз мимо пролетели Хьюга с Рико; лица у обоих были несчастные. Похоже, Хьюга успел отдавить партнерше ноги.
Стоять просто так было скучно. Теппей повертел головой, высматривая кого-нибудь из шестой бригады. Музыка смолкла, откуда-то прихромала злая и запыхавшаяся Рико.
– Нету их, – сказала она, безошибочно угадав, о чем думал Теппей. – У Акаши – режим, он всех своих в девять вечера спать укладывает.
Часы над дверью показывали половину десятого, Кагами под дверью громко рассуждал о том, как он уделает всю бригаду Чудес – шахматная партия у них с Куроко не заладилась. Кое-кому из первой бригады тоже стоило лечь спать не позже девяти. Впору было позавидовать железному графику и непререкаемому авторитету Акаши.
– Как бы их все-таки обойти? – задумчиво протянул Теппей.
– Вот и подумай, – предложила Рико. – И я тоже подумаю, вдвоем, глядишь, и придумаем что-нибудь.
Кто-то снова включил проигрыватель, и по клубу потек медленный вальс. Из толпы танцующих вынырнул Хьюга и предложил Рико руку.
– Только давай в этот раз все-таки я вести буду? – безнадежно попросил он, уводя ее в центр комнаты.
Теппей потоптался еще немного у доски почета и подсел за шашечный столик: Имаеши как раз ушел, и Касамацу необходимо было взять реванш. Проиграть Теппею удалось без труда, голова все равно была занята лесоповалом. Третья бригада ликовала, Касамацу, прекрасно знавший цену своей победе, вяло отмахивался.
– Ладно, парни, пошли, – скомандовал он, поднимаясь.
Лесорубы послушались беспрекословно: в седьмой бригаде уважали старшего не меньше, чем в шестой. Теппей подпер щеку ладонью, провожая взглядом светлую макушку Кисе. Этим парням ничего не стоило чуток поднажать и уделать Акаши. Вот только как их уговорить?

3

Полночи Теппей проворочался с боку на бок. Он сопел, кряхтел, взбивал подушку и даже вставал попить воды.
– Сколько можно? – шипел Хьюга с соседней койки. – Ты спать будешь или нет? Выдрыхся в своей больнице на год вперед, а мы теперь мучайся!
После суровых отповедей Теппей на несколько минут затихал, но вскоре не выдерживал, и снова начинал сопеть и кряхтеть. Дело было вовсе не в том, что он выдрыхся в больнице – Теппей пытался решить, кого первого нужно начать уговаривать.
Наконец он остановился на том, что будет смотреть по обстоятельствам, и заснул богатырским сном в четыре часа утра. В пол-шестого зазвонил будильник, поднимая лесорубов на работу.
Всю первую половину дня Теппей присматривался к своим ребятам. Тарахтели тракторы, звенели бензопилы, вгрызаясь в неподатливые сосновые стволы. Первая бригада работала споро и ладно, но, с сожалением отметил Теппей, без огонька. Хьюга казался усталым, Изуки частенько отлучался перекурить, Фурихата и два его приятеля пыхтели и обливались потом – по ним заметно было, что они совсем еще мальчишки, непривычные к долгому тяжелому труду. Один только Кагами под руководством незаметного, но вездесущего Куроко вкалывал за троих: глаза горели, волосы на загривке стояли дыбом, бензопила сверкала в воздухе. Казалось, еще немного, и Кагами примется выдыхать пламя, как заправский дракон.
И все-таки до Аомине он еще не дотягивал, не говоря уже о бригаде Акаши.
Над делянкой пронесся металлический звон, созывавший работников на обед, и Теппей оставил мрачные мысли. Летом и в межсезонье лесорубы ели под деревянным навесом, только на зиму перебираясь в закрытую столовую. Мест за грубо сколоченным столом на всех не хватало, опоздавшие занимали окрестные пеньки. В ноябре на «полевой кухне» уже было холодно, она доживала последние деньки. Теппей устроился на перевернутом ведре и порадовался про себя, что застал-таки эти летне-осенние обеды. Было что-то особенное в том, чтобы вот так сидеть под открытым небом, смотреть на облетевшую березовую рощицу, за которой начиналась делянка, есть наваристый грибной суп… Теппей отправил в рот первую ложку – и чуть не выплюнул обратно.
Суп оказался несъедобным.
Теппей с трудом проглотил пересоленное и переперченное варево, в котором плавали слипшиеся комом грибы и плохо почищенные куски овощей. Мечтательно-романтические настрой испарился. С неожиданной для самого себя мстительностью Теппей пожелал тому дураку, который распределял дежурства, до конца дней жрать только такие грибные супы. Это ж надо было додуматься: второй день подряд отправлять Рико на кухню!
– Ну что, придумал что-нибудь? – спросила незаметно подошедшая Рико, и Теппей с изумлением обнаружил, что дежурит по кухне вовсе не она.
Суп разливала симпатичная девушка с длинными волосами.
– Это Момои, – неприязненно сказала Рико, проследив за взглядом Теппея. – Она подруга детства Аомине, вот и таскается за ним повсюду. Готовит ужасно, в рот не возьмешь.
Теппей тактично промолчал. Момои, помахивая в воздухе огромным половником, громко уговаривала Куроко взять добавки.
– Ты с ней поосторожнее, – предупредила Рико. Ей не нравилось, когда слишком красивые девушки проявляли слишком большой интерес к лесорубам в ее бригаде: того и гляди, от работы станут отвлекать. – Она, знаешь, себе на уме.
– Я собираюсь поговорить с парнями из бригады Чудес, – сказал Теппей, надеясь сменить тему. – Глядишь, что и выйдет.
Чтобы слова не расходились с делом, он тут отставил подальше злосчастный суп и обвел глазами толпу вокруг навеса. Ближе всех сидела седьмая бригада. Кисе, размахивая куском хлеба, что-то взахлеб рассказывал Касамацу; тот стоически терпел и суп, и болтовню. Чуть подальше обедал унылый Мурасакибара, которого непостижимым образом занесло в компанию Ханамии.
Мурасакибару Теппей знал лучше всего. Он встал, подошел к столу и хлопнул старого знакомого по плечу:
– Ну привет! Как жизнь?
Мурасакибара оторвался от тарелки.
– Нормально, – печально пробасил он, так что сразу становилось понятно: жизнь Мурасакибары тяжела и неказиста.
– Я слыхал, тебя в двенадцатую бригаду отправили, – продолжал Теппей, занимая освободившееся рядом место. – Ребята там отличные! И помогут, и подскажут. С такой бригадой работать – одно удовольствие.
Мурасакибара шмыгнул носом и снова зачерпнул суп.
– Угу.
– С такими товарищами я бы и за место на доске почета поборолся, – вкрадчиво подсказал Теппей.
– Угу, – ответил Мурасакибара, безуспешно пытаясь разломать сваренную целиком картофелину. Место на доске почета его не увлекало, как, впрочем, и весь разговор. Возможно, следовало сменить тактику.
– Мурасакибара! – торжественно начал Теппей. – Тебе ведь хочется поскорее прорубить просеку, чтобы провести электричество в далекие города, подарить людям свет и тепло, почувствовать себя волшебником, который зажигает огни в домах и на улицах?!
Мурасакибара подавился супом.
Ханамия перегнулся через стол, чтобы постучать Мурасакибару по спине, и укоризненно поцокал языком.
– Эх, Киеши, Киеши. Посмотри только, до чего человека довел. А еще меня хулиганом называют!
Сзади раздалось негромкое покашливание.
– Слушай, Киеши, – позвал Касамацу, еще один невольный свидетель разговора, – пойдем, что ли, перекурим, пока обеденный перерыв не закончился?
Не дожидаясь ответа, он подал знак своей бригаде, чтобы принимались за работу, и неторопливо завернул за кухонный навес. Поколебавшись, Теппей направился следом. Курить он не курил, но разговор намечался серьезный.
Касамацу присел на поленницу, сунул в рот папиросу, похлопал по карманам в поисках спичек. Теппею он не предлагал.
– Киеши, – наконец произнес Касамацу, – я тебя понимаю. Ты беспокоишься, пытаешься раззадорить ребят. Хочешь как лучше. Верно?
– Верно, – согласился Теппей.
– Тогда и ты меня пойми. Соревноваться с шестой – это, конечно, здорово. И за электричество в далеких городах мы тут все радеем. Но у меня – Кисе, а Кисе, между прочим, впечатлительный. Знаешь, как он переживает, что мы все никак Акаши обойти не можем? Летом так старался, тоже чуть в больницу не загремел от истощения. Так что ты мне его не тормоши. Я его знаю: надорвется да сляжет. А если первым не станет, то совсем в себе разуверится, и тогда – пиши пропало.
Касамацу покрутил в пальцах незажженную папиросу, вздохнул и убрал ее обратно в пачку.
– Зря ты, Касамацу, считаешь, что шестую бригаду не обойти, – заметил Теппей. – Напрасно это.
– Вот ты и обойди, – пожал плечами Касамацу. – Если у вас получится, то и мы поднажмем. А пока – не приставай к моему Кисе, лады? Пусть лучше будет на делянке и здоровый, чем на доске почета и больной.
Он встал, одернул куртку и пошел обратно, так и не покурив. Теппей поправил дрова в поленнице и тоже вышел из-за навеса – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Касамацу благим матом орет на впечатлительного Кисе:
– Какого ты тут с девушками заигрываешь, дурень, когда я тебе ясно сказал: марш работать?!
Кисе радостно улыбался в ответ. По соседству, не обращая внимания на шум и гвалт, обедала шестая бригада, позже всех вернувшаяся с делянки. Четверо рослых молодцев во главе с щуплым сосредоточенным Акаши хлебали суп. Вкус никого не смущал.
Теппей осторожно обогнул стол и подобрался к своему перевернутому ведру, где ждала Рико.
– Ну как, поговорил с парнями из бригады Чудес? – поинтересовалась она. – О чем договорился?
Теппей сделал вид, что не заметил иронии.
– Будем рассчитывать только на себя, – твердо заявил он и, подхватив Рико под локоть, увлек за собой к трактору.
Вдалеке, за рощицей, задрожали и начали падать деревья: это проснувшийся Аомине принялся валить лес.

4

Военный совет был назначен на вечер того же дня.
Теппей согнал всю первую бригаду с разных концов общежития в одну комнату. Табуреток отчаянно не хватало, и даже после того, как Изуки раздобыл у соседей несколько стульев, пара человек все равно сидела на кроватях. Все говорили разом, допытываясь друг у друга, что такое стряслось и почему их созвали, и никто никого не слушал.
– Не волнуйтесь, потерпите чуть-чуть, сейчас дождемся Рико – и начнем, – уговаривал Теппей, но его слова тонули в общем многоголосии.
Переполненная комната кипела, бурлила и в любой момент грозила взорваться. Самого нетерпеливого Кагами пришлось трижды посылать за пивом для всей компании. Бегал он гораздо быстрее, чем остальные пили, так что когда запыхавшаяся Рико ворвалась в комнату, на столе уже выстроилась внушительная батарея бутылок.
– Вы уже готовы? Отлично! – Рико на ходу скинула пальто и кинулась к столу. – Значит так! Шестая бригада работает лучше всех, но на нашей стороне – тактика и тонкий расчет. Смотрите, валим самый высокий ствол на участке…
В качестве наглядного примера она уложила на стол одну из пивных бутылок и взяла следующую. Сидевший на койке Коганей прочистил горло.
– А зачем нам тактика и тонкий расчет? – осторожно поинтересовался он, выражая молчаливое недоумение всей бригады. Теппей запоздало подумал, что ребят стоило подготовить заранее.
Рико отвлеклась от бутылок и захлопала глазами.
– Как это – зачем? – переспросила она. – Чтобы поспорить с шестой бригадой за место на доске почета.
В комнате воцарилось молчание.
– Правильно! – торжествующе воскликнул Кагами, нарушая тишину. – Давно пора. Давай, рассказывай дальше! Остальные на него кладем?
Забывшись, он порывисто потянулся через стол и опрокинул пиво прямо Хьюге на колени. Несколько следующих минут все были заняты тем, что вытирали шипящую пену, а Теппей держал под мышки Хьюгу, который порывался поучить Кагами уму-разуму.
– Поспорить с шестой бригадой – дело хорошее, да только ничего у нас не выйдет, – фаталистично предсказал Кавахара, еще один новенький, ползая по липком полу с тряпкой в руках.
– Это еще почему?! – возмутился Кагами. Незаметно вынырнувший из-под его локтя Куроко предусмотрительно отставил подальше еще не разлитую бутылку. – Чем это мы хуже шестой бригады?! Ничем! Да я их!..
– Я согласен, – сказал Куроко, заставляя окружающих вздрогнуть: сидевший по соседству Фурихата уже успел о нем забыть. – Мы ничем не хуже шестой бригады и можем побороться за место на доске почета.
Он огляделся, ища поддержки; пара человек согласно кивнули, кто-то с сомнением покачал головой.
– А что, – робко заговорил Фурихата. – Вдруг у нас получится? Станем передовиками…
Он осекся и с беспокойством взглянул на Теппея, как будто проверяя: все ли говорит правильно? Теппей улыбнулся и подмигнул. Трое человек из бригады уже встали на его сторону, а значит, осталось всего ничего, чтобы как следует настроить ребят. У этого «всего ничего» даже было имя, и звали его Хьюгой. Который как раз вырвался из рук Теппея и раздраженно осведомился:
– А меня спросить не хотите, передовики? Пока что я в бригаде главный. И всю эту вашу тактику вы применять будете, если я разрешу.
Рико поправила лежащие друг на дружке бутылки и повернулась к Хьюге.
– Выйдем на минутку в коридор? – нежно предложила она.
Хьюга сглотнул и покраснел; вся суровость мигом с него слетела. Пробормотав что-то неразборчивое, он пошел за Рико, словно та тянула его на веревочке. Вернулись они минут через пять. Хьюга, поминутно поправляя очки, вышел в центр комнаты.
– Значит, так, – произнес он осипшим голосом, – всем – слушать Рико. Обгоним шестую бригаду и будем передовиками. Понятно?
Довольная Рико заняла свое место у стола и подтянула поближе бутылки:
– Так вот, валим самый большой ствол, остальные кладем на него…
Лесорубы притихли и благоговейно слушали объяснения, изредка задавая вопросы. Рико показывала, как лучше цеплять стволы на трактор, чтобы потом быстрее было вывозить.
– …главное – сложить аккуратно, – говорила Рико, – и за ветками следить, но тут уж обрубщицы постараются…
– А можно еще разок про то, как складывать? – спросил кто-то. Теппей, увлеченный бутылками-стволами, даже не поднял головы.
– Да, конечно, – откликнулась Рико и принялась в третий раз перекладывать разваливавшуюся горку. – Кладем так, чтобы…
Она вдруг замолчала и как-то странно закашлялась. Сбоку послышался громкий изумленный свист, и Теппей наконец оторвался от макета делянки. За плечом Рико стояла Момои и с интересом разглядывала шаткую бутылочную конструкцию.
– Какая замечательная идея, – от души похвалила она. – А как координировать будете?
– Ты тут что делаешь? – разозлилась Рико, даже не думая отвечать на вопрос.
– Так я к Тецу зашла, – объяснила Момои и мягко улыбнулась. – Думала, может, хоть погуляем вечером… Все-таки жених, а я его вижу только на делянке. А если танцы или еще какое культурное мероприятие, так Тецу на меня даже не смотрит, все в шахматы с Кагами играет.
Она печально вздохнула и сложила руки на груди. Это трогательное зрелище даже из камня выжало бы слезу. Парням из первой бригады до камней было далеко. Немедленно простив Момои неожиданное вторжение, все как по команде повернулись к Куроко, который променял такую чудесную девушку на шахматы и какого-то Кагами.
– Момои преувеличивает, мы просто хорошие друзья, и гулять вместе нам совершенно необязательно, – сказал Куроко, но все-таки поднялся с места. – Но сейчас уже так поздно, что я, пожалуй, провожу Момои до женского общежития. Пожалуйста, заканчивайте без меня.
Он обогнул стол и предложил Момои локоть, на который та грациозно положила руку. Под восхищенное аханье парней и недовольное хмыканье Рико пара вышла в коридор. Застучали каблуки, хлопнула входная дверь, и через секунду Куроко с Момои показались уже на дорожке, которая вела вглубь поселка.
– Пожалуй, и мне пора, – заметила Рико и подняла небрежно брошенное за пальто.
Теппей вышел проводить. Всю дорогу они молчали, думая каждый о своем. В голове Теппея крутились способы валки сосен, а Рико, судя по насупленным бровям, одолевали совсем не радужные мысли о Момои. Когда за поворотом показалось знакомое здание женского общежития, Теппей вспомнил, о чем хотел спросить.
– Что ты такое сказала Хьюге, что он враз передумал?
Рико оживилась, стряхивая с себя уныние.
– Да ничего особенного, – ответила она с видом человека, который знает, что совершил подвиг, но так и быть не станет хвастаться. – Пообещала, что если он станет передовиком, я его поцелую.

5

Делянка встречала их радостной морозной свежестью; выпавший ночью снег укутал елки и сосны в сверкающие на солнце шубки, осел на иголках хрустальными сережками. Снежный наст похрустывал под ногами, а над верхушками деревьев раскинулся прозрачный шатер зимнего неба. Теппей запрокинул голову, вдохнул полной грудью. Отчего-то на сердце стало легко и радостно, словно даже матушка-природа была теперь на их стороне.
– Ну, – сказал Кагами, – поднажмем, ребята! Станем первыми!
Лезвие бензопилы с урчанием вгрызлось в неподатливый ствол. Под напором Кагами вековая сосна качнулась и рухнула на землю. В противоположном от трактора направлении.
На словах следовать умной тактике Рико было куда проще.
Им потребовалось несколько дней, чтобы войти в новый ритм. Деревья падали не в ту сторону, завязанные в спешке узлы развязывались, мешали плохо обрубленные сучья. Рико бросала свой топор и хваталась за голову, глядя на это безобразие.
– Куда ты прешь?! – кричала она, перекрывая голосом бензопилу. – В другую сторону надо, в другую! И складывать, складывать по-другому, ну я же показывала, как!
С каждым днем ребята нервничали все больше: шестая бригада вырывалась вперед. Освоить новую технологию удалось только к концу недели, и это означало, что времени догнать и перегнать передовиков у них почти не оставалось.
– Эх, не успеем, – горько вздохнул Кавахара во время очередного обеденного перерыва.
Акаши со своими парнями как раз усаживались за соседний стол.
Наступили холода, и кормили теперь в собранной из блоков столовой. От тепла и запахов снеди ничего не стоило разомлеть, и Теппей, наработавшийся с утра до ломоты в колене, ловил себя на том, что клюет носом. Реплика Кавахары заставила его встрепенуться – и не только его одного.
– Не успеем? – переспросил Хьюга, и его глаза опасно сверкнули за стеклами очков. – Я вам покажу «не успеем»! – Он резко отодвинул от себя тарелку с недоеденным мясным рагу, сегодня довольно вкусным, потому что Имаеши всеми правдами и неправдами сумел отправить на кухню Сакурая, и поднялся. – Нечего в столовой рассиживаться, а ну пошли работать!
– А доесть? – спросил Кагами. В его голосе прозвучал такой неподдельный ужас, что Хьюга смягчился.
– Ладно, доедайте, – разрешил он. – У вас десять минут, а потом – чтобы все шли на делянку!
В завершение своей речи Хьюга окинул свою бригаду свирепым взглядом, с достоинством кивнул Акаши и вышел под стук ложек.
– А сам он есть не будет? – шепотом спросил Фурихата у Теппея. – Оголодает ведь…
– Это специально, – откликнулся Теппей и вытащил из миски куск
хлеба. – Чтобы голодная злость потом пошла в производственный энтузиазм…
После обеда производственного энтузиазма у Хьюги действительно было хоть отбавляй. Он рычал на нерасторопных лесорубов, лишний раз объяснял новеньким, как удобнее держать пилу, следил за тем, чтобы первые надпилы располагались там, где надо; успевал проследить за тем, как девушки-помощницы обрубали сучья, и как стволы приторачивали к трактору.
– Не успеем, – бормотал Хьюга, проверяя узлы. – Как же, не успеем! Все успеем!
Теппей отворачивался и прятал улыбку в воротнике. Кажется, дела наконец-то пошли на лад.
Каждый день они валили и вывозили все больше и больше леса. К концу следующей недели Рико придумала, как лучше складывать стволы, чтобы меньше цеплять пеньки. Производительность росла.
В двадцатых числах начальство вспомнило, что Рико давненько не дежурила по кухне, и двадцать седьмого ее отправили готовить обеды.
– Сегодня работаем без перерыва, – решил Хьюга. – Выдадим к вечеру двухдневную норму!
Лесорубы закивали; не возражал даже вечно голодный Кагами. Хитрый замысел Хьюги был кристально ясен: пропустить сомнительный обед, чтобы ненароком не отравиться. Хьюга не учел только одного.
Того, что заботливая Рико ради первой бригады готова была самолично нагрянуть на делянку. Голодная бригада могла послужить отличным поводом, чтобы без зазрения совести оставить пост на кухне.
– Как дела? – поинтересовалась Рико, ставя на поваленный ствол походный котелок.
Теппей, как раз цеплявший дерево к трактору, остановился, с интересом разглядывая подругу. В правой руке Рико держала кулек с нарезанным хлебом, а в левой – бидон с компотом. За плечами висел плохо застегнутый рюкзак.
– Нормально дела, – ответил Хьюга, выключил бензопилу и с подозрением принюхался: из-под неплотно прикрытой крышки тянуло странным запахом, будто каша была сварена не из гречки-ядрицы, а из поношенных армейских сапог. – Работаем…
– Молодцы! – одобрила Рико. – А я вот вам покушать принесла. Я же сегодня по кухне дежурю, вижу, вы не идете – ну и решила сама к вам сходить. Чтоб вы могли без отрыва от производства пообедать.
– Ага, – пробормотал Хьюга. – Спасибо...
Рико сняла рюкзак и принялась расставлять миски на пенечке.
– Эй, парни! – звонко крикнула она. – Кушать подано, идите сюда!
Звон бензопил стих, лесорубы подтянулись подлиже. Из трактора вылез Кавахара и покосился на Теппея, безмолвно спрашивая, как быть. Теппей развел руками и кивнул в сторону котелка.
– Давайте-давайте, – приговаривала Рико, раскладывая разварившуюся кашу. – Я туда еще витаминов добавила, чтоб у вас сил прибавилось. Ну, налетай!
Хьюга мужественно взял миску и повозил ложкой в вязкой жиже. Есть он не спешил: то ли оттягивал неизбежное, то ли абсурдно надеялся, что Рико уйдет, и можно будет вылить кашу под ближайший куст. Рико однако никуда не торопилась.
– Ну что, как норма выработки? – спросила она, глядя на сложенные у пенька бензопилы. Иногда первой бригаде просто феноменально не везло.
– Хорошо норма выработки, – ответил Хьюга, пользуясь предлогом отставить миску. – С этой твоей новой придумкой вывозить гораздо удобнее стало. И быстрее!
– План перевыполнили, – подхватил Теппей. – Но догнали или нет шестую – неизвестно… Вот дождемся конца месяца – и узнаем.
– Ладно, – сказала Рико. – Ешьте.
Она уселась на сосну, явно намереваясь подбадривать ребят до тех пор, пока они не съедят все до последней ложки. Так бы оно и было – если бы ровно в этот момент на маленький вырубленный пятачок у трактора не вывалился всклокоченный Фурихата в распахнутом ватнике и съехавшей на бок шапке.
– Все пропало! – отчаянно взвыл он, плюхнулся на пенек, не замечая, что роняет в снег остатки каши, и закрыл лицо руками.
– Что пропало? – одновременно выдохнули Хьюга и Теппей.
Фурихата медленно поднял голову; на щеках блестели влажные дорожки.
– Все, – ответил он. – Всему конец. У третьей бригады – та же технология. Как у нас!
– Момои подсмотрела, – прошипела Рико. Куроко виновато развел руками.
– …и они уже в два раза перевыполнили, – продолжал Фурихата, вытирая нос грязным рукавом, – и шестая как заметила, так вообще! Как звери вкалывают, их Акаши даже покурить не отпускает, я за ними подсмотрел… А мы… Мы-то теперь…
Он всхлипнул и уткнулся лбом в колени. Шапка свалилась на утоптанный снег, плечи Фурихаты задрожали. Кагами медленно и аккуратно, чтобы ничего не покорежить, поставил миску и тоже присел на поваленный ствол. Лицо его побелело, губы сжались в тонкую линию. Во взгляде Кагами, обращенном к макушкам сосен, читалось то, что думал сейчас каждый из первой бригады.
Что все старания были напрасны, что теперь им не только шестую бригаду не одолеть – с третьей, за которую работает невероятный Аомине, и то сравняться не получится. Что тяжелый, изматывающий, многодневный труд обернулся бесполезной тратой сил.
Теппей почувствовал, как болезненно застучало сердце, как заныло измученное колено. В одно мгновение воображение нарисовало картину того, что будет дальше: шестая бригада опять будет висеть на почтенном стенде, Аомине, разок поработав как следует, вновь впадет в свой вечный летаргический сон, а у ребят из первой бригады просто опустятся руки. И ни в следующем месяце, ни в следующем году никто из них даже не подумает о том, чтобы валить лес усерднее, чем прежде. А некоторые, может, и вовсе на другую работу переведутся…
– Ну уж нет, – хрипло произнес Теппей и потянулся за бензопилой. – Не бывать такому, чтобы первая бригада сдалась раньше времени! У нас целых четыре дня есть, а значит, мы еще посмотрим, кто кого!
Руки дрожали, когда он заводил мотор; еловая кора брызнула во все стороны под лезвием, словно Теппей был не опытным лесорубом, а зеленым новичком.
– За работу! – закричал за его спиной Хьюга, и Теппей вдруг почувствовал жгучую благодарность к старому другу. – Нечего штаны просиживать, когда у нас дел невпроворот! А ты, Фурихата, кончай реветь и садись в трактор. Бери пример с Киеши – вот на кого равняться надо! Человек вкалывает, а вы только и горазды, что сопли на кулак мотать! До первого числа времени полно, так и знайте!

6

Первого числа в клубе опять были танцы. И даже не просто танцы – из райцентра привезли цветное кино. На стене натянули белый, немного потрепанный экран, в противоположном конце комнаты установили проектор.
– Хорошо бы комедия, – мечтательно протянул Коганей, разглядывая круглые жестяные коробки с пленкой, но разговор никто не поддержал.
Уставших измотанных лесорубов сейчас волновало только одно: кто окажется вечером на доске почета. Парни вяло переговаривались между собой, слонялись по комнате, мешая другим танцевать. Пытаясь хоть как-то занять ребят, Хьюга заставил Фурихату с Кавахарой расставлять скамейки перед экраном. Сначала за это незамысловатое дело взялся Кагами, но волнение делало его движения слишком резкими и порывистыми. После того, как он слишком сильно приложил одну из скамеек об пол, и у бедняжки подломились ножки, Куроко увел приятеля на свежий воздух.
Сперва Теппей тоже пытался помочь, но вскоре бросил. Ряды импровизированного кинозала получались небрежными и кривыми, сосредоточиться на занятии не получалось – стенд, на котором по-прежнему красовалась шестая бригада, тянул к себе как магнитом.
– Наверное, не получилось ничего, – сам с собой рассуждал Кавахара, рассеянно поправляя скамейки. – Вот и не меняют фотографии на доске почета…
– Может, просто не успели еще, – возразил Теппей. Он и сам не очень в это верил, но боевой дух нужно было поддерживать до конца.
Пластинка на проигрывателе закончилась, и Такао из четвертой бригады пошел заряжать проектор. Ждать чуда дальше не имело смысла. Теппей сел на скамейку в заднем ряду и уставился на экран, стараясь не думать об Акаши, который презрительно улыбался с фотографии. Место рядом занял Касамацу.
– Не переживай, – тихо произнес он, так, чтобы услышал только Теппей. – Все равно вы молодцы. В следующий раз получится.
– Не будет следующего раза.
Касамацу фыркнул и похлопал себя по карманам, отыскивая папиросы; достал пачку, передумал и убрал обратно.
– Экие вы все нежные, – вздохнул он. – С первого захода не получилось, так и что теперь, конец света? Хотя ладно, понимаю. Полтора года назад тоже самое чувствовал, когда мою бригаду чуть ли не в последний день обошли. Ты, главное, отнесись к этому правильно, как к опыту, а там уже… – Касамацу вдруг поперхнулся и продолжил совсем другим голосом: – Киеши, обернись-ка.
Теппей порывисто развернулся – и остолбенел, не веря своим глазам. Через толпу в клубе проталкивался низенький и толстый начальник лесопункта. Под мышкой он нес стопку портретов. На верхнем красовался Кагами.
Осторожно, опасаясь спугнуть нежданное чудо, Теппей поднялся и подошел поближе.
– Не запускай пока, – велел начальник Такао, вручил стоящей рядом со стендом Рико фотографии новых передовиков и принялся деловито перевешивать шестую бригаду. Акаши и его компании пришлось здорово потесниться – теперь на их долю приходилась только половина доски почета. Аомине занял место в центре, а справа от него один за другим появлялись портреты ребят из первой бригады. К стенду потянулись люди.
– Неужели обошли? – шепотом спросила Рико.
– Нет, – мотнул головой начальник и подвинул Аомине еще немного.
– Одинаковое количество выдали? – предположил Касамацу и на всякий случай придержал Теппея под локоть.
– Нет.
– Ну а что тогда? – не выдержала Рико. – Почему их вешают?
Задумчиво покачивая молотком, начальник склонил голову на бок, разглядывая плоды своих трудов. Пауза тянулась и тянулась; Теппею показалось, что еще немного, и он задохнется от волнения.
– Почти сравнялись с шестой бригадой, – снизошел до объяснений начальник. – Почти. Самую малость не хватило. Так что я с мастерами посоветовался, и решили мы: надо парней поощрить. Слышишь, Хьюга? Что б в следующем месяце так же работали!
Хьюга молча кивнул, снял очки и сел на стул, который ему заботливо пододвинул Изуки. Говорить никто из них не мог. Теппей закрыл глаза, сосчитал до десяти, чтобы успокоиться, развернулся и вышел из клуба. Вслед ему неслись одобрительные возгласы: остальные лесорубы наперебой хвалили первую бригаду.
Теппей остановился на крыльце. Вечерний морозец тут же пробрал до костей, снег мягкими хлопьями лег на плечи и голову.
– Почти сравнялись с шестой бригадой, – произнес Теппей, пробуя слова на вкус. – Почти сравнялись!
Они все равно остались вторыми, не сумели потеснить Акаши на его пьедестале. И все-таки это была победа, и сердце Теппея ликовало. Недотянули чуток в этом месяце? Ну и пусть! Ерунда все это, зато уж в следующем месяце они покажут шестой бригаде, как надо работать.
Дверь за спиной скрипнула, на крыльцо вышли Хьюга с Рико. Постояли, ничего не говоря, а потом рука об руку ушли по протоптанной между сугробов тропинке. Целоваться.
Затем из клуба вывалился Касамацу.
– Я же говорил, что молодцы, – сказал он и сунул Теппею в руку папиросу. – Держитесь теперь! Тут уж и мы навалимся, и все остальные бригады поднажмут. Смотри у меня, Киеши, не снижай планку.
– Да, – просто ответил Теппей и улыбнулся.
Ночной поселок, спрятавшийся среди лесов под высокими северными звездами, улыбался ему в ответ.