Работа #3

[kuroko-no-fest]

Название: О вкусах не спорят
Автор: kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Киёши Теппей/ Куроко Тецуя
Выпавший персонаж в лотерее: Киёши Теппей
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: Психология?
Размер: 988 слов
Саммари: У всех и всего есть вкус
Дисклеймер: Героев мне не принадлежат, к огромному сожалению.
Предупреждения: возможный ОСС

Работа была написана для Апрельского фестиваля

Иногда, Куроко с ужасом ощущал, что золотистый мёд паркета начинает плавиться под ногами, липко чавкать и наполнять тело невыносимой сладостью. Когда это случилось первый раз, его сознание захлестнула не темнота, как часто случалось до этого, а тяжёлые янтарные волны. Он погружался на дно звенящего солнцем океана, отрешённо отмечая, как становится прозрачным и огромным, как исчезает, тает его душа. Тогда его вернули к жизни холод, боль и горькие нотки отчаянья в голосе перепуганного до белизны Аомине. И с тех пор, как только древесная плотность мира начинала покрываться сладкой рябью, Тецуя точно знал, что вот она, грань его выносливости, его предел.
Идея придавать вкус всему, в том числе и людям, оказалась настолько простой и надёжной, что он, не задумавшись, схватился за неё, как тонущий хватается за соломинку. Он фиксировался на мятном холоде бликов от очков Мидоримы, на обжигающей лимонной свежести волос Кисе, на горячей имбирной остроте в глазах Аомине. Ещё сладость хорошо сбивало молоко. Оно как белый ластик стирало ощущение грани, давало силу и успокаивало. Хорошо, что никто не пробовал те коктейли, которые он пил, в его любимом кафе в них никогда не добавляли сахар.
С таким сдвинутым восприятием ему нужно было забить на баскетбол и становиться поэтом, но прорвавшиеся на белые листы строчки Тецуя прятал серьёзнее, чем свою историю болезни. Ничего по-настоящему серьёзного в ней не было, так, задержка психоэмоционального и физического развития, но всё равно неприятно. Впрочем, если бы не огромные парни рядом, никто бы на это и не обратил внимания, даже он сам. Но такая форма незаметности его точно не устраивала.
Лучащийся тёплым хлебным ароматом доктор, которого он посещал совсем недавно, посоветовал влюбиться, причём, чем безнадёжнее, тем лучше. От такой рекомендации стало совсем грустно. В кого влюбляться? В Момои? В нарисованную девочку в кружевных трусиках и с большими сиськами? Аомине как то пытался поделиться с ним своими журналами и даже рассказывал о мокрых снах. Но ничего кроме ненавистно-сладковатой брезгливости испытать тогда Тецуе не удалось. Да и тело не реагировало. Совсем. Как и на откровенные прикосновения Момои. То есть Сацуки ему нравилась, отпечаток её вкуса, который она прятала за глянцем и мишурой, был многогранным и глубоким, с тонкими оттенками мудрости и светлой грусти. Как друга Тецуя её ценил и был готов сделать для неё всё, что было в его силах. Но влюбиться не получалось.
Появление в Сейрин Киёши, стало для Куроко полной неожиданностью. Как и его яркий вкус молочного шоколада. Шарахаться от него было глупо, проявлять неприязнь, даже случайно, ещё глупее и Тецуя не придумал ничего более оригинального, чем вообразить вокруг Теппея серебристую фольгу доспехов и шлема. Копьё вполне заменял взгляд, чаще всего добродушный и мягкий, но иногда настолько пронзительный, что Тецуе казалось, что Киёши знает обо всех его странностях и фантазиях. Но это напрягало совсем чуть-чуть. Самую капельку. Медовую.
Всё сломалось, когда Кагами улетел в Америку, а Аомине, изуродованный сухим льдом скуки, стал преследовать по ночам. В лесу и горах, по которым Сейрин носились как стая молодых волчат, Тецуя чувствовал себя лучше, чем душной коробке зала, но всё равно сорвался. В этот раз всего лишь в темноту. Последнее что он видел - медовый луч солнца, зацепившийся за шоколадный ковёр листвы.
Он очнулся только поздно вечером. Точнее он смутно помнил, как кто-то нёс его на руках, как его щупали, переворачивали и даже тонкий укус укола он тоже помнил. Но сознание окончательно вернулось, когда бархат ночных теней уже струился по углам, а по осеннему зябкий воздух, пробравшийся в приоткрытое окно, стало невозможно игнорировать даже смертельно уставшему телу.
Чьё-то дыхание рядом было сонным и глубоким. Сладким. Куроко попытался отстраниться, но не смог, тело ещё не слушалось. Тело вообще вело себя странно. По нему гуляли то горячие, то ледяные волны, от затылка, на котором ощущалась чья-то горячая ладонь, растекалось щекочущие искры и дрожь. На мгновение стало настолько хорошо, что Куроко дёрнулся изо всех сил, пытаясь справиться с невыносимость ситуации. Она пугала тем же самым, что и потеря сознания — её было невозможно контролировать.
- Всё хорошо. Спи.
Сонный голос Теппея окончательно убедил, что нужно что-то делать. Тецуя разлепил непослушные губы, но, вместо того, чтобы возмутиться, простонал:
- Воды.
Киёши, перелез через него с невообразимой для такого большого человека лёгкостью. Оказывается, они вдвоём спали на достаточно узкой кровати. И как только помещались. На вопросительный взгляд Куроко, Теппей смущённо улыбнулся, как это мог делать только он.
- Ты стонал, бредил во сне и был холодный как эскимо. Кстати, ты очень зря так относишься к сладкому, с нашими нагрузками, быстрые углеводы просто необходимы. Особенно тебе.
Вода оказалась настолько вкусной, что дух захватывало, Тецуя пил с жадностью, и даже
не стал спрашивать, что ещё теперь знает о нём Киёши. Лишь прикрыл глаза и тихо выдохнул:
- Я знаю.
- Правда? Странно…
Теппей присел на корточки около кровати, и их лица оказалось совсем рядом.
- К слову, ты сам пахнешь как ванильный торт. А на вкус...
Киёши явно пытался подобрать слова, но у него с плохо получалось. Наконец в глазах вспыхнуло понимание.
- Как вода. Кажется, ничего особенного, но без неё никак.
Тецуя снова попытался отодвинуться от исходящего от Киёши тепла, неосознанно задерживая дыхание, и ощущая, как возвращаются так испугавшие его жаркие волны. Теппей, кажется, этого даже не заметил.
- И ещё, знаешь, как я борюсь со своими страхами? Я впускаю их в самое сердце, окунаюсь с головой, становлюсь их частью, и обретаю власть самому решать, как и на что мне реагировать. Но есть одно условие. Не обязательное, но очень желательное. Кто-то должен страховать. Из тех, кто знает от чего и как.
- А тебя страховали?
- Незачем было, впрочем, я знал, что меня ждут и на меня надеются, это было отличным и стимулом, и страховкой. Но твои страхи, они… особенные. Больше всего ты боишься сам себя, точнее своих реакций. Мне самому было бы интересно помочь тебе с этим разобраться. Вот честно. Соглашайся.
Куроко приподнялся на кровати, и всё-таки спустил ноги вниз, заставляя Киёши отстраниться.
Как там ему рекомендовали? Влюбиться, и чем безнадёжнее, тем лучше?
- Я согласен. Когда начнём?
- Прямо сейчас.
Тёплая ладонь снова легла на затылок, а сладкое дыхание обожгло губы.
- Впусти меня.