Работа #10

[kuroko-no-fest]

Название: Удачный день
Автор: kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Аомине/Куроко, Мидорима
Выпавший персонаж в лотерее: Мидорима
Тип: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP
Размер: 1197 слов
Саммари: Куроко предлагает Аомине заняться сексом
Дисклеймер: не мое

Работа была написана для Апрельского фестиваля

— Хочешь заняться сексом, Аомине-кун?
Голос Тецу такой ровный, что смысл сказанного, как обычно, доходит далеко не сразу.
— Чего? — скалится Дайки наконец. Не ждал он, что Тецу заговорит на такую тему, но он ведь тоже не каменный, Тецу, и Дайки всегда готов поделиться с ним новым журналом. Или обсудить трусики Сацки, если именно ей выпала честь достучаться до замороженного Тецу.
— Ты — со мной, — уточняет Тецу, — Аомине-кун.
Он уточняет, и все летит к чертям — планы Дайки на разговор о девчонках, на вечер, на жизнь, на баскетбол, в конце концов.
Дайки понимает это скоропостижно и сразу: он-то и в мыслях не держал этакую важность, но хороший игрок в баскетбол чувствует _суть_ вещей, и Дайки чувствует сейчас: по плану уже ничего не будет, Тецу все изменил. Как только он умеет — единственной неловкой фразой.
Теперь даже сделать вид, что ничего не слышал, не получится — ведь Дайки никогда не сможет смотреть на Тецу, как раньше.
— С ума сошел, — говорил Дайки медленнее, чем следовало. Он облажался и знает это сам: Тецу ему не верит. Это видно в его глазах, по обыкновению невозмутимых, которые на деле — будто зеркало.
Не время думать о зеркалах.
— Я серьезно, Аомине-кун.
В словах Тецу — теория в квадрате. Говорить о сексе так просто и в таких выражениях может только девственник — которым Тецу, без сомнения, является.
— Идем, — Дайки чувствуют, как играют желваки на скулах, и собственный голос кажется хриплым, будто на морозе.
— Аомине… — Тецу не успевает закончить, потому что Дайки сжимает его предплечье и тащит за собой, не обращая внимания на сопротивление. Да не больно-то он и сопротивляется.
Не годится говорить о таких вещах на тренировочной площадке.
— Ты представляешь, о чем говоришь? — втолкнув Тецу в пустующую сейчас раздевалку, спрашивает Дайки.
— В Интернете читал, — отзывается тот. Он выглядит все так же спокойно и невозмутимо, будто не понимает, что сейчас произойдет.
Если это розыгрыш, кто-то крупно пожалеет.
— Отлично, — Дайки сжимает зубы, — тогда вперед. Отдрочи мне.
Глаза Тецу становятся больше, но он не говорит ни слова. Вместо этого делает шаг вперед — Дайки почти видит, как Тецу отталкивает его плечом и выходит из раздевалки, его единственный друг, которым он втайне всегда восхищался, потому что — только его, ничей больше.
Вместо того, чтобы уйти, Тецу берется за резинку шорт Дайки и оттягивает ее, проникая рукой вовнутрь. Его брови сосредоточенно сведены, и это могло бы быть смешным — при другом раскладе. Секс, вообще, очень смешная вещь, и нелепая, так, наверное, кажется детям или каким-нибудь потусторонним существам, которые не знают, что это — гореть и не сгорать.
Дайки приглушенно выдыхает. Все не так, он хотел не этого. Он собирался показать Тецу, что…
Прикосновение сквозь ткань трусов заставляет напрячься.
— Ты твердый, Аомине-кун.
А голос Тецу все такой же ровный, и слишком легко представить, как он подходит к тому же прилипале Кисе и…
Ладонь Тецу накрывает пах Дайки, и это уже не смешно, что же они делают, баскетбол…
Последнее, что сейчас волнует Дайки — это баскетбол.
— Сними, — говорит Дайки отрывисто, и Тецу подчиняется, облизнув губы. Совершенно естественный жест, если подумать, наверняка сейчас Тецу нервничает, и это его, Дайки, вина; этот жест становится последней каплей. Пробки вышибает прочно и надолго. Чудом не запутавшись в спущенных шортах и белье, Дайки хватает Тецу за руки и почти отбрасывает к стене, нависая над ним: белая кожа, бисеринки пота над верхней губой, взгляд, немного растерянный, который Тецу торопится скрыть за опущенными ресницами. Закрыть глаза — проще не придумаешь.
Дайки наклоняется и слизывает пот с кожи Тецу. Соленый и пахнет ванилью; а может, так только кажется.
— У тебя шершавый язык, — говорит Тецу почему-то шепотом, а потом давится этим самым языком; поцелуй получается грубым. Почти насилие.
Почему с Тецу всегда так? Дайки знает, что они важны друг для друга, что они понимают друг друга лучше, чем кто-либо; это не мешает им причинять друг другу боль.
«Хочешь заняться сексом, Аомине-кун? Мне хочется попробовать. Так почему бы и не с тобой? Ты ведь никому не расскажешь. В сексе нет ничего особенного, я знаю».
«Ничего особенного? Посмотрим, как ты запоешь».
Тецу не пытается протестовать, когда Дайки, не разрывая поцелуй, задирает на нем футболку, только стонет Дайки в рот, когда тот сжимает его соски в пальцах. Он это чувствует — как девушка.
Мысль кажется неправильной, в чем-то отвратительной; одним рывком Дайки освобождает Тецу от шорт и трусов. Теперь они в равном положении.
Нет, на самом деле они никогда не были равны. И болезненная зависимость друг от друга ничего не изменит.
Тецу вздрагивает, когда Дайки обводит пальцем головку его полувозбужденного члена. Испытывает ли он сейчас тот самый жар?..
Дайки отстраняется на мгновение. Тецу пользуется этим, чтобы вытереть тыльной стороной ладони слюну, которая стекает по подбородку; безобразно, это и поцелуем-то было не назвать, но в то же время до безумия сексуально.
Он дышит тяжело, будто после трех четвертей, проведенных на поле, и запах ванили становится отчетливей.
Ни от кого так хорошо не пахло на памяти Дайки, как от Тецу, ни от одной девушки.
Дайки наклоняется и прихватывает сосок Тецу губами, и все не так, как с девушками, совсем, во рту скапливается знакомая горечь, которую смывает привкус желания: не остановиться.
Финишная прямая.
— Мне… помочь… Аомине-кун? — голос Тецу срывается. Он снова закрывает глаза, пытается отгородиться, защититься, как обычно, только на этот раз его защита трещит по швам.
Он, как и сам Дайки, близок к тому, чтобы сойти с ума. Неудовлетворенное желание нарастает, и не хватает губ-рук-языка; кажется, Дайки говорил Тецу отдрочить ему. Вместо этого он дрочит сам, им обоим, их смазка смешивается, и при каждом движении раздается хлюпающий, влажный, непристойный звук.
Свободной рукой Дайки сжимает ягодицу Тецу; потом надавливает пальцем на туго сжатое отверстие, и Тецу распахивает глаза.
В его взгляде — почти паника. Он, оказывается, очень эмоциональный, это как улитку из раковины вытащить…
Даже если без раковины существовать она не сможет.
При этой мысли Дайки передергивает, но возбуждение не спешит покидать его — слишком далеко они зашли.
— Не зажимайся ты так, — бросает он, но Тецу не слушает, и брови его сведены уже отнюдь не от сосредоточенности. Он терпит. Ему больно. Плохо.
По вине Дайки.
Продолжая толкаться в Тецу пальцем, Дайки двигает второй рукой все быстрее, а за миг до предела закрывает глаза сам.
Соблазн удержать в памяти поплывшее, расслабленное выражение лица Тецу слишком велик.
Именно такой Тецу — настоящий. Только таким Дайки, должно быть, никогда его уже не увидит.
Они кончают почти одновременно, и почти сразу же после этого Тецу сползает по стене; Дайки едва успевает подхватить его.
— Зачем? — он не может удержаться от вопроса. Собственный голос звучит как у неудачника — с Тецу так всегда.
— Момои-сан сказала, — голос Тецу кажется тише и слабее, чем обычно. — Она говорит, что я ей нравлюсь… чтобы привлечь твое внимание. Она знает, что я… единственный, к кому ты когда-либо испытывал сексуальный интерес.
Мгновение Дайки молчит.
Потом начинает смеяться.
«Я хочу быть к тебе ближе. Хочешь заняться сексом, Аомине-кун?»
«Я хочу быть к тебе ближе. Если ты хочешь с кем-то заняться сексом — пусть это буду я».
***
— У Дев сегодня удачный день, — комментирует Мидорима, когда Дайки и Тецу, полностью одетые, выходят из раздевалки. — Они поймут кое-что важное. А Водолеи смогут привязать к себе близкого человека…
— Давно ты тут торчишь? — интересуется Дайки.
— Просто мимо проходил, — Мидорима пожимает плечами и поправляет очки, но Дайки успевает заметить на его губах улыбку.
Он разберется с Мидоримой позже. Сейчас не до того — им с Тецу не помешает ванильный коктейль или что там, и пусть Сацки с другими не треплются, что Дайки не умеет устраивать свидания.