[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[kuroko-no-fest]

Название: Куб
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Киеши Теппей, Ханамия Макото, Хьюга Дзюнпей
Выпавшая в лотерее ключевая фраза: Победителю незачем оправдываться. Б. Грасиан
Выбранный капитан: Ханамия Макото, Хьюга Дзюнпей
Тип: джен
Рейтинг: R
Жанр: триллер, психодел
Размер: 2 961 слово
Саммари: Не ищи причину. Ищи путь наружу (с)
Дисклеймер: отказываюсь
Предупреждения: 1. Смерть героя; 2. AU, частичный кроссовер с вселенной фильма «Куб» (1997).

Работа была написана на Июньский фестиваль

Глухой скрежет пружины, сухой щелчок – и механизм поддается. Герметичные дверцы раскрываются с тихим хлопком, воздух заполняет пространство между перегородками. Теппей заглядывает в проем: комната с другой стороны – сестра-близнец той, в которой он находится. Тусклые, исчерченные зигзагами, стены, спрятанные за прозрачными пластиковыми коробами лампы, металлические переборки вместо лестниц. Теппей уже знает: меняется только цвет. Комната, в которой он находится – бурая, словно грязный запыленный кирпич, та, куда он собирается ступить – блекло-голубая.
Впрочем, есть еще одно отличие.
В комнате ждет Ханамия.
Он сидит на полу, вытянув ноги, и смотрит в противоположную стену. Глаза сощурены, на губах – ухмылка, которую Теппей не раз видел на баскетбольной площадке, когда Ханамия задумывал гадость. Но сейчас – все в порядке, комната безопасна. Подвоха нет.
Теппей пролезает в проем, лишь мельком взглянув на буквенный код между дверными створками. В хаотичном нагромождении символов скрывается слово freedom, шаг – в три буквы.
Теппей спрыгивает вниз, пересекает комнату. Гулкое эхо разносится по помещению, звуки мячиком отскакивают от стен. Краем глаза Теппей видит, что Ханамия следит за ним – что же, пускай. Теппей не собирается заговаривать первым.
Он методично обходит двери, по одной в каждой стене, открывает неподатливые створки. Вглядывается в код, которым помечены соседние комнаты, ищет слова, словно в каком-то дурацком тесте из журнала. Love. Шаг – в четыре буквы. Ловушка. Friendship. Шаг – в восемь букв. Ловушка.
Им с Ханамией потребовалось почти тринадцать комнат и две чужие смерти, чтобы понять: комнаты помечены шифром Цезаря. Шаг в нечетное количество букв означал пустую, чистую комнату. В четное – смертельную опасность. Теппей закрывает створки второй двери и идет к третьей. Той самой, под которой устроился Ханамия.
Приходится быть осторожным, чтобы случайно не наступить на пальцы или не задеть плечо. Теппей справляется: он не прикасается к Ханамии, поднимаясь по узкой лесенке. Затвор щелкает, и Теппей с надеждой вглядывается в символы, выдавленные на гладкой поверхности. Ему хочется уйти как можно скорее.
– Ну как? – неожиданно бросает Ханамия, и Теппей вздрагивает, но быстро берет себя в руки. – Опять не повезло?
Его голос – насмешливый и ломкий, он рад неудаче старого соперника. Ханамия смеется и повторяет:
– Не повезло, да? Ну? Какой там шаг? Четыре? Шесть? Или ты до сих пор не прочел слово, а, Киеши?
Слово действительно трудное – семь букв, первая буква кода – L. Теппей беззвучно шевелит губами, пытаясь подобрать расшифровку. Сдвиг может быть к началу или концу алфавита, шаг – любой. Теппей доходит до шага в четыре буквы и ругает себя за то, что скучал на уроках английского языка. Думал о баскетболе и смотрел в окно. Сколько слов он пропустил? Сколько забыл, в скольких может сделать ошибку? Что, если сейчас ему попалось слово, которого он не знает?
– Еще не надоело? – издевается Ханамия. – Не успокоишься, пока не сиганешь в комнату с ловушкой? Ну, давай, попробуй эту, вдруг повезет?
Теппей доходит до буквы F, и шифр неожиданно складывается. Fantasy. Шаг в шесть букв. Дверь автоматически закрывается, в глубине скрипит механизм.
– Ах, Киеши, ах, умница, у тебя все получится, ты обязательно выберешься! – жалостливо тянет Ханамия и тут же обрывает себя: – Ты ведь это хотел услышать? Не дождешься! Ты не выберешься, не выберешься! Слышишь?! Уймись, сядь, прекрати бегать по этому поганому лабиринту!
Теппей старается не слушать; медленно слезает, переводит дух. Он не собирается отвечать, он не станет оправдываться. Не перед Ханамией. У него еще осталось два шанса: двери на полу и на потолке. За одной из них должна оказаться безопасная комната. Теппей опускается на колени, тянет рычажки, заменяющие дверные ручки.
– Хватит! – шипит Ханамия за его спиной. – Остановись уже, кретин! Остановись, слышишь, остановись немедленно!
Теппей закрывает глаза и трет виски. Он устал; хочется пить, от упреков Ханамии звенит в ушах. Буквы пляшут перед глазами, не желая превращаться в слово, и Теппея охватывает малодушное желание сдаться. Лечь на пол и уснуть вечным сном.
– Замолчи, – просит Теппей. – Замолчи, Ханамия. Оставь меня в покое. Ты умер две комнаты тому назад.
Символы на матовой поверхности наконец выстраиваются в ряд, и за ними угадывается слово death. Шаг в три буквы. Осторожно держась за края портала, Теппей соскальзывает вниз. Позади него – тишина.
Новая комната – тускло-желтая. Оттенок иссохшей земли. Пошатываясь, Теппей бредет вдоль стен, выбирая, с какой двери начать. Он тянется к одной, но в последний момент меняет свое решение; переходит к следующей. Рычажки тускло поблескивают в безумном желтом свете. Теппей кладет ладони на створки – и в ту же секунду дверь оживает. Створки расходятся сами собой, Теппей едва успевает отдернуть руки, чтобы пальцы не прищемило механизмом. Сердце колотится от волнения: в той комнате кто-то есть. Протяжный свист возвещает, что дверь открыта полностью, и Теппей склоняется к порталу.
С другой стороны на него смотрит Хьюга.
Теппей вздыхает с облегчением и протягивает руки к верному другу:
– Иди сюда, давай. Тут безопасно.
Хьюга перелезает через проем; одергивает серую робу, такую же, как на Теппее, поправляет очки.
– Я пришел сверху, – говорит Теппей. Он молчит о том, что в комнате наверху остался Ханамия.
Хьюга кивает.
– Я сделал два поворота налево, потом спустился вниз. Потом шел прямо. Наугад, – говорит он и с горечью признается: – Я так и не смог разгадать системы. А ты?
Теппей объясняет про шифр Цезаря, чет и нечет, и лицо Хьюги светлеет. Глаза загораются надеждой: если удалось найти ключ, то рано или поздно отыщется и замок, который нужно отпереть.
– Надо же, – бормочет он, – как просто.
– Да, – соглашается Теппей. – Не бойся, я тебя выведу. Все будет в порядке. Ты же знаешь, я всегда сумею тебя защитить.
Хьюга снимает очки и трет переносицу. Он тоже устал – но он, как и Теппей, не станет останавливаться.
– Проверим остальные двери? – предлагает он. – Я начну с той, которая на полу, а ты иди вдоль стен, по часовой стрелке.
То, как деловито он принимается раздавать указания, вызывает улыбку. Теппей прячет ее, прикрыв рот ладонью. Подумать только. Настоящий капитан – везде капитан. Впрочем, если Хьюге хочется командовать, пусть командует. Теппей согласен на что угодно, лишь бы друг справился со своим страхом.
Хьюга уже стоит на четвереньках, разглядывая открытый портал. Теппей идет к стене.
– Нашел! – зовет он через несколько минут и, когда Хьюга подходит ближе, указывает на шифр. – Здесь internal. Шаг в пять букв.
Он подсаживает Хьюгу – тот отмахивается и сердито сопит – и лезет следом. Они идут дальше, переходят из комнаты в комнату, не задерживаясь дольше необходимого, не давая себе ни минуты передышки. Теппей знает: они заключены в кубе, и, чтобы выбраться, им нужно добраться до нижнего угла. Так говорилось в коротких записках, которые заботливо подложили им в нагрудные карманы. Когда-то у них с Ханамией был план, и план этот был прост. Двигаться в одном направлении, пока они не дойдут до боковых комнат, потом спускаться вниз, а оттуда уже идти к углу. Но Ханамия умер много комнат назад, и Теппей давным-давно потерял ориентиры.
– Сюда, – говорит он, и Хьюга слушается беспрекословно. Они находят еще одну безопасную комнату, потом еще и еще.
В двенадцатой по счету их опять встречает Ханамия. Он стоит в центре, скрестив руки на груди, и наблюдает за Теппеем и Хьюгой. Глаза прищурены, брови сошлись к переносице: Ханамия недоволен и зол. Кто знает, что бы он выкинул, если бы был жив – но он, к счастью, всего лишь призрак.
– Никак не угомонишься? – говорит Ханамия. Он следует за Теппеем по пятам, его мертвенное дыхание – холодное и кислое. – Все тащишься куда-то и тащишься, вон, дружка подцепил. Не надоело? Не понял еще, что отсюда не уйти?
Теппей не отвечает. Он не хочет волновать Хьюгу разговорами с пустотой, ведь тот не слышит и не замечает Ханамию. А еще Теппей просто не хочет говорить с Ханамией. Зачем отчитываться перед мертвецом?
– Стой уже! Ты вообще слышишь меня, Киеши?! Остановись! – Ханамия хватает его за запястье, но Теппей с отвращением стряхивает чужие пальцы. Он стискивает зубы, прижимается лбом к прохладной гладкой стене, которая подсвечена белым.
Он почти готов закричать; готов требовать, чтобы Ханамия заткнулся и убирался прочь. И в тот момент, когда Теппей не может больше сдерживаться, Хьюга окликает его с противоположной стороны комнаты:
– Нам сюда. Пойдем!
– Не ходи, – шепчет Ханамия. – Киеши, хватит, остановись. Все это убьет тебя, ты умрешь, Киеши. Останься здесь, со мной.
Он виснет на плечах Теппея, мешает идти, сопит в ухо. Теппей пытается спихнуть его, но не может: Ханамия – очень настойчивый призрак. Он тянет Теппея на пол, и каждый шаг дается труднее предыдущего. В середине комнаты Теппей еле передвигает ноги. Кажется, будто к лодыжкам привязали гири.
– Ну же, Киеши, поторопись, – сердится Хьюга и смотрит за плечо Теппею. Туда, где Ханамия.
Туда, где пустота.
Теппей стряхивает наваждение; в два шага преодолевает оставшееся до двери расстояние. Он не спрашивает, какое слово отыскал Хьюга, и каков был шаг. Теппей просто лезет в проем.
Воздух в комнате сухой: губы тут же стягивает, в глаза словно насыпают песку, и это кажется отчего-то знакомым. Теппей спускается на пол, пытаясь вспомнить, когда он мог проходить похожую комнату. Где-то в сознании звенит сигнал опасности, но Теппей отмахивается от предчувствий. Ведь Хьюга проверил эту комнату и сказал, что все чисто.
Он успевает дойти до середины, прежде чем двери глухо захлопываются у него за спиной. Сверху раздается щелчок, и Теппей наконец понимает, в чем дело.
По углам комнаты притаились огнеметы. У него – не больше пяти секунд. Отсчет пошел.
Раз.
– Хьюга! Ловушка! – кричит Теппей, бросается к ближайшим дверям. Руки влажные и скользкие от пота, рычажки не желают поддаваться; огнеметы, реагируя на движение, ищут свою щель.
Два.
Теппей судорожно вращает механизм, дверцы сердито скрипят. Мягкий хлопок, и они ползут в стороны, медленно, слишком медленно. Теппей карабкается по переборкам, рвется в узкую щель. Он не видит, где Хьюга; надежда только на то, что друг спасется в другой комнате, успеет вернуться туда, откуда они пришли.
Три, четыре.
Открываются створки огнеметов, гудит механизм. Теппей протискивается в нераскрывшийся до конца портал, за которым маячит серая комната. Он уже почти там, внутри, когда языки пламени опаляют его левую ногу.
Пять.
Штанина в огне от бедра до щиколотки, жар въедается в кожу. Теппей с воплем падает в соседнюю комнату, катается по полу, сбивая пламя; судорожно стягивает штаны и отбрасывает прочь. Кожа покраснела, под коленом, куда попала огненная струя, наливается волдырь. Теппей воет от боли. Ногу крутит и дергает, в нос бьет запах паленого мяса. К горлу подкатывает тошнота; Теппей выгибается, зажимает рот ладонью, силясь сдержать рвоту – и не сразу понимает, что это не его плоть обгорела до костей.
На расстоянии вытянутой руки от Теппея лежит обуглившееся тело Ханамии.
Рядом с трупом стоит на коленях сам Ханамия. Он раскачивается из стороны в сторону, обхватив себя руками, печально кривит рот.
– Киеши, – вздыхает Ханамия, – я же говорил… Я говорил тебе, Киеши. Остановись, стой уже, хватит.
Теппей сглатывает горькую, вязкую слюну и закрывает глаза. На обратной стороне век – жуткие цветные картинки. Воспоминания о горящем заживо Ханамии, которого Теппей не успел вовремя втащить в безопасное укрытие. Они ошиблись тогда, неверно расшифровали слово – спутали английские s и с. Лабиринт не простил им даже такой малости.
Ханамия подползает ближе, ложится рядом. Упирается лбом в плечо.
– Останься, – уговаривает он. – Хватит уже бегать и лезть куда-то. Оставайся здесь, со мной.
Ханамия обнимает Теппея поперек груди, и от холода его рук пробирает озноб. Потолок медленно кружится над головой, стены шатаются.
– Киеши, – шепчет Ханамия в самое ухо, – Киеши…
– Киеши! – кричит Хьюга и бьет Теппея по щекам. – Киеши, что с тобой? Ты ранен? Сильно?! Киеши, ответь!
Теппей разлепляет веки, смотрит на друга снизу вверх. Сил нет даже на то, чтобы спросить, как Хьюге удалось пройти комнату с огнеметом – а отвечать тем более.
– Ну же, Киеши, вставай! – Хьюга тянет его на себя, заставляет сесть. – Пойдем, давай же, пойдем дальше! Мы должны идти дальше, иначе мы умрем! Ты умрешь, Киеши! Вставай…
Он тормошит и тормошит Теппея. Мольбы сменяются руганью и угрозами, ругань и угрозы превращаются в жалобные причитания.
– Ты же обещал вывести меня, ты говорил, что позаботишься обо мне, – говорит Хьюга. – Не смей теперь вот так валяться здесь, слышишь, не смей!
Теппей дрожит и стонет от боли, но все-таки поднимается. Он обещал. Так оно и есть: он действительно обещал. Хьюга тащит его к дверям в стене, не замечая труп, распластавшийся под ногами. Он ведет себя так, словно комната пуста, а пол чист. Теппей старается последовать его примеру: отворачивается от Ханамии, открывает створки. Вчитывается в код.
– Ну? – торопит Хьюга. – Что там? Туда можно?
– Сейчас… – Теппей трет лоб тыльной стороной ладони. Он вспоминает английский алфавит, вспоминает, куда им нужно идти. – Сейчас. Happiness. Три буквы. Да, можно.
Забираясь в проем, он оборачивается. Ханамия, свернувшись в калачик, лежит рядом с собственным изуродованным телом.
В следующей комнате Теппей объясняет Хьюге, что им делать дальше. Сперва они пойдут прямо и прямо, потом – вниз, а потом доберутся до угловых комнат и выйдут. Нога ноет, ожог болезненно пульсирует, но Теппей мужественно поворачивает рычажки.
Они идут – медленно, зигзагами, то и дело останавливаясь передохнуть, но все же идут. Теппей кусает губы, пытаясь одной болью заглушить другую, и ищет новые слова. Страх ошибиться и подвести Хьюгу гонит вперед, и Теппей позволяет себе перевести дух только тогда, когда за очередной дверцей оказывается густая черная темнота – внешняя оболочка их ловушки.
– Мы дошли до боковых комнат? – спрашивает Хьюга. Теппей кивает. – Интересно, как мы сюда попали?
– Не знаю. Наверное, нас усыпили и перенесли сюда. Как иначе? – Стоять трудно. Теппей наваливается грудью на проем, кладет голову на скрещенные руки. Сейчас бы поспать.
– Но зачем? Зачем нас здесь заперли? Кому это нужно?
Теппей пожимает плечами. Ханамия рассуждал о правительстве или пришельцах, строил гипотезы одна безумнее другой. В некоторых комнатах Теппей соглашался с этими теориями; в других – смеялся над Ханамией и его бурной фантазией. Попадались и третьи. В них Теппею казалось, что он просто спит и видит страшный жестокий сон.
– Пойдем дальше. Теперь нам нужно спускаться вниз.
Спрыгивать в нижние комнаты – тяжело, нога болит все сильнее. Пару раз Теппей неудачно приземляется, задевая обожженную кожу. Иногда его встречает Ханамия. Он укоризненно качает головой и цедит:
– Я предупреждал. Говорил тебе. Говорил.
Теппей не слушает. Он цепляется за Хьюгу и, стиснув зубы, идет дальше. Боль поднимается все выше, от бедра ползет по животу и груди, отдается в сердце. Перед глазами мечутся черные точки, разбирать буквы все сложнее.
– Как ты думаешь, угловые комнаты как-то помечены? Должны, наверное, – рассуждает Хьюга. – Может быть, буквенные коды – это координаты комнат внутри куба?
– Может быть, – соглашается Теппей. Он устраивается перед очередной дверью так, чтобы меньше опираться на больную ногу. За створками – уже знакомая чернильная пустота. Они дошли до нижнего яруса. Теперь до угла – всего ничего.
В следующей комнате к ним опять присоединяется Ханамия. Он безмолвно следует за Теппеем до тех самых пор, пока на матовой поверхности портала не находится привычного шифра. Вместо него по центру металлической пластины значится единственная буква – B.
– Дошли, – беззвучно произносит Теппей. – Дошли.
Глаза щиплет от слез, и он отворачивается, чтобы ни Ханамия, ни Хьюга не заметили его слабости. Он лезет первым, бредет к двери напротив. Трясущимися руками поворачивает рычаги – и видит черноту.
Теппей ловит ртом воздух, хватается за створки, чтобы не упасть.
– Проверь вторую дверь, – тихо предлагает Хьюга. Он берет Теппея за локоть и тянет к соседней стене.
Механизм поддается тяжело, словно нехотя; пронзительный скрип режет слух. Теппей зажмуривается от страха, что за этой дверью тоже окажется пустота. Но когда он открывает глаза, там коридор. Бесконечно длинный, залитый ярким белым светом коридор, который ведет наружу – к свободе.
Теппей утирает пот со лба и обращается к Хьюге:
– Иди.
Хьюга послушно выбирается из лабиринта; делает несколько шагов и оборачивается:
– Киеши, а ты? Чего ты ждешь?
Теппей улыбается и отступает прочь.
– Иди. Я останусь. Все в порядке, ты иди.
– Киеши, ты с ума сошел? – кричит Хьюга и бросается к проему. – Совсем спятил?! Лезь сюда! Немедленно! Ты умрешь там!
Теппей отрицательно качает головой. Нет. Еще рано. Он еще не может уйти.
– Киеши! – рычит Хьюга и карабкается в проход. – Ты рехнулся, дубина, лезь сюда немедленно! Пошевеливайся, мать твою, пока я не выволок тебя силой! Идиот! Кретин!
– Стой! – Теппей выставляет вперед ладони. – Хьюга, я не пойду. Ты не сможешь меня утащить, ты же знаешь, я сильнее. Уходи. Пожалуйста. Если ты мой друг – уходи один, и я буду знать, что с тобой все хорошо.
Хьюга сползает обратно. В глазах застыла мука, подбородок дергается – но спор окончен. Теппей улыбается, когда дверцы автоматически закрываются, отрезая лабиринт от выхода наружу. Рычажки поворачиваются, возвращаясь в свое обычное положение.
Теппей ждет еще пару минут, просто убедиться, что Хьюге не придет в голову возвращаться, а потом перебирается в предыдущую комнату.
На полу сидит Ханамия.
– Ты все-таки остался со мной, – ухмыляется он.
Теппей привычно молчит. Он остался в живых, он – победитель в этой игре. Разве живые держат ответ перед мертвыми, а победители – перед проигравшими? Он здесь не ради Ханамии. Теппей не ушел с Хьюгой потому, что чувствует, знает: в лабиринте еще остались люди. Его друзья. Он должен за ними вернуться; Ханамия, злой, неупокоенный призрак, тут ни при чем.
И все же фигура Ханамии, которая маячит в углу каждой следующей комнаты, дарит Теппею спокойствие и силы двигаться дальше.
Вверх, снова вверх, налево, прямо, вниз, налево. Теппей пытается запомнить повороты, чтобы потом легко отыскать безопасный путь назад, но разноцветные помещения сливаются в пестрый калейдоскоп.
– Остановись, – просит Ханамия. – Ты устал, ты измучен. Ты вот-вот ошибешься. Куда тебя несет, Киеши?
Теппей отмахивается и открывает новую дверь. Внутри комнаты – ловушка, это понятно сразу, можно не тратить время на расшифровку кода. На полу лежит тело, пробитое десятками железных шипов.
Тело Хьюги, который шел наугад и погиб первым.
Теппей аккуратно закрывает створки. В тот самый момент, когда рычажки поворачиваются в последний раз, открывается дверь в потолке, и в комнату падает Кагами. Он тяжело дышит, на лбу – глубокая ссадина, порванный рукав едва скрывает влажную рану. Похоже, раз или два Кагами чудом выбрался из ловушки. Он затравленно озирается по сторонам и вскрикивает, заметив Теппея.
– Киеши!..
– Все хорошо, – успокаивает его Теппей. – Все в порядке, теперь ты со мной. Ты в безопасности.
Кагами трясет, как в лихорадке.
– И ты, ты тоже здесь? – задыхается он. – Да сколько же народу здесь заперто? Но почему, почему, как так вышло? Что мы сделали?!
Теппей вздыхает и кладет руку Кагами на плечо. Нужно успокоиться. Нужно понять: бессмысленно искать причину. Стоит искать путь наружу. Кагами рассказывает дальше:
– Я был с тем парнем из Шутоку, ты помнишь его, такой быстрый, верткий. Он разгадал код, сказал, что все понял, что это шифр Цезаря, и нам нужно просто искать слова… А потом… Потом…
Он замирает и смотрит в пустоту, словно тоже до сих пор видит своего погибшего спутника.
– Все в порядке, – повторяет Теппей и чуть сильнее сжимает пальцы. – Все в порядке, Кагами-кун. Я тебя выведу.

@темы: фанфик, Июньский фестиваль: фестиваль капитанов

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Работа #2

[kuroko-no-fest]

Название: Искусство соблазнения Имаеши Шоичи
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Имаеши Шоичи/Кисе Рета
Выпавшая в лотерее ключевая фраза: В каждом большом деле всегда приходится какую-то часть оставить на долю случая. Наполеон Бонапарт
Выбранный капитан: Имаеши Шоичи
Тип: слэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор
Размер: 1630 слов
Саммари: Имаеши Шоичи ничего не оставлял на волю случая. Личная жизнь не стала исключением из этого правила.
Дисклеймер: все права на персонажей принадлежат Фуджимаки Тадатоши

Работа была написана на Июньский фестиваль

Имаеши Шоичи ничего не оставлял на волю случая. Будь то баскетбол, травля учителя математики или выбор гарнира к жареному угрю — он одинаково ответственно и последовательно подходил к любой из поставленных задач.
Как нетрудно догадаться, личная жизнь не стала исключением из этого правила.
Первый секс Имаеши запланировал на последний триместр выпускного класса школы. Годы, разумеется, подтвердили безупречную точность этого плана, что бы там ни бормотала покрасневшая до ушей воспитательница в детском саду, читая написанное каллиграфическим почерком сочинение «Что я буду делать через пятнадцать лет». Оставив пост капитана баскетбольной команды и закончив подготовку к выпускным экзаменам, Имаеши, наконец, приступил к реализации своего долгосрочного проекта. Вдумчиво изучил отзывы в интернете, забронировал номер в гостинице на ближайшие выходные, купил упаковку презервативов… и нехотя признал, что составленный пятнадцать лет назад план не учитывает одну маленькую деталь: партнера.
Список знакомых девушек вышел неприлично коротким. А проведенный отсев (слишком маленькая грудь; слишком большая грудь; не умеет заткнуться; ай кью ниже ста тридцати) и вовсе сократил его до нуля. Впрочем, Имаеши покривил бы душой, если бы сказал, что его это сильно расстроило. Порвав исписанный лист на мелкие клочки, спалив их и развеяв пепел по ветру (Касамацу называл это паранойей, а сам Имаеши — элементарной информационной безопасностью), он снова взялся за работу. Второй список получился заметно длиннее первого и, положа руку на сердце, вызывал гораздо больше эмоций. Имаеши провел за ним не один час, перебирая воспоминания и нехотя вычеркивая имена.
— О, — во всю глотку проорал Касамацу, выхватив драгоценный лист бумаги из рук Имаеши; смотреть финал Зимнего кубка рядом с командой Кайджо определенно было не лучшей идеей, — что это у тебя такое? Список лучших игроков Зимнего кубка? Эй, а почему моего имени тут нет?!
Оставалось только порадоваться, что в этот раз Имаеши отступил от своей обычной педантичности и не стал подписывать «Вероятные партнеры для секса» сверху. На вопрос Касамацу он, тем не менее, ответил обстоятельно и со всей возможной честностью:
— Потому что у тебя лохматые брови, громкий голос и явно выраженные садистские наклонности.
— Это не имеет никакого отношения к баскетболу! — возмутился Касамацу, и Имаеши согласно кивнул.
— Надо больше стараться, семпай, — засмеялся Кисе, машинально увернулся от подзатыльника и, сам того не ведая, получил от Имаеши лишние десять баллов. За быстроту реакции.
Тень от его ресниц, по-девчачьи густых и длинных, пятнами ржавчины ложилась на золотистую радужку. Подумав, Имаеши накинул Кисе дополнительные пять баллов: еще ничья внешность не заставляла его оперировать столь вопиюще антинаучными сравнениями.
Эти пятнадцать баллов решили дело (ну хорошо, хорошо, возможно, также стоило учесть стопку глянцевых журналов, с разворотов которых Кисе улыбался так беззаботно и ярко, что хотелось прикрыть глаза, но Имаеши предпочитал оперировать точными цифрами и логикой, а не пропущенными ударами сердца). Имаеши вычеркнул из списка Акаши с Киеши и с чувством выполненного долга переключился на выбранную цель.
Ну, как переключился…
— Нравится матч? — спросил Имаеши и поправил очки. Давным-давно он подсмотрел этот жест в старом боевике и три часа тренировал у зеркала. Как показала жизнь, дело того стоило. Первая жертва его невербального воздействия, та самая воспитательница, на неделю ушла на больничный и вплоть до принудительной госпитализации именовала Имаеши не иначе как «ребенок Розмари». Позже ему удалось отшлифовать жест до совершенства: от одного движения его очков птицы падали с небес, температура в радиусе трех метров понижалась на пять градусов, а на окружающих нападал острый приступ икоты и согласия с любыми предложениями Имаеши.
На Кисе методика, отточенная годами использования, почему-то дала сбой. Уголки его губ лишь едва заметно дрогнули, обозначая улыбку, и все. Неужели очки больше не действуют? Имаеши повернулся к Вакамацу, но тот прикрыл глаза и забормотал: «Конечно, конечно, как скажешь» еще раньше, чем Имаеши задал вопрос.
На всякий случай — просто чтобы быть уверенным — Имаеши повторил эксперимент на Аомине, Касамацу и Химуро. Метод работал четко и безошибочно, как часы. Поручни кресел затянуло наледью, жертвы очков таращились прямо перед собой остекленевшими глазами и часто кивали.
— Организаторы наконец-то включили кондиционеры? Давно пора, тут жуткая жарища, — только и заметил Кисе, не отрываясь от игры. А посмотреть, к слову, было на что, Кагами в очередной раз шлепнулся пятой точкой прямо на площадку — этим зрелищем можно было любоваться вечно.
Стоило признать очевидный факт: статистическая вероятность, эта безжалостная сука, любила пошутить — и наградила Кисе иммунитетом. Впрочем, Имаеши не слишком-то расстроился. Он не любил полностью полагаться только на какой-то один метод, да и во время секса очки рано или поздно все равно пришлось бы снять.
Конечно, можно было бы просто предложить Кисе: «Давай трахнемся?», но что-то подсказывало Имаеши, что ответ будет отрицательным и нужно действовать тоньше. Вздохнув, он перенес бронь гостиничного номера на две недели вперед и засел за специальную литературу. Окажись на его месте кто-то менее здравомыслящий, он отправился бы штудировать брошюрки вроде «Как завоевать Его за три свидания», «От знакомства до постели: путешествие длиной в двадцать четыре часа» или и вовсе зарегистрировался бы на пикаперском форуме. В жизни же Имаеши была только одна книга, авторитету которой он доверял — «Искусство войны» Сунь Цзы. В конце концов, если описанные там принципы сработали в баскетболе, то они полностью универсальны, а значит, помогут добиться побед и на любовном фронте.
«Война — это путь обмана», — писал Сунь Цзы, и Имаеши согласно кивал. Все логично, обман пронизывает жизнь человека от рождения до смерти, поэтому и в постели ему тоже самое место. А дальше… Дальше Сунь Цзы, тоже не любивший болтать попусту, с места в карьер приводил формулу сокрушительной победы. Оставалось лишь записать ее и методично реализовать шаг за шагом, ни на сантиметр не отклоняясь от первоисточника.
«Если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь», — поучал мастер, и Имаеши послушно не приходил на с таким трудом организованную им же самим встречу. Три раза подряд — чтобы уж наверняка. Кисе поглядывал на часы и отбивался от осаждавших его поклонниц, но каждый раз ждал по меньшей мере сорок минут.
«Работает!» — с ликованием думал Имаеши, с трудом заставляя себя оставаться на месте. Впрочем, отснятые из засады гигабайты фото скрасили ему не один сеанс дрочки.
«Если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься», — рекомендовал трактат. Имаеши только вздохнул. Ради долгосрочной перспективы временно пришлось отказаться от самого ценного своего актива — мозгов.
Метод действовал безотказно, и Кисе безропотно тратил по полчаса на дорогу до Токио и обратно, только чтобы «помочь» Имаеши с английским. Труднее всего оказалось не исправлять ошибки своего так называемого репетитора, но Сунь Цзы и не обещал, что будет легко. Чтобы случайно себя не выдать, Имаеши вообще перестал слушать Кисе и просто бездумно им любовался. Кисе краснел, сбивался, но упрямо продолжал нести какую-то чушь на своем птичьем псевдо-английском.
«Хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко», — говорил сенсей. Сначала Имаеши решил, что это дурацкое правило, но вовремя сообразил: все дело тут в интерпретации.
— Прости, — говорил он, уткнувшись носом в шею Кисе и не спеша отстраняться, — мне показалось, что ты сидишь гораздо дальше, вот и не рассчитал.
Волосы Кисе пахли мятой и апельсинами. Имаеши шумно втягивал воздух и рассеяно размышлял о том, что старик Сунь определенно знал толк в том, о чем писал.
«Хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко», — настаивало «Искусство войны». Имаеши оставалось только довольно потирать руки: этот пункт плана определенно грозил стать самым любимым в его программе.
«А я тебя вижу», — писал он на мыло Кисе и следующие полчаса наслаждался всполошенными смсками «Врешь», «Никого тут нет», «Эй, ну хватит уже» и «Да где же ты, черт тебя подери?!»
Потом писал то же самое, но уже с анонимного номера и приложив к сообщению фотографию Кисе в душе.
На эту смс Кисе почему-то ответил тоже на номер Имаеши, но уже совсем по-другому.
«Поздравь, у меня появился сталкер!», — писал он, но и перепутанные знаки препинания, и одноухий смайлик в конце сообщения неопровержимо свидетельствовали, что бравада была неискренней. Следующая смс содержала всего два слова — Где ты?! — но в этот раз они были окрашены страхом, нетерпением и отчаянной жаждой встречи.
— Привет, — беззаботно говорил Имаеши (в конце концов, между Токио и Йокогамой было всего двадцать минут езды на поезде, а у него самого после ухода из баскетбольного клуба образовалось слишком много свободного времени). Кисе молча бросался ему на шею с такой спешкой, будто они не виделись лет десять. Имаеши ерошил золотистые волосы на чужой макушке (да, ради этого ему приходилось привставать на цыпочки. Ну и подумаешь!) и думал о том, что ни за что — ни за что, ни за что, ни за что — не откажется от переписки с Кисе. Разумеется, с обоих телефонов одновременно.
Если бы Сунь Цзы был жив, Имаеши подарил бы ему свою любимую удочку — а это, поверьте, кое-что да значило.
«Приведи его в расстройство и бери его», — Имаеши украдкой читал эти строки с экрана мобильного телефона, и иероглифы плясали у него перед глазами, а руки едва заметно дрожали. До уикенда оставалось еще два с половиной дня, а от выбранной гостиницы его отделяло более сорока километров железнодорожного полотна, но разве имело значение хоть что-то кроме пронзительного взгляда золотистых в крапинку глаз и жаркого шепота прямо в ухо:
— Подожди меня, я мигом.
Сердце стучало так громко, что Имаеши почти оглох. Стоило бы задуматься о том, что пункт насчет «бери его» был далеко не последним, и Имаеши не выполнил еще и половины наставлений Сунь Цзы. Цель по-прежнему далека, а он слишком торопится. Стоило бы вернуться к заранее намеченному плану — разве не он сам гордился тем, что ничего не оставляет на волю случая? Стоило бы…
Но тут Кисе вернулся и не нашел ничего лучше, чем, потянув Имаеши за подбородок, накрыть его губы своими. «Черт с ним, с этим планом, — решил Имаеши. — Глупо упускать то, что само идет тебе прямо в руки». В конце концов, если бы старик Сунь был на его месте, он бы обязательно… На этой мысли Имаеши неожиданно понял, что категорически против такого расклада, и делом принялся доказывать Кисе, что в поцелуях он лучший, куда до него всяким там древним китайцам.
Педантичности Имаеши хватило только на то, чтобы мысленно пообещать себе отправить детсадовской воспитательнице — совершенно случайно он знал адрес лечебницы для душевнобольных, в которой ее держали, — продолжение давнего сочинения. Название он уже придумал — «Пятнадцать лет спустя: мечты сбываются точно по плану».

@темы: фанфик, Июньский фестиваль: фестиваль капитанов

---

Работа #1

[kuroko-no-fest]

Название: Рондо
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Мидорима Шинтаро, Акаши Сейджуро
Выпавшая в лотерее ключевая фраза: Надежда победить приближает победу, уверенность в победе лишает нас ее. Тит Ливий
Выбранный капитан: Акаши Сейджуро
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: музыкальная зарисовка
Размер: мини, 2987 слов
Саммари: Есть вещи, которые не выразить словами.
Дисклеймер: Все права принадлежат Фуджимаки Тадатоши. Идея появилась после прочтения "Поговори со мной" от  Kyooka Suigetsu, написанного на мартовский фестиваль.
Предупреждения: Термины, которые вы встретите в этом тексте, не помешают вам понять его, даже если вы их не знаете.

Работа была написана на Июньский фестиваль

Шинтаро никогда не думал о том, почему иногда его тянет остаться в школе после занятий и тренировки и пойти в музыкальный класс. Там, в небольшом зале, был рояль, и, хотя в его доме тоже был инструмент, Шинтаро всегда шёл к этому. Потому что акустика небольшого зала позволяла наполнить его звуком до краёв. Так, что не оставалось места для посторонних мыслей. Для сомнений, колебаний, тревог. Не отдавая себе в этом отчёта, находясь в смятении, Мидорима всегда приходил сюда. Он не мог бы сказать, что любит музыку. Скорее, он любил играть, через послушные пальцам клавиши выражая эмоции, которые не привык показывать другим. Музыка — язык, каждому и понятный, и непонятный. Те слова, которыми ты можешь сказать всё, и одновременно ничего. Конечно, Шинтаро знал, что это не совсем так — но в его окружении некому было читать музыкальный язык, слышать просьбу в тягучем, повторяющемся коротком движении вверх; боль в неровном, резком высоком голосе; радость в мажорном, быстром аккомпанементе. Все люди могут понимать музыку сердцем, но понимать её сознанием дано не всем. Идеальная скорлупа для того, кто не привык открываться другим.
Клавиши под пальцами были прохладными и казались мягкими, как масло. Он не так уж часто играл, но руки не забывали ощущений. Целую минуту Мидорима не двигаясь смотрел на клавиатуру, а потом принялся снимать пластырь с пальцев левой руки. Он мог бы играть и так, но это казалось... чем-то вроде лицемерия. Инструмент не подарит тебе свою силу, если позволить себе такую полумеру. Только если ты отдашь ему всего себя, он отдаст тебе весь свой голос. И Шинтаро нужен был его голос сегодня. Чтобы признаться себе в смутном ожидании и надежде, и самому же себе напомнить, что такая надежда глупа и наивна.
Что прошлое никогда нельзя вернуть, и к нему никогда нельзя вернуться. Что это по-детски наивно — думать, что теперь что-то изменилось. Это пройденный этап, и будущее ждёт его на его собственной дороге, не на чужой. Да и так ли ему нужно это прошлое? Разве то, что он имеет сейчас, не важнее?
Мидорима медленно вдохнул и опустил пальцы на клавиши. Он знал, что хотел сыграть. Эту вещь он встретил когда-то, когда они все ещё учились в Тейко. Когда однажды баскетбол и победа оставили вместо радости только усталость и пустоту, когда он понял, что играет только чтобы исполнить свой долг, и тренируется, чтобы сделать это хорошо. В то время он намного чаще садился за рояль, почти регулярно. Тогда это произведение впитало в себя все тревоги и сомнения. Теперь в нём были воспоминания о том времени и полустёртая тоска. Пальцы помнили музыкальный рисунок, так что Шинтаро совсем не думал о каждой следующей ноте. И всё равно, каждый раз он вкладывал в звук новое, и те же гармонии обретали новые краски. Та же двойная доминанта, разбивавшая ровный ход повторяющегося мелодического хода, каждый раз звучала по-новому. То жадной тоской, ломающей рефрен сдержанной мелодии; то как толчок к новому, прерывающий затянувшийся тоскливый круг. Сегодня она, уводя в тональность другой темы, казалась лишь отблеском другой грани всё той же истории. Замкнутого круга, в котором выход только мерещится. Или нет. Нет, не круга. Просто эта история ещё не закончена. Шинтаро вдруг понял, что улыбается. Под его пальцами основная тема эпизода, набирая полифоническую мощь, ускорялась от moderato к allegretto, стремясь к своей кульминации только для того, чтобы разрешиться в тонику. Чтобы, наполнив историю новыми красками, вновь вернуться к основной теме. Изменяющейся, то сильной и свободной, то наполняющей сердце тупой болью, но всё той же теме, чей мотив нельзя забыть.
Закрыв глаза, Шинтаро вздохнул, замечая, как расслабляются напряжённые пальцы вместе со стихающим звуком. Это не был конец — просто ещё один эпизод. Глубокий и холодный, как стоячая вода. Тишина, в которой замирает движение перед тем, как уйти в новую модуляцию. Замерев на долгом, гаснущем басу, он открыл глаза и увидел, как за окном ветер шевелит растрёпанные пряди красных волос. Он не мог видеть лица, но и не узнать стоящего под окном не мог. Расширившимися глазами он смотрел в окно, пока бас на педали становился всё тише. На краю сознания вертелось изумление, но Мидорима знал, что, пока звучит рояль, у него нет голоса, он не может променять инструмент на слова. И потому, прежде чем звук стих, он опустил лицо и, подавшись вперёд, взял первый аккорд новой волны развития. В ней в палитре новых мотивов и красок бился набатом всё тот же рефрен, всё больше напоминая разработку сонатной формы. Меняясь, сплавляясь с многоликой побочной партией, уходя из тональности в тональность в борьбе с собой и силой извне. Когда, замирая перед каденцией, Шинтаро снова поднял лицо, за окном никого не было. Пальцы, готовые взять новый аккорд, дрогнули.
Тогда, в Тейко, до того, как голосом рояля Мидорима стал говорить о том, к чему не мог найти слов, Акаши часто приходил слушать, как он играет. Тот Акаши, кто был его капитаном и другом, не тот, кто занял его место потом. Он никогда ничего не говорил. Просто приходил и садился за спиной, не отвлекая и не обращая на себя внимание. Другой Акаши, называвший его по имени, пришёл к нему только один раз. "Вот ты где", - сказал он, не дожидаясь, когда Мидорима доиграет, - "Нужно обсудить стратегию на завтрашний матч. Противник пользуется довольно необычной тактикой".
Шинтаро думал, если настоящий Акаши вернётся, он, возможно, снова захочет услышать, как Шинтаро играет. Остаться безразличным к тому, что Акаши ушёл, ему было бы сложно, но раньше, чем Мидорима признал эту правду, дверь за его спиной тихо открылась и закрылась. Они оба молчали, и Мидорима чувствовал, как в его спину въедается молчаливое внимательное ожидание. Акаши пришёл, чтобы услышать его игру. Он хотел, чтобы Шинтаро продолжил, и стоял, не двигаясь. Улыбнувшись уголками губ, Мидорима вздохнул и, наконец, шевельнул замершими над клавиатурой пальцами. Каденция, набрав силу, поднялась к пронзительно-яркой вершине и, поддержанная контрастным басом перетекла в финальный рефрен, возвращающийся к первой, основной тональности. Раньше этот финал казался Мидориме формальным возвращением к основе, к первой теме, символизирующим замкнутость музыкальной формы, напоминанием о том, с чего началось всё когда-то. Сегодня он вдруг понял, что это не так. Сегодня в этом финальном проведении рефрена был результат той борьбы, что исказила рондо, превращая его в борьбу главной темы с самой собой. Чем бы ни была эта борьба, она не смогла сломить тему. Всё, что происходило вокруг, лишь укрепило уверенный рефрен.
Задержав педалью последний бас тоники, Мидорима закрыл глаза и опустил руки. Акаши, как и раньше, сидел позади него на краю возвышения, бывшего в маленьком зале сценой. Музыка стихла, но он не шевелился. Подтянув к подбородку одно колено, он смотрел куда-то на мыски своих ботинок. Отводя глаза, Шинтаро думал о том, что нужно продолжить играть. И ещё о том, что хотел бы понимать, о чём думает Акаши. Пальцы снова легли на клавиши, но начать играть Мидорима не мог. Так давно не было такого, чтобы сыграть хотелось не что-то конкретное, и даже не для себя, что всё, что он помнил, казалось вульгарным и неуместным, и в голове только вертелся снова и снова мотив рефрена.
Поддаваясь порыву, наполненному странной смелостью, как будто шагаешь в омут, не зная его глубины, Шинтаро тихо начал всё ту же мелодию. Мотив не только рондо. Мотив его разочарования, его вины и его надежд. Так спонтанно отразивший сразу всё, что он хотел бы сказать. Мотив того, первого рондо. Это было странно и глупо, но только этот мотив мог передать то, о чём сейчас хотелось играть Шинтаро. И потом он продолжил его, к мелодии прибавляя простую гармонию, повторяя первый рефрен рондо, но развивая его совсем иначе. Раскрывая гармонию сначала светлыми красками воспоминаний, потом резким росчерком разбитой радости. В этих звуках были теперь не преломленные о чужие ноты чувства, а прямые слова. Всё то, что Мидорима мог бы — или никогда не мог сказать. И, чем больше повторялся рефрен этого надломленного рондо, тем ярче вырастала за ним другая тема. В начале бывшая лишь ярким мазком эпизода, диссонансами контрастировавшего с основной темой, она проступала снова и снова, вырастала, вбирая в себя силу. Чем-то неуловимо похожая на главную тему, она становилась всё ярче, повторяясь раз за разом, словно пыталась стать рефреном. И вот, поравнявшись полнотой с первой темой, она наконец схлестнулась с ней в слиянии и борьбе. Развиваясь, словно настоящая разработка сонатной формы, она всё больше брала верх над той первой, светлой темой. Эта была резкой и полной ускользающей дисгармонии. В ней был мажор и не было радости. Было утверждение и не было разрешения. Было одиночество и не было больше никого, потому что вся она была замкнута только на саму себя, отвечала только самой себе, только из себя брала основу для развития. Тема, давшая начало рондо, уже не могла спорить с напором этого нового голоса. Слишком восприимчивой она была. Слишком влияла на неё жёсткая прямота новой темы. Она всё больше напоминала теряющееся связующее звено между проведениями другого голоса, всё ближе была к тому, чтобы исчезнуть.
И, когда Шинтаро оглянулся назад и понял, что стало с его музыкой, он вдруг остановился, неловко разрешив последнее проведение новой мелодии через ломаную каденцию в тональность слишком далёкую от той, в которой он начал. Слишком далёкую, чтобы не заметить, что первая тема не смогла спорить с той, что выросла над ней. Когда последний звук стих, - слишком короткий, почти брошенный, - Мидорима опустил руки, хмурясь. Он больше не хотел продолжать. Слишком хорошо понимал, что за тему он создал, не хотел, чтобы она осталась более сильной, но руки не могли потушить её, и он просто бросил всё. После минуты полной тишины за спиной Мидоримы Акаши шевельнулся, поднимая голову.
- Почему ты остановился, Мидорима? - голос Акаши был тихим и собранным, и этот вопрос не был просто из-за того, что Акаши хотел слушать дальше. "Почему ты закончил это так?" - спрашивал его голос.
- Акаши, ты ведь умеешь играть. Верно? - после короткого молчания невпопад задал вопрос Шинтаро, не оборачиваясь. Его голос звучал совсем ровно и почему-то глухо. - Сыграй, - продолжил он, не дожидаясь ответа.
Несколько минут ничего не происходило. В тишине Акаши смотрел в пространство перед собой, ничего не отвечая, а Мидорима так же неподвижно разглядывал маленькие выщерблены на кости клавиш. Он вздрогнул, когда Акаши вдруг усмехнулся, прикрыв глаза, и поднялся. Это должно было значить "да", и Шинтаро поднялся, уступая ему место. Сев за рояль, он ещё несколько минут пристально смотрел на клавиатуру, не касаясь её пальцами.
"Как давно он в последний раз садился за инструмент?" - подумал вдруг Мидорима. - "Делал ли он это хоть раз с тех пор, как закончил учиться?"
Вполне возможно, что нет. И всё же Шинтаро не сомневался, что он не потерял навыка. Ведь он побеждает всегда и во всём, верно? Или это неправда для настоящего Акаши?
Почти беззвучно Акаши тронул клавиши, на слух ища ту самую тональность, в которой Мидорима только что закончил. Мотив, сыгранный чисто механически, без эмоций и без гармонии, тот мотив, который давал начало победившей в музыке Шинтаро теме, звучал так ещё более угловатым и неправильным. Он успел подумать, какую некрасивую и неудачную придумал тему, когда Акаши, глубоко вздохнув, взял неожиданно сильную и глубокую гармонию и, оттолкнувшись от неё, дал мотиву Мидоримы раскрыться обратно в тот самый голос, который он бросил. В его исполнении она уже не звучала так угловато. Всё та же, всё с теми же диссонансами и неуклюжими переходами, развитием из самой себя, она всё же звучало сильно и уверенно. Раз за разом проходя из тоники в доминанту и разрешаясь в тонику снова, она, казалось, утверждалась всё сильнее. Акаши сглаживал её углы, прятал неудачные переходы за гармонией, и она становилась всё чище. И всё больше забывалось, что она — лишь неловкое искажение той, первой темы. Мидорима не знал почему, но вдруг интуитивно понял, что очередное проведение темы — это вершина, кульминация её развития — точка, с которой начнётся что-то новое. И, в подтверждение его чувства, Акаши опустил голову ниже, сжимая губы, и в его до этого техничной, но едва ли эмоциональной игре, вдруг появилось что-то новое. Это нельзя описать словами и нельзя объяснить. Словно солнечный свет ворвался в освещённую до того электричеством комнату. Это было настоящим. Это была уже не техника, не крещендо и диминуэндо, означавшие всего лишь "громче" и "тише". В том, как зазвучали аккорды и резковатый голос мелодии была жизнь. Неуверенная и ломаная, резкая, словно срывающийся голос. И ведь Мидорима мог слышать, что сама музыка — чистая. Это уже не его неудачная тема создавала это чувство, нет. Это Акаши делал её такой. Это был голос Акаши. Пусть его лицо было сейчас просто сосредоточенным, никогда раньше Мидорима не мог понимать его эмоции так ясно. Он хотел знать, о чём он думал — он мог видеть это теперь. Слышать в рваных аккордах, чуть заметно неровных пассажах и вздрагивающей мелодии. И все же, несмотря на все это, тема была лишена неуверенности. Шинтаро хотел замечать и замечал в ней резкие детали, но они не стирали силу и уверенность звучания. Это была... тема победы. Вобравшая в себя разочарование, самообман и одиночество, она скрывала их за неумолимым разрешением в тонику, утверждением, лишенным права на колебание. Эта тема вела и доминировала, но Акаши, подхватив эту мелодию, вернулся к той же форме. Каким бы абсолютным ни был рефрен, он остается окружен эпизодами. В рондо Акаши эпизоды один за другим вступали в спор с рефреном, и один за другим сгибались под его устойчивостью. Это звучало почти страшно. Это звучало так, словно Акаши так и не стал прежним, словно поражения не существовало для него, и ничего вне его замкнутой на саму себя победы не существовало тоже. Слыша голос инструмента, ты можешь понять то, что не способен воспринять в словах, и сейчас Шинтаро впервые видел эту картину так, так воспринимал эту победную тему. Тему, выросшую из его разочарований.
Он почти перестал слышать музыку, когда Акаши перешел на новый эпизод, и Мидорима вдруг заметил то, что ускользало от него до сих пор. В каждом новом эпизоде, во всех ладах, во всех ритмах и тональностях звучал всегда один и тот же мотив. Повторенный то быстро, то медленно, то в ясной радости светлого мажора, то в агонии мелодического минора, он всегда оставался тем самым, самым первым мотивом рондо. Теряясь в основной теме раз за разом, он все равно не исчезал. Наоборот, он становился все отчетливее, все больше походил на ту самую тему, которая стала когда-то рефреном для Мидоримы. Снова и снова сминаемая напором главной темы, она все равно не исчезала. Под пальцами Акаши она была всё живее, всё больше вибрирующей глубины он вкладывал в её звуки, отчётливо проступавшие в рисунках эпизодов.
С изумлением слушая, как движется, сливаясь в единый поток, музыка к разрешению, к финалу и репризе, Мидорима думал, что никогда не знал, не ожидал даже, что всегда отстранённый, скованный рамками своего воспитания намного больше самого Мидоримы, Акаши может вкладывать так много силы в звук. Его игра по-прежнему была не голосом его сердца, а рассказом, но и рассказ не может быть живым, не наполни ты его своим чувством. Пусть не прямым, не переданным напрямую тому, кто слушает, но заложенным внутрь звуков, которые ты извлекаешь. Акаши, с безупречно прямой спиной сидящий за роялем, казался Шинтаро сейчас более живым, чем за все годы их знакомства.
Нарастая, словно водяной вал, победная тема рефрена приближалась к коде. Мидорима чувствовал это в том, как тяготело развитие к уверенной, стремящейся в тонику доминанте. Ещё немного, и всё разрешится, сойдётся к абсолютной, не знающей колебаний тонике, похоронив под собой тот, первый мотив. Так не должно было быть. Эта лишённая сомнений тема не была тем, чем должно все завершиться. Что хочет сказать Акаши? Зачем продолжать это рондо, чтобы привести его всё к тому же финалу? Какой в этом смысл? Мидорима не обратил внимания на то, как напряжённо сдвигаются к переносице его брови, с каким нетерпением он хочет услышать, что всё не так, как ему слышится. Раз продолжил это рондо, он должен был что-то изменить, иначе зачем брался.
Тема, вобравшая всю свою силу и глубину, докатилась наконец до вершины, до доминанты, с которой должна была обрушиться вниз каденцией-разрешением. Это мгновение было таким очевидным, что, когда что-то пошло иначе, дыхание Шинтаро перехватило. Вместо того, чтобы раскрыться в тонику, устойчивая гармония исказилась. Казалось бы, изменение было лишь мимолётным, но, вместо тоники, она пошла в другую тональность так естественно, словно так и должно было быть с самого начала. Всего несколько нот, всего несколько звуков, и Мидорима вдруг широко раскрыл глаза, понимая, что эта тема вдруг оборвалась, с самой своей вершины падая в тишину, оборачиваясь мгновенно совершенно неустойчивой. Всего лишь тенью рефрена. Другого рефрена, который теперь, вдруг пробившись сквозь неожиданное разрешение, оказался один. Шинтаро не успел понять, как такая, казалось бы, нерушимая тоника оказалась всего лишь отражением другой темы и другой тональности. Но, понимал он или нет, обернувшийся вдруг основным мотивом эпизод раскрывался сейчас спонтанной и лёгкой каденцией. Спокойной и ровной, словно не о чем было спорить, не за что больше бороться. Словно ничто не могло помешать ему разрешиться в свою тонику, дойти до конца, раскрыться почти нежным, мягким аккордом.
Шинтаро отмер, когда в тишине замолк последний, одинокий низкий бас. Акаши не стал играть репризу, не стал заканчивать форму. Он просто... просто сказал то, что хотел. Под его пальцами тема, какой бы уверенной, абсолютной она не казалась, проиграла и исчезла, рассыпавшись пеплом. Словно не значила ничего.
Нет, словно ей предназначено было исчезнуть. С самого начала. С того момента, когда эпизоды наполнились другим мотивом.
Руки Акаши расслабленно соскользнули с клавиатуры, он поднял голову и, обернувшись, вдруг прямо посмотрел в глаза Мидоримы. Как будто видел его насквозь и знал все его мысли, или просто понимал.
- Значит, ты хотел, чтобы он проиграл? - спросил Шинтаро, отвечая на взгляд Акаши. Он был уверен, что тот поймёт этот вопрос. И хотел, чтобы Акаши ответил на него, потому что хотел быть уверен, что правильно понял всё то, что только что слышал.
- Не хотел. Я знал, - Акаши ответил сразу, не раздумывая.
- Ты знал, что Куроко выиграет?
- Нет. Он не мыслил поражения, и потому должен был проиграть. Это значит, что кто-то из вас должен был его победить, - он помолчал и вдруг улыбнулся. Едва заметно, но очень похоже на то, как улыбался когда-то в Тейко, когда они только встретились. - Если первое уверенность, то второе можно назвать надеждой.
""Надежда", да?.." - Акаши поднялся от рояля и развернулся к двери, а Мидорима поправил очки, пряча улыбку.
- Идёшь домой? - неожиданно просто спросил Акаши, обернувшись.
- Да, - Шинтаро опустил крышку рояля, повесил на плечо свою сумку, и они вместе вышли из класса.

@темы: фанфик, Июньский фестиваль: фестиваль капитанов

---

[MyTrueColors]

Уважаемые участники Июньского фестиваля!

Свои работы можно присылать на U-mail сообщества или на ящик [email protected], в теме сообщения указывая «Июньский фестиваль». Крайний срок сдачи работ — 30 июня, до 23:59 по Мск.

Ваша работа должна включать в себя следующую шапку:

Для фиков: <b>Название:</b> <b>Автор:</b> <b>Бета:</b> <b>Пейринг/персонажи:</b> <b>Выпавшая в лотерее ключевая фраза:</b> <b>Выбранный капитан:</b> <b>Тип:</b> <b>Рейтинг:</b> <b>Жанр:</b> <b>Размер:</b> <b>Саммари:</b> <b>Дисклеймер:</b> <b>Предупреждения:</b>

Для артов: <b>Название:</b> <b>Автор:</b> <b>Пейринг/персонажи:</b> <b>Выпавшая в лотерее ключевая фраза:</b> <b>Выбранный капитан:</b> <b>Тип:</b> <b>Рейтинг:</b> <b>Жанр:</b> <b>Дисклеймер:</b> <b>Предупреждения:</b>

Пожалуйста, не забывайте использовать тэг CODE и правильно оформлять шапки работ!

Напоминаем: объем текстовой работы должен превышать 500 слов. Для подсчета воспользуйтесь, пожалуйста, статистикой MS Word или онлайн-сервисом.

запись создана: 11.06.2014 в 14:26

@темы: Объявление, Административное, Июньский фестиваль: фестиваль капитанов

---

Важные изменения в правилах:

[MyTrueColors]

Отменяются следующие пункты правил:

«В случае если участник не успевает прислать работу к назначенному времени, он может попросить о продлении сроков — не более чем на двое суток».

Не успевшие на конкурс, могут прислать работу на внеконкурс, без участия в голосовании.

«Отказаться от участия безнаказанно можно три раза подряд. Участник, не приславший свою работу четыре раза подряд, не будет допущен к конкурсу в следующем месяце».

@темы: Объявление, Административное

---

[kuroko-no-fest]

Дорогие участники и читатели сообщества!

Администрация предлагает вам принять участие в Июньском фестивале, условия которого следующие: вы выбираете одно из чисел, за которым скрывается ключевая фраза, с которой вы пишете работу.

Приглашаем всех желающих участвовать в лотерее, в которой в качестве ключей разыгрываются фразы, связанные с победой. На выпавшем ключе должен основываться сюжет работы или одна из его сюжетных линий. Использовать ключ как простое словосочетание, упомянутое вскользь, нельзя. Дополнительным условием является также то, что в каждой работе в качестве персонажа должен присутствовать кто-то из капитанов (выбор конкретного персонажа остается за участниками фестиваля).

Капитаны

Хьюга Дзюнпей — Сейрин
Касамацу Юкио — Кайджо
Ооцубо Тайске — Шуутоку
Имаёши Шоичи — Тоо
Окамура Кеничи — Йосен
Ханамия Макото — Кирисаки Дайчи
Акаши Сейджуро — Тейко, Ракузан
Ниджимура Шуузо — Тейко


<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/?tag=5120731"><img src="http://i.imgur.com/Q4VmLpK.png"></a></div>

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55

Примечание: оффтопом выделены уже взятые номера.

Напоминаем: объем фанфика должен превышать 500 слов. Для подсчета воспользуйтесь, пожалуйста, статистикой MS Word или онлайн-сервисом.

Работы принимаются до 30 июня включительно (до 23.59 по московскому времени). Пост с правилами оформления работ будет опубликован позже.

@темы: Объявление, Июньский фестиваль: фестиваль капитанов, Лотерея

---

[kuroko-no-fest]

Дорогие участники и читатели!

Перед тем как огласить авторов, принимавших участие в фестивале, и назвать победителей, администрация хотела бы поблагодарить всех за участие. Мы очень благодарны вам за то, что вы не остались в стороне от нашего мероприятия, активно голосовали и присылали свои работы.

Имена авторов и их работы:

Майский фестиваль: Акаши Сейджуро

Работа #1 Чужие демоны, (Акаши/Куроко, Рико, Киеши, Момои, Ниго, Касамацу, Хаяма, Мибучи, Аомине, Кагами и др. миди, слэш, R), автор:  Аттян Работа #2 Извини, мне для подарка, арт (Акаши Сейджуро, Ханамия Макото, R, джен), автор:  KirioSanjouin Работа #3 Что-то важное, (Акаши, Кагами, Куроко, команда Ракузана, преслэш Кагами/Куроко, мини, джен, преслэш, G), автор:  _Brownie_ Работа #4 Капитанское мужество, арт (Акаши Сейджуро, Мибучи Лео, G, кроссдрессинг), автор:  Naito-kun Работа #5 Вегетативная система, (Куроко Тецуя/Акаши Сейджуро, слэш, мини, NC-17), автор пожелал остаться неизвестным Работа #6 Покупатель, (Акаши Сейджуро, Имаёши Шоичи, намёк на Куроко Тецуя/Акаши Сейджуро, Куроко Тецуя/Момои Сацуки, Акаши Сейджуро/Момои Сацуки за кадром, прочие, мини, джен, PG-13), автор пожелал остаться неизвестным Работа #7 Catch Me, арт (упырь!Акаши, охотник!Касамацу, G), автор:  альдо рейн Работа #8 Короля играет свита, (Акаши Сейджуро, Киёши Теппей, преслэш, мини, G), автор:  pumpkinfreak Работа #9 Ночной баскетбол, (Ниджимура Шузо/Акаши Сейджуро, слэш, мини, PG-13), автор:  impazzire Работа #10 Своя игра, (Ниджимура Шузо/Акаши Сейджуро, слэш, мини, NC-17), автор:  aleks-neko, бета:  Кита Луиддинас,  Umbridge Работа #11 Его императрица, (Акаши/Момои, гет, G), автор:  Leojerte Работа #12 Обратный отсчет, (Акаши/Куроко, слэш, мини, PG-13), автор:  meow-fix

Майский фестиваль: Киеши Теппей

Работа #1 Потому что звенит, (Кагами Тайга/Киеши Теппей, мини, слэш, PG-13), автор:  Maksut, бета:  Акрум Работа #2 Разрешить нельзя запретить, (Киеши Теппей/Хьюга Джунпей, Кисе Рета, слэш, мини, R), автор:  Аттян Работа #3 Теплый день, арт (Теппей Киёши, Тецуя Куроко, PG-13), автор:  YanaGoya Работа #4 Happily ever after, (Кагами/Куроко, Киёши/Ханамия, Алекс, слэш, мини, PG-13), автор:  _Brownie_ Работа #5 Когда ты спишь, арт (Теппей Киёши/Хьюга Джунпей, PG-13), автор:  YanaGoya Работа #6 Последний автобус, (Мурасакибара Ацуши/Кагами Тайга, Киеши Теппей, Акаши Сейджуро, мини, слэш, NC-17), автор:  Shadzie Работа #7 Ну же, давай поиграем!, арт (Киёши Теппей, Нигоу, G), автор:  KirioSanjouin Работа #8 Высокое напряжение, арт (Кагами Тайга/Киёши Теппей, PG-13), автор:  aldaria Работа #9 Секретов нет, (Кагами Тайга/Киеши Теппей, Хьюга Дзюнпей, Айда Рико, Куроко Тецуя, Кавахара Койчи, слэш, мини, PG-13), автор:  Laliho. Работа #10 Let’s kill tonight, (Киёши Теппей/Аомине Дайки, в прошлом Киёши Теппей/Хьюга Джумпей, слэш, мини, PG-13), автор:  pumpkinfreak Работа #11 Реабилитация, (Киеши/Изуки, слэш, мини, NC-17), автор:  Bastard K. Dragon Работа #12 В самый раз, (Киёши Теппей/Куроко Тецуя, Хьюга Джунпей/Айда Рико, слэш, мини, NC-17), автор пожелал остаться неизвестным Работа #13 Разбитые звенья, (Мурасакибара Ацуши/Киёши Теппей, фоном Ханамия Макото, Хьюга Джунпей, Айда Рико и пр. слэш, R, мини), автор:  Оми Работа #14 Любовный треугольник и папочка, (Хьюга Джунпей/Айда Рико, Киёши Теппей/Хьюга Джунпей, Айда Кагетора, гет, преслэш, PG-13), автор:  White Kou, бета:  Оми Работа #15 Лесоповал, (Киеши Теппей, Айда Рико, Хьюга Джунпей, Кагами Тайга, Фурихата Коки, Кавахара Коичи, Касамацу Юкио, Мурасакибара Ацуши и прочие, джен, PG-13, мини), автор:  Gretchen_Ross Работа #16 Онсен, (Киеши Теппей/Ханамия Макото, слэш, NC-17, мини), автор:  Саймон (который все еще дженовик) Работа #17 Переступить черту, (dark!Киёши/Кагами, dark!Киёши/Фурихата, слэш, NC-17, мини), автор:  Dani Swan,  Амь Работа #18 Троеточие, (Хьюга/Рико/Киёши, мини, джен, гет, PG-13), автор:  Dai Ri Работа #19 Всё будет хорошо, (Тепей Киёши, Цучида Сатоши, Аомине Дайки, Хьюга Джунпей, миди, джен, G) , автор:  Амариллис Л Работа #20 Расклад для Ханамии, (Киеши Теппей/Ханамия Макото\Имаеши Шоичи, слэш, NC-17, мини), автор:  aleks-neko,  Кита Луиддинас, бета:  Umbridge

Внеконкурс:
Зеркало, арт (Акаши Сейджуро, G, джен), автор пожелал остаться неизвестным

Победителями стали:

Майский фестиваль: Акаши Сейджуро

Майский фестиваль: Акаши Сейджуро

— 1 место —
Работа #12 Обратный отсчет, автор:  meow-fix

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/p197772625.htm"><img src="http://i.imgur.com/Hy7Qbzl.png"></a></div>

— 2 место —
Работа #2 Извини, мне для подарка, автор:  KirioSanjouin

<div align="center"><a href="hhttp://kuroko-no-fest.diary.ru/p197794144.htm"><img src="http://i.imgur.com/LLwjA0I.png"></a></div>

— 3 место —
Работа #4 Капитанское мужество, автор:  Naito-kun

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/p197778662.htm"><img src="http://i.imgur.com/BKw547n.png"></a></div>

Майский фестиваль: Киеши Теппей

Майский фестиваль: Киеши Теппей

— 1 место —
Работа #19 Всё будет хорошо, автор:  Амариллис Л

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/p197794509.htm"><img src="http://i.imgur.com/zzEuRK4.png"></a></div>

— 2 место —
Работа #8 Высокое напряжение, автор:  aldaria

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/p197777630.htm"><img src="http://i.imgur.com/SkDOLRj.png></a></div>

— 3 место —
Работа #1 Потому что звенит, автор:  Maksut

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/p197772234.htm"><img src="http://i.imgur.com/cuPmNcF.png"></a></div>

Спасибо за участие!

<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/?tag=5101810"><img src="http://i.imgur.com/Yd4WahJ.png"></a></div>


<div align="center"><a href="http://kuroko-no-fest.diary.ru/?tag=5101811"><img src="http://i.imgur.com/bqQkbBB.png"></a></div>

За баннеры благодарим  ~Джи~

Ещё раз большое спасибо всем участникам и читателям!
До встречи на следующем фестивале!

@темы: Объявление, Административное, Майский фестиваль: Акаши Сейджуро, Майский фестиваль: Киёши Теппей, Итоги

---

[MyTrueColors]

Администрация приносит извинения за ожидание, результаты голосования и открытие нового тура будут вывешены завтра.

Спасибо за понимание!

@темы: Объявление, Административное, Майский фестиваль: Акаши Сейджуро, Майский фестиваль: Киёши Теппей

---

Работа фестиваля на ближайший период

[MyTrueColors]

Администрация предлагает следующий режим работы:

Июнь — месяц капитанов (За участником остается выбор капитана, так же рейтинг/жанр/пейринг/персонажи. За номерками будут скрываться ключи — цитаты) Пост с лотереей будет выложен после объявления победителей.
Июль — выбор голосованием персонажа месяца.
Август/Сентябрь — перерыв в связи с активными выкладками на ФБ и подготовкой/выкладкой авторов на Куроко-ББ.

@темы: Объявление, Административное

---

[kuroko-no-fest]

Название: Зеркало
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Акаши Сейджуро
Выпавший персонаж в лотерее: Акаши Сейджуро
Тип: портрет
Рейтинг: pg
Жанр: психодел
Дисклеймер: Персонажи Kuroko no basket принадлежат своим законным владельцам. Выгоды не извлекаю, ни на что не претендую.
Предупреждения: Открывать на свой страх и риск

Арт был нарисован на Майский фестиваль

Смотреть дальше

@темы: арт, Внеконкурс, Майский фестиваль: Акаши Сейджуро

---

Майский фестиваль: Акаши Сейджуро, голосование

[kuroko-no-fest]

Работы майского фестиваля с персонажем Акаши Сейджуро выложены!

Голосовать может любой желающий — от своего аккаунта, анонимные голоса будут удаляться модераторами. Логин kuroko-no-author, а так же любой публичный аккаунт, в голосовании не участвует. Авторы фанфиков также могут принять участие в голосовании, однако не имеют права голосовать за собственные работы.

Читателям нужно выбрать три лучших работы по их мнению. Обращаем внимание, что нужно проголосовать именно за три работы. В случае, если вы проголосуете, например, за две или четыре работы, ваш голос учитываться не будет.

Бетам/гаммам нельзя голосовать за фанфики, которые они бетили/гаммили!

Форма для голосования:

3 балла — Работа #...
2 балла — Работа #...
1 балл — Работа #...

Голосование продлится до 23:59 02.06.2014

Список работ, участвующих в голосовании:

Работа #1 Чужие демоны, (Акаши/Куроко, Рико, Киеши, Момои, Ниго, Касамацу, Хаяма, Мибучи, Аомине, Кагами и др. миди, слэш, R)
Работа #2 Извини, мне для подарка, арт (Акаши Сейджуро, Ханамия Макото, R, джен)
Работа #3 Что-то важное, (Акаши, Кагами, Куроко, команда Ракузана, преслэш Кагами/Куроко, мини, джен, преслэш, G)
Работа #4 Капитанское мужество, арт (Акаши Сейджуро, Мибучи Лео, G, кроссдрессинг)
Работа #5 Вегетативная система, (Куроко Тецуя/Акаши Сейджуро, слэш, мини, NC-17)
Работа #6 Покупатель, (Акаши Сейджуро, Имаёши Шоичи, намёк на Куроко Тецуя/Акаши Сейджуро, Куроко Тецуя/Момои Сацуки, Акаши Сейджуро/Момои Сацуки за кадром, прочие, мини, джен, PG-13)
Работа #7 Catch Me, арт (упырь!Акаши, охотник!Касамацу, G)
Работа #8 Короля играет свита, (Акаши Сейджуро, Киёши Теппей, преслэш, мини, G)
Работа #9 Ночной баскетбол, (Ниджимура Шузо/Акаши Сейджуро, слэш, мини, PG-13)
Работа #10 Своя игра, (Ниджимура Шузо/Акаши Сейджуро, слэш, мини, NC-17)
Работа #11 Его императрица, (Акаши/Момои, гет, G)
Работа #12 Обратный отсчет, (Акаши/Куроко, слэш, мини, PG-13)

@темы: Административное, Майский фестиваль: Акаши Сейджуро, Голосование

---

Майский фестиваль: Киеши Теппей, голосование

[kuroko-no-fest]

Работы майского фестиваля с персонажем Киеши Теппей выложены!

Голосовать может любой желающий — от своего аккаунта, анонимные голоса будут удаляться модераторами. Логин kuroko-no-author, а так же любой публичный аккаунт, в голосовании не участвует. Авторы фанфиков также могут принять участие в голосовании, однако не имеют права голосовать за собственные работы.

Читателям нужно выбрать три лучших работы по их мнению. Обращаем внимание, что нужно проголосовать именно за три работы. В случае, если вы проголосуете, например, за две или четыре работы, ваш голос учитываться не будет.

Бетам/гаммам нельзя голосовать за фанфики, которые они бетили/гаммили!

Форма для голосования:

3 балла — Работа #...
2 балла — Работа #...
1 балл — Работа #...

Голосование продлится до 23:59 02.06.2014

Список работ, участвующих в голосовании:


Работа #1 Потому что звенит, (Кагами Тайга/Киеши Теппей, мини, слэш, PG-13)
Работа #2 Разрешить нельзя запретить, (Киеши Теппей/Хьюга Джунпей, Кисе Рета, слэш, мини, R)
Работа #3 Теплый день, арт (Теппей Киёши, Тецуя Куроко, PG-13)
Работа #4 Happily ever after, (Кагами/Куроко, Киёши/Ханамия, Алекс, слэш, мини, PG-13)
Работа #5 Когда ты спишь, арт (Теппей Киёши/Хьюга Джунпей, PG-13)
Работа #6 Последний автобус, (Мурасакибара Ацуши/Кагами Тайга, Киеши Теппей, Акаши Сейджуро, мини, слэш, NC-17)
Работа #7 Ну же, давай поиграем!, арт (Киёши Теппей, Нигоу, G)
Работа #8 Высокое напряжение, арт (Кагами Тайга/Киёши Теппей, PG-13)
Работа #9 Секретов нет, (Кагами Тайга/Киеши Теппей, Хьюга Дзюнпей, Айда Рико, Куроко Тецуя, Кавахара Койчи, слэш, мини, PG-13)
Работа #10 Let’s kill tonight, (Киёши Теппей/Аомине Дайки, в прошлом Киёши Теппей/Хьюга Джумпей, слэш, мини, PG-13)
Работа #11 Реабилитация, (Киеши/Изуки, слэш, мини, NC-17)
Работа #12 В самый раз, (Киёши Теппей/Куроко Тецуя, Хьюга Джунпей/Айда Рико, слэш, мини, NC-17)
Работа #13 Разбитые звенья, (Мурасакибара Ацуши/Киёши Теппей, фоном Ханамия Макото, Хьюга Джунпей, Айда Рико и пр. слэш, R, мини)
Работа #14 Любовный треугольник и папочка, (Хьюга Джунпей/Айда Рико, Киёши Теппей/Хьюга Джунпей, Айда Кагетора, гет, преслэш, PG-13)
Работа #15 Лесоповал, (Киеши Теппей, Айда Рико, Хьюга Джунпей, Кагами Тайга, Фурихата Коки, Кавахара Коичи, Касамацу Юкио, Мурасакибара Ацуши и прочие, джен, PG-13, мини)
Работа #16 Онсен, (Киеши Теппей/Ханамия Макото, слэш, NC-17, мини)
Работа #17 Переступить черту, (dark!Киёши/Кагами, dark!Киёши/Фурихата, слэш, NC-17, мини)
Работа #18 Троеточие, (Хьюга/Рико/Киёши, мини, джен, гет, PG-13)
Работа #19 Всё будет хорошо, (Тепей Киёши, Цучида Сатоши, Аомине Дайки, Хьюга Джунпей, миди, джен, G)
Работа #20 Расклад для Ханамии, (Киеши Теппей/Ханамия Макото\Имаеши Шоичи, слэш, NC-17, мини)

@темы: Административное, Майский фестиваль: Киёши Теппей, Голосование

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[kuroko-no-fest]

Название: Всё будет хорошо
Автор:  kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Тепей Киёши, Цучида Сатоши, Аомине Дайки, Хьюга Джунпей
Выпавший персонаж в лотерее: Цучида Сатоши
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: драма
Размер: 10 тыс. слов, миди
Саммари: У Цучиды проблемы, Теппей решает ему помочь.
Дисклеймер: все права на персонажей принадлежат Фуджимаки Тадатоши
Предупреждения: ненормативная лексика, ОМП

Работа была написана для Майского фестиваля

— Так, так, — врач задумчиво потер подбородок.
Перед ним на экране компьютера был открыт рентгеновский снимок коленного сустава. Белые линии на черном — схема, которую Теппей хорошо научился читать за последний год, но не лучше доктора Сугимото. Поэтому смирно сидел на кушетке, дожидаясь результата осмотра.
— Так, так, — повторил доктор Сугимото. — Занимаешься, значит, по обычной программе.
Это не было вопросом, и Теппей промолчал. Зачем подтверждать, что и так ясно.
— А все не так плохо, — наконец вынес вердикт доктор Сугимото и одобрительно покачал головой. — Но нагрузки увеличивать нельзя, лучше — уменьшить. Будет болеть, пей таблетки, не терпи. И покой на сутки, а лучше двое. Не пройдет, сразу ко мне, будем смотреть, что там. Никаких падений и прыжков с высоты, не сиди долго на корточках, — перечислял доктор, глядя строго и подозрительно поверх очков. — Ты играешь в бейсбол? Там же много сидят.
— Баскетбол, — поправил Теппей. — И там бегают. А в бейсболе сидит только кетчер.
— Без разницы, — отмахнулся доктор Сугимото. Он терпеть не мог профессиональный спор и спортсменов, даже любителей. Видел их только в приемной или на операционном столе. — Все равно будь осторожен. Тебе всего семнадцать, у тебя вся жизнь впереди.
— Хорошо, доктор. Спасибо, — Теппей поспешил встать, пока доктор Сугимото не пустился в поучения дальше. До тренировки оставалось три часа, а еще нужно было заскочить домой, занести продукты и взять форму.
— До свидания, Киеши, — кивнул доктор. — Надеюсь, увидимся нескоро.
— Я тоже, — вздохнул Теппей, закрыв за собой дверь. Он чувствовал себя немного неуютно от того, что собирался нарушить почти все предписания. Когда чуть больше года назад Теппея привезли в больницу прямо с матча, доктор Сугимото долго уговаривал его согласиться на операцию, даже звонил дедушке, чтобы тот как-то повлиял на упрямого внука. Хорошо, что нагрузки Рико и отборочные игры пока никак не сказывались на колене. Теппей не хотел бы огорчать доктора Сугимото еще больше.
Теппей вызвал лифт. Пока неторопливо мелькали цифры на мониторе над дверью, отсчитывая этажи, успел собраться народ. Пациенты ортопедического отделения занимали много места, и Теппея оттеснили в самый угол. Женщина в инвалидной коляске виновато улыбнулась, попробовала отъехать немного в сторону, чтобы не загораживать проход, но позади нее, опираясь на костыль, стоял мужчина с загипсованной ногой. Он что-то недовольно буркнул себе под нос, и Теппей поспешил остановить женщину:
— Ничего страшного, мне до первого этажа. Там все выйдем.
Лифт медленно спускался, едва заметно вздрагивая перед остановками. Пассажиры входили и выходили, но места больше не становилось. Теппей вытянул шею, подставляя голову прохладному воздуху из кондиционера под потолком. Наконец лифт вздрогнул последний раз и распахнул двери, выпуская людей в просторный холл регистратуры. Теппей оказался последним в очереди. Новый поток людей, дожидающихся поездки наверх, едва не затолкал его обратно. Кто-то дернул его за рукав.
— Привет, — поздоровались с ним.
— Привет, — отозвался Теппей, только потом заметив Цучиду. Тут же схватил его за руку, чтобы не разнесло в движущейся толпе. Цучиды почти месяц не было видно на тренировках, а на переменах в школе его было невозможно найти.
Они выбрались в холл к автомату с кофе.
— С тобой все нормально? — с беспокойством спросил Цучида, видимо, решив, что раз Теппей в больнице, значит опять проблемы с коленом.
— А, да, — махнул рукой Теппей и взъерошил волосы. Он улыбнулся, внимательно разглядывая Цучиду. Тот выглядел плохо. Бледный, растрепанный, губы словно искусаны, а пальцы до белизны стиснуты на ручке сумки. Сердце у Теппея болезненно сжалось, но он бодро выдал: — Плановый осмотр. Только Хьюге все равно не говори. А ты чего здесь делаешь? На тренировку сегодня придешь?
Цучида помотал головой, плотно сжал губы.
— Я, наверное, в этом году больше не смогу заниматься, — сказал он тихо, вздохнул судорожно. Через несколько мгновений, словно решившись и немного успокоившись, Цучида продолжил. — У меня брат болеет. Я к нему, он в реанимации. — Цучида переступил с ноги на ногу и посмотрел в сторону лифта.
Теппей сделал вид, что не заметил и повернулся, загораживая Цучиде путь. Не хватало только, чтобы тот вдруг надумал сбежать.
— У него что-то серьезное? — встревожено спросил Теппей. Брат Цучиды был младше их на пять лет, занимался плаванием и был отличником в учебе, в отличие от самого Цучиды. Они жили втроем с матерью не так уж далеко от Теппея.
Цучида молча кивнул, каким-то деревянным, резким движением поправил сумку и снова тоскливо посмотрел поверх плеча Теппея в сторону лифта. В этот раз Теппей уступил ему дорогу.
— Тебе не обязательно бросать баскетбол. Рико поймет, ты сможешь ходить, как будет время.
— Ага, — вяло откликнулся Цучида. — Я поговорю с ней.
Теппей ни на мгновение не поверил ему. Случилось что-то еще. Теперь Теппей понял, что Цучида не просто расстроен и подавлен, он еще страшно напуган.

Теппей смотрел Цучиде в спину. Медленно, ссутулившись и втянув голову в плечи, тот шел к лифту. Толпа внесла его внутрь, и двери сомкнулись с тихим лязгом. Теппей вытащил телефон. На экране часы отсчитывали время до тренировки. Он нашел номер Рико.
— Рико, слушай, — начал Теппей сразу, как только услышал ее голос. — Я сегодня опоздаю на тренировку, а может, и не приду. Обещаю на следующей выложиться сразу за две!
— Что? У нас игра с Тоо на носу! — Рико кричала громко, и Теппей немного отставил телефон.— Да знаю я. Но не могу сегодня, прости.
— Что значит, не можешь? Ты чем таким занят? — Рико тут же сменила тон. Она была серьезна и немного встревожена. Теппей задумался, честно ли будет так поступать с Рико. Но воспоминания о Цучиде, о том, как он обреченно шел к лифту, решили дело.
— Я в больнице застрял. Думал, управлюсь, но не успел. Но ничего страшного, просто плановый осмотр, — поторопился он ее успокоить. — Не хочется тащиться сюда еще раз.
— Да, я поняла. Хорошо. Приходи, если успеешь. Мы сегодня будем долго, — пообещала Рико. Теппей решил, что не завидует команде.
Реанимация находилась на пятом этаже. Дальше общего коридора Теппея не пустили, и ему пришлось дожидаться у окна, придумывая, что сказать Цучиде, когда тот его увидит. Теппей стоял не менее получаса, пока Цучида не появился из крыла с палатами. Он шел вместе с санитаром, они о чем-то разговаривали. Вернее, говорил санитар. Теппей не мог их слышать, зато хорошо видел, как тот недовольно кривил губы, встряхивал головой и отчаянно жестикулировал, словно пытался придать своим словам убедительности. На лице Цучиды застыли растерянность и все тот же страх. Было непонятно, чего он боится, санитара или того, о чем тот говорил. Но о чем бы ни шел разговор, Теппей не мог позволить запугивать друга. А в том, что Цучиду именно запугивают, он не сомневался. Теппей много общался с врачами и видел, что санитар ведет себя странно. Тревога зашевелилась в груди. Теппей направился к ним, стараясь улыбаться как можно теплее. Цучида не видел его, вряд ли сейчас он видел кого-нибудь, кроме санитара. Но едва Теппей успел сделать несколько шагов, как санитар схватил Цучиду за плечо, развернул к себе, тряхнул хорошенько и втолкнул в ближайшую дверь. Теппей бросился бегом за ними и едва не налетел на женщину, выходящую из того же коридора, что и Цучида с санитаром несколько минут назад.
— Пожалуйста, не бегайте здесь, — сказал она тоном, каким обычно говорят: «Ты чего творишь?» — Я могу чем-то помочь?
Теппей присмотрелся. Женщина тоже была одета в форму медсестры. Седеющие волосы убраны под чепчик, темные глаза с усталыми морщинками смотрели с подозрением.
— Ох, простите меня, пожалуйста, — Теппей поклонился, подумал и поклонился еще раз. Он старался выглядеть смущенным, но боковым зрением продолжал следить за дверью, за которой скрылись санитар с Цучидой. Судя по изображению на ней, это был мужской туалет.
— Так чем я могу помочь? — сурово спросила медсестра еще раз. Теппей понял, что быстро отвязаться не удастся. Они пререкались несколько минут, пока, наконец, она не разрешила ему остаться при условии, что он будет вести себя тихо.
Теппей в один шаг оказался у заветной двери. И в этот момент она распахнулась, выпуская санитара. Теппей едва успел отскочить в сторону. Санитар смерил его взглядом — для этого ему пришлось сначала запрокинуть голову — и направился в крыло с палатами. Цучиды не было.
Теппей убедился, что в коридоре никого нет, и открыл дверь.
Помещение туалета было маленьким, рассчитанным только на две кабинки и раковину. От стены до стены было не больше четырех шагов. Белый, начищенный до блеска кафель почти слепил глаза в свете люминесцентных лам. Цучида сидел у стены, подтянув колени к груди и спрятав лицо в ладонях. Его плечи вздрагивали от неслышных рыданий.
— Цучида, — испугано выдохнул Теппей, и тот поднял голову. Какое-то мгновение они пораженно смотрели друг на друга, а потом Цучида провел по мокрому лицу рукавом. В трещинках на губах была кровь. Видимо, он не первый раз старался плакать молча.
— Что ты тут делаешь?
— Что случилось?
Оба вопроса прозвучали одновременно.
Теппей присел рядом, оторвал кусок бумажного полотенца из рулона рядом с раковиной и протянул Цучиде. Тот смял его в кулаке, на Теппея он не смотрел, изучая свои коленки.
— Ты не должен переживать все в одиночку, — Теппей старался говорить спокойно и ровно, хотя сердце бешено билось, и ощущение какой-то страшной беды, обрушившееся в один миг, мешало дышать. Но последнее дело волноваться, успокаивая кого-то. Теппей осторожно коснулся плеча Цусиды, тот никак не отреагировал.
— Что случилось, Цучида? — снова спросил он.
Цучида ничего не ответил, повернулся и подтянул к себе сумку, оказавшуюся почему-то под раковиной. Все также молча расстегнул карман и вытащил прозрачный пакетик с герметичной застежкой. Он был набит плоскими бумажными свертками. Теппей взял его холодеющими пальцами, с трудом справившись с застежкой, вытащил один из свертков. Он уже знал, что будет внутри, не раз видел такое в американских фильмах про гангстеров. Белый порошок, похожий на муку, собрался по центру. Он почти сливался с белой бумагой.
— Нет, — испуганно воскликнул Теппей. Первым его порывом было отшвырнуть эту гадость куда подальше, но благоразумие победило. Не нужно было оставлять никаких следов. Теппей поднял взгляд на Цучиду. Тот сидел, прислонившись затылком к стене, и смотрел в потолок. По вискам под волосы шла мокрая дорожка. — Цучида, скажи мне, что ты этим не занимаешься.
Теппей не верил. Он знал Цучиду два года, они играли в одной команде, учились в одной школе, они столько времени провели вместе, что Теппею казалось, он отлично знает его, что Цучида — хороший парень без двойного дна. Без такого дна. Он просто не мог торговать наркотиками. Только не он.
— Еще нет, — помотал головой Цучида, не глядя на Теппея. — Но, кажется, теперь буду. Или не буду, — он повернулся и, наконец, встретился с Теппем взглядом. — Если ты меня сейчас сдашь.
Теппею показалось, что Цучида совсем не против такого варианта.
— Подожди, — пробормотал Теппей, усаживаясь прямо на пол. Ему нужно было как-то уложить то, что он узнал, в голове. Единственное, в чем он был уверен, Цучида никогда не стал бы заниматься этим добровольно или просто ради денег. — Как так получилось?
— Мне нужны деньги, — ответил Цучида. — Много денег прямо сейчас.
— Зачем? — обреченно спросил Теппей.
Цучида рассказал, как несколько месяцев назад, вечером он возвращался с тренировки. Изао, его брат, с друзьями отрабатывали прыжки на скейтах. Он упал на глазах Цучиды, тот сначала не понял, почему брат не поднимается, почему остальные мальчишки замерли и не пытаются помочь. Только подбежав, он увидел, что под головой брата лужа крови. Потом была скорая, бессонная ночь рядом с операционной и утешающий диагноз врачей. Изао поправится, но ему нужен курс реабилитации. Долгий, дорогой курс, чтобы он снова стал спортсменом и отличником. Страховка не покрывала нейрохирургическую операцию, на нее пришлось брать кредит под залог дома. Мать сначала работала на трех работах, сам Цучида после школы и тренировок. Они как-то справлялись и почти разделались с долгами, но мать не выдержала такой нагрузки и сама слегла. Последний месяц весь заработок свалился на Цучиду.
— Я бы бросил школу, но это не поможет, — закончил Цучида. — Мы потеряем дом и не сможем вылечить Изао. Банк готов ждать, но чем дольше я не плачу, тем больше шанс, что я никогда не расплачусь. Абэ предложил мне заработать много и быстро. Не знаю, как он узнал обо всем.
— И ты согласился, — горько подытожил Теппей. Он не понимал, как они в команде пропустили, проглядели, что у Цусиды такие неприятности в семье. Тот никогда не рассказывал ни о чем сам. А никто не спрашивал. Может, только Рико знала, но если бы ей были известны подробности, Теппей тоже был бы в курсе. Неужели из-за проигрыша на Межшкольных и подготовки к Зимнему Кубку они умудрились пропустить беду друга?
— Не сразу. Первую партию я смыл в унитаз. Так что я теперь должен и Абэ. Вторую партию он мне не простит.
Теппей сунул распечатанный сверток с порошком обратно в пакет, не обращая внимания на рассыпавшийся внутри порошок. Им повезло, что до сих пор никто сюда не вошел.
— Держи, — он вернул пакет Цучиде — Выкинь его. Я придумаю, как достать деньги другим способом.
— Что? — Цучида вскинул голову. — Но как?
— Я когда-нибудь подводил вас? — спросил Теппей, внутренне содрогаясь от того, что говорит. Он не знал, как помочь Цучиде, но не мог допустить, чтобы тот загубил и свою жизнь, и жизнь других людей.
На лице Цучиды за несколько секунд промелькнули, недоверие, страх и, наконец, надежда.
— Нет, никогда. — Он был рад довериться Теппею, рад был переложить ответственность на кого-нибудь другого. Цучида слишком устал, чтобы решать все в одиночку, и Теппей все это понимал. Как и то, что взваливает на себя страшные по тяжести обязательства.
— Обещай, что больше ничего не возьмешь у Абэ, — попросил он Цучиду.
— Обещаешь, что поможешь мне? — спросил тот.
— Обещаю, — кивнул Теппей.
— И я, — Цучида неловко поднялся, пошел к ближайшей кабинке. Оттуда донесся звук смываемой воды. — Теперь я должен в два раза больше, — сказал он, вернувшись.
— Все будет хорошо, — заверил его Теппей. Обратного пути у него не было.

II.
На тренировку Теппей все-таки решил идти — не хотел волновать ребят. Все и так были на взводе после известия, что в первой же игре встречаются с Тоо. Но держались они молодцом. Теппею нравился их настрой. Главное было не растерять, не упустить его, физическая форма у основного состава была не хуже, чем у противника. Мысли о Сэйрин неплохо отвлекали от мыслей о Цучиде, холодный, колючий ком, слипшийся в груди из тревоги и жалости, постепенно таял. Теппей пока не знал, как помочь семье Цучиды, но был уверен, что найдет решение. Просто сейчас ему нужно было играть с командой. На то, чтобы подумать, у него оставалась вся ночь.
Спортивный зал встретил его таким знакомым стуком мяча по паркету, топотом ног и суровыми окриками Хьюги, перекрывающими галдеж остальных. Теппей улыбнулся, потянулся и вышел на площадку. И едва успел поймать мяч, сильно и метко брошенный Хьюгой ему в голову.
— Ты где был, идиот? — сердито крикнул он.
— Прости, прости, — Теппей кинул мяч обратно и примирительно поднял руки.
— Теппей, — это уже Рико заметила его с другого конца поля. — Хватит болтать, двадцать кругов по залу, только потом получишь мяч.
Теппей счастливо засмеялся и бросился выполнять распоряжение тренера, здороваясь по пути с теми, кого сегодня еще не видел.
Через два часа, когда пришел сторож и прозрачно намекнул, что соревнования соревнованиями, а детям пора расходиться по домам, уставший, но довольный, он вышел из спорткомплекса. На улице давно стемнело. Снега не было, но в воздухе чувствовался морозец, особенно заметный после теплого, душного воздуха зала. Теппей выдохнул облачко пара и посмотрел на небо. Если честно, он рассчитывал, что в игре его может посетить озарение. Баскетбол вдохновлял его, но, видимо, не в этот раз. Баскетбол дарил ему радость, но не деньги. Самые большие деньги почему-то приносили боль, кровь и слезы людей.
— О чем задумался? — Хьюга несильно ткнул его в бок. — Пойдем.
Они расстались на углу квартала. Теппею надо было поворачивать, а Хьюга жил дальше, по прямой.
Теппей шел медленно, изучая под ногами расцвеченный рекламными огнями асфальт. Тело приятно ныло после нагрузки, а вот в голове тяжело и медленно ворочались мысли. Когда он наконец поднял голову, чтобы перейти дорогу, взгляд уперся в бело-зеленую вывеску с футбольным мячом, выпирающим с одного угла. «Ставки на спорт» — гласила надпись. Теппей остановился, раз за разом перечитывая иероглифы. Кажется, была четвертая категория, приносящая неплохой доход — спорт. Ставки на него. Раньше Теппей никогда не думал о букмекерах: те, кто зарабатывал на спорте, вызывали у него неприязнь. Но не большую, чем торговля наркотиками. Теппей не был дураком. Такому как он, заработать на тотализаторе невозможно. Да он и не смыслил ни в чем, кроме баскетбола, чтобы пытаться предсказать исход матча. Единственный, чей результат он мог предсказать, был он сам. Но Теппей никогда не играл на улицах и даже не представлял, играют ли в Японии на деньги хоть во что-нибудь, не говоря о баскетболе.
Теппей вытащил телефон, набрал Кагами. Тот в Америке играл на улице, возможно, он и в Японии, прежде чем вступить в команду, нашел кого-нибудь. Только нужно было спросить как-нибудь, не вызывая подозрений. Теппей не хотел привлекать внимание к тому, что собирался делать. У команды, и в первую очередь у Кагами, было о чем думать и за что беспокоиться.
— Теппей? — Кагами взял трубку быстро, где-то на фоне шумели проезжающие машины. Видимо, он даже не дошел до дома.
— Кагами, я спросить хотел, ты не знаешь, где в Токио постоянно играют в стритбол? Может, есть какие-нибудь площадки?
— Нет, не знаю, — сказал Кагами.
— Ладно, извини за беспокойство, — Теппей разочарованно вздохнул.
— Подожди, — остановил его Кагами, потом сказал что-то еще, обращаясь не к нему, а к тому, кто был рядом.
— Куроко говорит, что можно спросить у Аомине. Только спрашивать будешь сам.
— Да, спасибо большое тебе и Куроко, — обрадовался Теппей. Странно, что он сам не подумал про Аомине. Если кто и знает все площадки города, то это он.


III.

На следующий день сразу после занятий Теппей направился в академию Тоо, рассчитывая застать Аомине на тренировке. Тот не отвечал на звонки, и пришлось идти самому.
Электричка тащилась через город, полупустой вагон мерно покачивался. Теппей иногда клевал носом под мягкий перестук колес, а когда не засыпал, смотрел на проплывающие мимо высотки за окном. Один раз достал учебник, почитать параграф на завтра, но бросил, когда понял, что несколько минут тупо смотрит на один же абзац и не понимает ничего. Голова была занята одной мыслью: правильно ли он поступает, сможет ли он помочь, или затея бредовая изначально. Ему оставалось полагаться только на удачу.
Холодный ветер, встретивший Теппея на станции, заставил поежиться. Кажется, еще пару часов назад было теплее. До академии нужно было пройти всего пару кварталов, Теппей примерно представлял, где она находится. Школьники в форме Тоо, встречающиеся ему по пути, только подтверждали, что он выбрал правильное направление. Этот район сильно отличался от района Сэйрин. Больше ярких витрин, украшенных к праздникам, больше маленьких, уютных кафе в европейском стиле, меньше обычных жилых домов. Перед воротами академии Теппей остановился, чтобы спросить у кого-нибудь, где найти баскетбольный клуб. Пока он решал, кого из проходящих мимо учеников можно спросить, на крыльцо выбежала Момои. Она кому-то что-то втолковывала по телефону. Теппея, на голову возвышавшегося над всеми, кто был во дворе, она заметила сразу. Ее губы сложились в удивленное «о». Теппей приветливо помахал ей рукой и улыбнулся. Он и не надеялся, что ему так повезет.
— Аомине? — переспросила Момои, когда они направились в сторону спортивного зала. — Тогда нам в другую сторону.
Тут пришел черед удивляться Теппею.
— Он не на тренировке, — она вздохнула и завела за ухо длинную прядь, отвечая на незаданный вопрос.
— Он думает, что победит нас и так? — Теппей примерно представлял настрой команды Тоо перед игрой. То, как они разбили Сэйрин в прошлый раз, давало повод для уверенности в своих силах. Но сейчас Сэйрин были совершенно другой командой. Теппей надеялся, что они смогут удивить противника.
— Аомине вообще редко приходит тренироваться с командой, — было видно, что Момои старается как-то сгладить впечатление. А еще спросить, зачем Аомине понадобился Теппею, если они даже не были знакомы.
— У меня личный разговор к Аомине-куну. Он никак не связан с соревнованиями, — сказал Теппей. Ему совсем не было нужно, чтобы Момои забеспокоилась и пошла выяснять, что задумала команда Сэйрин. Момои удивленно вскинула брови, но промолчала.
Они шли через учебный корпус. Широкие, светлые коридоры в это время были почти пусты. В нескольких кабинетах шли занятия, и до Теппея доносились обрывки лекции учителей, но большинство классов пустовало. Несколько учеников, которых они встретили по дороге, смотрели на Теппея с удивлением или подозрением, он отвечал им беззаботной улыбкой. По дороге они с Момои разговорились об экзаменах и о том, как же совместить подготовку к ним и к Зимнему Кубку. В итоге оба сошлись во мнении, что чем-то придется пожертвовать. И, конечно же, не баскетболом. Когда они поднялись на крышу, Момои улыбалась совершенно искренне.
Теппей огляделся. С того места, где они стояли, он не мог разглядеть большую часть крыши. Мешали бетонные блоки вентиляции. Они же сейчас защищали их с Момои от ветра. Теппей и не думал, что в такую погоду кто захочет вылезать на холод. На первый взгляд крыша была пуста, но Момои вдохнула поглубже и крикнула:
— Аомине-кун!
Сначала казалось, что ей никто не ответит. Только ветер погнал по бетонному полу фантик. Теппей поежился, сунул руки в карманы. Но прежде чем Момои снова открыла рот, откуда-то сверху раздался недовольный, сонный голос:
— А этот чего здесь делает?
Теппей вздрогнул — он не слышал, как Аомине подошел — обернулся и посмотрел наверх. А вот Момои подпрыгнула на месте.
— Дай-чан, — возмущенно воскликнула она и тут же покосилась на Теппея, чуть заметно дернув уголком рта. Теппей сделал вид, что не слышал, как она назвала Аомине.
— Привет, — сказал он и помахал рукой.
Аомине спрыгнул также бесшумно. Он был обут в кроссовки, форма выглядела мятой, словно он где-то лежал. Теппей выдержал внимательный, тяжелый взгляд, так не вяжущийся с расслабленным и даже ленивым видом Аомине.
— Я пойду, — сказала Момои, сжала губы в тонкую линию, пристально посмотрела на Аомине и тут же скрылась за дверью, чтобы не мешать «личному разговору».
— Эй, — крикнул он ей вслед, но Момои уже не было. Аомине повернулся к Теппею. — Чего надо?
Теппей с самого начала знал, что говорить с Аомине — тяжелее, чем тренироваться у Рико, а добиться ответа — почти завоевать Кубок. Но выбора не было, если он ничего не узнает — это будет катастрофа. Теппей постарался расслабиться. От того, что Аомине заметит его волнение, лучше не будет.
— Да я спросить у тебя хотел кое-что, — улыбнулся Теппей немного смущенно. — Ты же играешь в стритбол. Я видел, как ты двигаешься на площадке, так больше никто не делает. В баскетбольных клубах так играть не учат.
На лице Аомине не дрогнул ни один мускул, только взгляд стал чуть более заинтересованным. И ободренный Теппей продолжил.
— Ты еще играешь сейчас на улице или бросил?
— Тоже хочешь попробовать? — усмехнулся Аомине. Напряженная складка между его бровей разгладилась. Теппей мысленно выдохнул. У него было ощущение, что он идет по перилам на этой крыши. Если упадет — второго шанса не будет. Спина, несмотря на зимний холод, взмокла.
— Да, — твердо сказал он. — На деньги. Знаешь, где так играют?
Аомине резко вдохнул, распахнул глаза, словно Теппей его ударил под дых. Да почти так и было. Теппей знал свою репутацию среди игроков, и еще вчера в это же время он был бы последним, кто мог такое спросить.
— Ты ебанулся? — выражения Аомине не выбирал. — Зачем тебе это?
Глубоко в душе Теппей возликовал. Аомине не стал сразу же отрицать, что знает. И еще он был не просто удивлен, в глазах промелькнуло отвращение, которое можно было и не заметить, если бы Теппей не ловил каждую его эмоцию. Оставалось только убедить Аомине рассказать.
— Хочу сыграть, — пожал плечами Теппей.
— Там не играют, — Аомине уже отошел от потрясения, сунул руки в карман, снова приняв скучающую позу.
— Так ты знаешь? — Теппей решил, что пришло время немного настоять.
— Нет. Вали отсюда, — резко ответил Аомине, развернулся и ухватился рукой за верх бетонного блока, с которого спрыгнул. Оттолкнулся одной ногой от стены и в одно мгновение оказался наверху. Теппею показалось, что у него выбили землю из-под ног.
— Аомине! — закричал он, и тот остановился. — Думаешь, я бы пришел к тебе из-за ерунды?
Стало тихо. Теппей дышал тяжело, сердце билось как после целого матча. Он цеплялся взглядом за фигуру Аомине на фоне серого неба, словно взглядом можно удержать.
— Я не знаю, — медленно, словно взвешивая каждое слово, сказал Аомине, не оборачиваясь — Могу подкинуть телефон того, кто знает.
Теппей почувствовал, как от облегчения подгибаются колени. Он оперся о стену блока, на котором стоял Аомине.
— Давай, — вздохнул он.
IV.
Теппей остановился под кольцом баскетбольной площадки, расположенной у одной из станций метро. Был уже поздний вечер, и Теппей потянул рукава куртки пониже, зябко передернул плечам. Площадка хорошо освещалась фонарями, направленными прямо на нее, а вот окружающая местность скрывалась в темноте. Теппей не мог разглядеть почти ничего за огораживающей сеткой. Только смутные силуэты голых кустов.
Теппей ждал недолго, где-то минут через пять на площадке появился человек. Он был одет в темную куртку и широкие штаны цвета хаки, на плече висела тяжелая даже на вид спортивная сумка. Когда тот подошел, Теппей с удивлением понял, что они одного роста.
— Киеши? — вместо приветствия уточнили у него.
— Да, добрый вечер, — подтвердил Теппей. Улыбаться он не стал.
— Миура, — представился человек и бросил сумку на землю. — Тебе сколько лет?
— Двадцать, — соврал Теппей. Его рост и телосложение позволяли выдавать себя за совершеннолетнего.
-То есть, если что, недовольные родители не будут искать тебя по району, — усмехнулся Миура. Теппей не мог понять, поверили ему или нет. У Миуры был равнодушный, непроницаемый взгляд, но казалось, что сейчас его тщательно оценивают.
— Не будут, у меня нет родителей, — успокоил его Теппей.
— Давно играешь? — Миура присел и вытащил из сумки баскетбольный мяч. Потом поднялся и несколько раз ударил им. Такой знакомый и любимый звук разнесся над пустой площадкой.
— Со средней школы, — ответил Теппей.
— Давай посмотрим, что умеешь. Если понравишься и договоримся об условиях, покажу площадку, нет, пойдешь домой спать.
Теппей кивнул, снял куртку и закатал рукава рубашки. Миура раздеваться не стал, отошел на несколько шагов.
— Играем до десяти с моей стороны или до трех с твоей.
Заявление было настолько самоуверенным, что Теппей насторожился и присмотрелся внимательнее. Вряд ли Миура стал бы предлагать такие условия, не будь он полностью в себе уверен. Возможно, он даже был профессиональным игроком если не сейчас, то в прошлом.
— Начинай, — Миура отдал мяч Теппею. Бросок был сильным и точным.
Теппей сжал мяч в ладонях, в груди заныло одновременно от волнения и от ожидания хорошей игры.
Они закончили через пятнадцать минут на трех очках Теппея против пяти Миуры. Было видно, что тот удивлен, но ничуть не расстроен. Когда Теппей забил первый мяч, он подумал, что ему разрешили сделать это, Миура мог допрыгнуть и выбить мяч, но не стал этого делать. Потом Теппей понял, что тот вообще не прыгает никогда.
— Отлично, — Миура наконец дал оценку. — Ты прошел, осталось договориться о цене.
Теппей кивнул, готовясь слушать. Он как-то не подумал, что придется платить за помощь, и теперь соображал, во сколько ему встанет возможность играть.
— Я могу присматривать за тобой, чтобы против тебя играли честно, подбирать команду посильнее, противников послабее. Или наоборот, как захочешь. Если к тебе возникнут какие-нибудь вопросы, их будут решать со мной. Твоя задача — играть и платить мне половину суммы. Это для начала. Потом можем пересмотреть договор. Если хочешь работать в одиночку, платишь *** йен и уходишь в свободное плавание. Заработок твой, но и проблемы тоже будут только твои.
Это был сложный выбор. Теппей совсем не представлял, как проходят матчи, как распределяются соперники, да даже как забирать выигранные деньги. И многое в словах Миуры его насторожило. Было понятно, что на уличных площадках вряд ли играют честно, но вот насколько нечестно — тот еще вопрос. И главное, Теппей и тут не имел понятия, как решить проблему, если она возникнет. Но и отдавать половину выигрыша — это быть привязанным в два раза дольше.
— Я хочу посмотреть, как у вас играют, — наконец сказал Теппей. Прежде чем принимать решение, стоило выяснить как можно больше о том, на что он подписывается.
— Твое право, — пожал плечами Миура. — Все покажу, а там думай. Тебе нужна игра или деньги?
— Деньги, — сразу ответил Теппей.
Играли недалеко отсюда, на площадке в районе складов одной из фабрик. По дороге Теппей расспрашивал Миуру о принятых правилах, об игроках. Тот отвечал охотно, но не слишком подробно, только в общих чертах. Теппей не настаивал и не пытался вытянуть из него побольше. Миура принадлежал совершенно другому миру со своими законами. И информация в нем тоже имела цену. Теппею пока нечем было расплатиться. Они прошли мимо стоянки, даже в это время заполненной машинами. Уже здесь были слышны крики и свист болельщиков. Миура провел Теппея мимо двухэтажного кирпичного здания, и они оказались на краю большой открытой площадки. По центру находилось игровое поле, огороженное решеткой, вокруг нее и собралась толпа. Миура провел Теппея поближе, хлопнул по плечу и растворился в толпе. На поле играли трое на трое. Нельзя было сказать, что все шесть игроков играли отлично, скорее как крепкие середнячки в старшей школе, но играли зло, далеко за гранью фола. Судьи воспринимали все как само собой разумеющееся и только считали забитые мячи. Теппею хотелось спросить Миуру, есть ли у этих команд кто-то их опекающий и как тогда проходят игры свободных игроков. Но был у Теппея еще один вопрос, который Миуре он задавать не хотел. Зато мог спросить любого из зрителей. Он выбрал невысокого мужчину справа, который азартно, до хрипоты болел за одну из команд.
— Простите, — наклонился Теппей к нему. — Не скажете, здесь ставки на игроков делают?V
Утром Теппей, отчаянно зевая, ждал Цучиду у кабинета, в котором занимался его класс. Вчера он вернулся домой поздно, пока просмотрел домашнее задание, уже наступило утро. Ложиться на три часа он не стал, полез в интернет искать баскетболиста по имени Миура и, конечно, ничего не нашел. Не то чтобы ему было важно, кто стал его «спортивным менеджером», но знания о людях лишними не бывали. И вот теперь невозможно хотелось спать, а голова была словно забита ватой. Голоса учеников, топот ног, музыка из чьего-то телефона сливались в один непонятный гул. Тренировки в команде сильно выматывали, и бессонная ночь была некстати. Теппей утешал себя мыслью, что может подремать на литературе. А если не на литературе, то в обед точно. Цучида снова заметил его первым, остановился, глядя со смесью недоверия и надежды. «Все будет хорошо» — мысленно пообещал ему Теппей.
— Есть идея, — сразу сообщил он с довольной улыбкой, чтобы подбодрить. Пусть сам Теппей не знал до конца, как все получится, но Цучида должен быть в нем уверен. Он и так слишком много вынес в одиночку. — Мне будет нужна твоя помощь.
Цучида кивнул. Он соглашался сразу на все, не спрашивая, что задумал Теппей, и чем это ему грозит. Он доверял ему полностью, и от этого слепого доверия Теппею становилось немного страшно. Он обязан спасти Цучиду.
Второй раз они встретились уже вечером, на той самой площадке, где вчера Теппей играл с Миурой. Придя сюда второй раз, Теппей чувствовал себя увереннее, все было решено, оставалось только играть, а играть он умел и любил. Цучида подышал на замерзшие пальцы. Лицо он прятал под низко надвинутым капюшоном толстовки. Если Теппея можно было принять за взрослого, то Цучида, как его не одень, все равно напоминал школьника.
— Пойдем? — предложил он Теппею. Тот кивнул, положил ему руки на плечи. Под ладонями чувствовались окаменевшие от напряжения мышцы.
— Пожалуйста, будь осторожен. Все, что здесь происходит, может быть очень опасно, — попросил его Теппей.
Неожиданно Цучида улыбнулся, впервые за все время.
— Все будет хорошо, — пообещал он — Тебе не нужно будет за меня волноваться.
Теппей на мгновение опешил и отпустил Цучиду. А тот продолжил:
— Ты всегда обо всех думаешь и за всех переживаешь. И я обещаю, что со мной ничего не случится. Пожалуйста, будь спокоен.
— Хорошо, — Теппей удивился и даже смутился. Он не ожидал, его постоянное беспокойство о друзьях так заметно.
Теппей объяснил, где найти человека, принимающего ставки, и протянул несколько тысяч йен. Цучида сначала отказывался, он хотел ставить свои деньги.
— Если я проиграю, то это будет только моя вина и платить за нее мне, — объяснил Теппей. Цучида вынужденно согласился.
Они расстались у парковки. Теппей ушел искать Миуру, чтобы узнать, как будет проходить его первая игра. Цучида почти сразу затерялся в толпе.
Сразу найти Миуру не удалось. Теппей порасспрашивал людей вокруг, но большая часть вообще не знал, кто это. Пришлось звонить и искать дорогу по описанию. Теппей с трудом протолкался через очередь, собравшуюся у вагончика букмекера, в которой был и Цучида, обогнул баскетбольную площадку и вышел к черному ходу кирпичного двухэтажного здания. Там, на потертых, сколотых ступеньках, сидел Миура. Он курил, стряхивая пепел в жестяную банку. Рядом с ним стояли четверо, игроки по виду. Одеты в широкие штаны и футболки, на ногах — кроссовки, у двоих на плечах лежали куртки, чтобы не было холодно. Миура поднялся, когда Теппей приблизился к ним.
— Это новичок, зовут Киеши,— представил он его. — Будет играть сегодня две игры.
Теппей помахал рукой и приветливо улыбнулся. Ответом ему были молчание и хмурые, недружелюбные лица. Сразу стало понятно, что с игрой в команде могли возникнуть проблемы.
— Обычно я играю за центрового, — сказал Теппей. — Но могу за разыгрывающего.
— В нападении можешь? — спросил Миура. Теппей задумался, потом кивнул.
— Надо же, какой способный сопляк, — насмешливо сказал мужчина, ближе всех стоявший к Миуре, вытащил бандану из-за ремня и повязал на голову. — А есть то, чего ты не умеешь?
— Составлять икебану, — признался Теппей, глядя открыто и честно и не опуская глаз. Икебаны он на самом деле составлять не умел. Не хватало ловкости пальцев, чтобы собирать хрупкие стебельки в букет. — У меня пока это плохо получается, но я учусь.
Повисла тишина. Миура полез в карман, вытащил пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, словно показывая, что вмешиваться не будет. Его игроки смотрели на Теппея, а тот непринужденно улыбался, словно не замечая ничего. Молчание затягивалось. Миура бесшумно выдыхал дым и смотрел за спину Теппея, на площадку, вокруг которой собирались зрители. Рядом шаркнула подошва, стукнул камень о камень – это кто-то из игроков справа пнул осколок кирпича. Зашелестела ткань снимаемой куртки. Теппей тоже потянул язычок молнии, делая вид, что не чувствует открытой враждебности и напряжения, от которого волосы на затылке вставали дыбом. И вдруг в один момент все кончилось. Парень в бандане сплюнул на землю, завел руку за голову, потягиваясь.
— Танако, — представился он. — Тоже центр, так что тебе придется подвинутся.
Следом за ним представились остальные. Знакомство прошло не так гладко, как хотелось Теппею, но вполне сносно.
Первая его игра была три на три. Он узнал, что полные команды играют редко. Сложно набрать столько игроков, и выигрыш делился на пятерых, итоге каждый получал слишком мало. Один на один играли немного реже. Игроков, которые могли показать хорошую игру в одиночку, было немного.

Он выиграл мяч при разыгрывании, и зрители отозвались на это одобрительными возгласами. Теппей вчера видел, как здесь играют, поэтому осторожничал, но все равно получил несколько чувствительных тычков. Его сокомандники, к большому сожалению Теппея, тоже не стеснялись в средствах. Игру они выиграли с большим отрывом. Вторую игру через два часа провели почти также, и закончили с тем же счетом. Теппей выходил с площадки, вытирая лоб тыльной стороной ладони. Казалось, на улице стоит летняя жара. Теппей поторопился накинуть куртку, чтобы не простыть. Танако неожиданно хлопнул его по спине.
- А ты неплох, - одобрил он, и у Теппея отлегло от сердца. По крайней мере, Танако принял его. Значит, рано или поздно примут остальные. Они ждали Миуру все на тех же ступенях. Танако предложил ему закурить, но Теппей отказался.
- Спортсмен? – усмехнулся Танако.
- Не курю, - отозвался Теппей. Он уже набирал смс Цучиде. «Получилось?» - спросил он. Через минуту пришло ответное сообщение: «Да. 30 000». Теппей возликовал. Оставалось только получить деньги от Миуры. Пока было рано говорить о том, сколько времени им понадобится, чтобы собрать нужную сумму, но пока все складывалось совсем неплохо.
Миура появился только через двадцать минут. Теппей уже остыл от игры, и ночной холод давал о себе знать, заползал за шиворот и под рукава. На руки ему выдали всего десять тысяч. Миура, пока отсчитывал купюры, как-то странно на него смотрел, а потом велел задержаться. Теппей насторожился, он не чувствовал за собой никаких косяков. Игру провел ровно и чисто, на полную сумму не претендовал.
- Пойдем, - сказал Миура и повесил на плечо сумку, которая, оказывается, все это время стояла в темноте у заколоченной двери. По голосу Теппей слышал, что тот чем-то недоволен, но пошел следом. Проходя мимо площадки, поймал удивленный взгляд Цучиды, едва заметно покачал головой, чтобы тот не подходил. И Цучида тут же куда-то исчез.
Они пришли все на ту же площадку у метро.
- Ты чего сегодня делал на площадке? – спросил Миура, резко останавливаясь и поворачиваясь лицом к Теппею. Тот едва успел остановиться, чтобы не столкнуться с ним.
- Играл, - удивился Теппей. Удивление было так сильно, что даже беспокойство отступило на второй план. Миура ударил его в плечо, неожиданно отозвавшееся болью. Теппей стиснул зубы и отступил на шаг, выставил перед собой руки. Драться с Миурой он не хотел, тем более по совершенно непонятной причине.
- Да что случилось? – попробовал выяснить он.
- Попал по свежему синяку? – спросил Миура и тут же продолжил– Ты на межшкольные соревнования пришел? Ты понимаешь, где и во что ты играешь?
Теппей не сомневался, что он не один умеет пользоваться интернетом. А его самого найти не составляет труда. На страничке баскетбольного клуба Сэйрин были все игроки даже с фотографиями. Теппей нахмурился, он начал улавливать, к чему клонил Миура, но опускаться до уровня местных баскетболистов не собирался.
- Послушай, Миура, - начал он.
- Нет, это ты меня послушай, - резко оборвал его Миура. – Игры в благородство и честный спорт оставь профессиональным площадкам. Это другой мир, здесь за победу не умирают, а убивают. Ты отличный игрок, через три-четыре игры это просекут, и тебя будут прессовать так, что будешь выползать с площадки.
- Я справлюсь с этим, - Теппею совсем не нравилось, куда пошел разговор. И чересчур разговорчивый и эмоциональный Миура тоже. Казалось, с того разом слетело все равнодушие и отстраненность, которые были вчера.
- Не справишься. Если ты такой честный, то научись хотя бы нормально защищаться. Сейчас ты просто мальчик для битья.
Миура достал мяч, ударил несколько раз о землю, также как и вчера.
- Твои преимущества – рост и вес, вот и пользуйся ими. Тебе даже делать ничего особенно не придется. Даю только один урок, совершенно бесплатно. Считай, что тебе повезло.
- Спасибо, - сказал Теппей. По крайней мере, он мог посмотреть, что покажет Миура. Пользоваться этим или нет, все равно решать будет он сам. Теппей только надеялся, что Цучида не будет его ждать. Холодно же, и метро скоро закроют.

VI.
Следующие несколько дней они после игры они встречались на станции метро, на которой оба выходили, чтобы добраться до дома. Теппей отдавал Цучиде деньги в школе, а тот возвращал ему еще большую сумму вечером. Он не хотел держать деньги у себя, опасаясь, что Абэ может прийти потребовать долг раньше. Так что хранить их у Теппея казалось самым лучшим вариантом.
Но сегодня Теппей назначил Цучиде встречу перед игрой. Кое-что в их отработанной схеме нужно было изменить.
Теппей ждал его рядом с баскетбольной площадке у метро. На свет выходить не стал, чтобы случайные прохожие не слишком обращали на него внимание. За это время он успел примелькаться зрителям, и кое-кто его узнавал в лицо. Миура уже выдал ему две игры один на один, так что и репутацию он себе заработал неплохую. Вот в этой репутации и была проблема, которую им с Цучидой нужно было решать.
Теппей присел на бордюр, вытянул ногу и вздохнул. Вчера после игры разнылось колено. Ничего хорошего это не сулило.
Наконец появился Цучида. Теппей заметил его еще у выхода из метро. Прозрачный купол с буквой «М», подсвеченный голубым светом, отсюда напоминал морскую пещеру. Цучида оглянулся по сторонам, перешел через дорогу и быстрым шагом направился по аллее к тому месту, где сидел Теппей.
Теппей поднялся, чтобы пойти ему навстречу, и чуть не упал обратно — сустав прострелило болью. «Только не сейчас!» — в панике подумал Теппей, упав на здоровую ногу, вцепился пальцами в колено. «Еще несколько дней, пожалуйста»,, — он сам не знал, к кому обращается. Он должен играть на Кубке, должен провести еще несколько игр здесь, ему же оставалось не так много сделать.
Теппей поднялся, Цучида, видимо, не заметил его в темноте. И это было хорошо, не стоило ему волноваться еще из-за него. Теппей вытащил из сумки таблетки и проглотил сразу суточную норму. Доктор Сугимото велел пить таблетки и отдыхать, если боли вернутся. Теппей решил, что пока ограничится только таблетками. Он сделал пару шагов, прыгнул несколько раз. Все еще было больно, но сустав работал надежно. Сегодня Теппей все равно не собирался слишком напрягаться. Он вышел на дорожку под свет фонарей и помахал рукой Цучиде. Тот, заметив его, бросился навстречу со всех ног.
— Что-то случилось? — спросил он. Теппей удивленно приподнял брови. Он был уверен, что Цучида не видел его. Если бы видел, прибежал бы раньше.
— Ты позвал заранее, — объяснил, почему беспокоится Цучида.
— А, не случилось. Просто хотел сказать, чтобы ты сегодня ставил на моего противника, — объяснил Теппей.
— Зачем? — нахмурился Цучида.
— Я проиграю.
— Нет, — вырвалось у Цучиды. – То есть, хорошо, как скажешь. Я понимаю, — тут же поправил он себя.
— Спасибо, — кивнул Теппей, чувствуя благодарность, что тот не стал спорить и задавать вопросов, а просто доверился ему, как всегда.

Через час Теппей уже выходил на площадку. Обезболивающее подействовало, и неудобства он не чувствовал. Противника на сегодня он не знал, но Миура сказал, что он очень неплох, так что проиграть ему будет несложно. У калитки в ограждении его догнал Миура, схватил повыше локтя и оттащил в сторону. Он выглядел как обычно, но чутье на неприятности, в последнее время обострившееся до предела, кричало, что сейчас у Теппея будет новая проблема.
— Постарайся выиграть, — сказал Миура, между его бровей пролегла напряженная складка. — На тебя поставили.
Теппей только через несколько секунд сообразил, о чем его предупреждал Миура. На Теппея всегда ставили, но если ему говорят об этом, значит, ставил кто-то серьезный.
Они с Цучидой могли потерять все заработанные деньги. Теппей рванулся в сторону оставленный вещей. Он должен был предупредить Цучиду. Но Миура толкнул его в грудь, отбрасывая на сетку.
— Ты куда? У тебя игра через минуту, — возмутился он.
— Но мне нужно… — Теппей лихорадочно соображал, что же сказать Миуре, может ли он сказать ему правду?
— Все, пошел, — Миура буквально вытащил его на площадку. Следом за Теппеем вошел и его соперник, окинувший их обоих недоумевающим взглядом, но встретившись взглядом с Миурой, отвернулся в другую сторону.
— Не проиграй, — напомнил Миура.
Теппей с отчаянием обвел взглядом толпу вокруг и тут же заметил Цучиду. Тот непонятным образом протолкался к самому ограждению и прижался лицом к сетке. Поймав взгляд Теппея, он едва заметно кивнул, подтверждая, что уже поставил на его противника. Теппей мысленно застонал.
— Эй, парень, ты играть сегодня будешь? — поинтересовался судья.
Теппей вышел в центр. Он не мог позволить потерять деньги, но и ссориться с Миурой не хотел. О том, что ему делать, он решил думать по ходу. Решение действительно пришло само ближе к концу игры. Теппей выигрывал четыре очка, и просто не стал в очередной раз уворачиваться, когда противник с разбегу налетел на него перед прыжком. Удар сбил его с ног, Теппей проехался локтем по бетону, но сумел сохранить в целости ладонь. Мяч влетел в корзину. Это был последний мяч, который он забил в игре. Разница в счете была в два очка не в его пользу. Миура уже ждал его на выходе. Теппей стразу понял, что предстоит сложный разговор.
— Ты мне объяснишь, какого черта ты слил игру? Он не так сильно ударил тебя, — сквозь зубы поинтересовался Миура, когда они дошли до ступенек, на которых обычно собиралась его команда. Сейчас они пустовали. Теппей ни разу не видел, чтобы Миура выходил из себя, а сейчас тот был близок к тому, чтобы наорать на него или ударить. Правая рука у него была сжата в кулак, но Теппей понял, что ему дают шанс оправдаться. Он наклонился и подтянул штанину, показывая фиксатор на колене. Теппей не знал, какие неприятности ему будут грозить, но не хотел открыто врать Миуре. Он надеялся, что тот сам сделает нужные выводы. Миура несколько мгновений смотрел на его ногу, и разжал кулак.
— Долбоеб малолетний, — выругался он. — Ты когда мне собирался об этом сказать?
— Я надеялся, что до этого не дойдет, — Теппей почувствовал облегчение. От Миуры больше не несло агрессией и злостью. Но оставалась тревога.
— Я сильно налажал? — спросил он.
— Ты даже не представляешь как, — покачал головой Миура. Теппей похолодел.
— Что я должен сделать? — без особой надежды спросил он.
— Ничего. Иди спать, я сам разберусь, — махнул рукой Миура и отвернулся, спустился на ступеньку вниз.
— Подожди, — Теппей дернул его за плечо, поворачивая лицом к себе. Миура ничего не сказал, просто аккуратно снял его руку.
— Ты мне платишь за то, чтобы я организовывал тебе матчи и решал твои проблемы. Ты мне ничего не должен. Я просто делаю свою работу.
Теппей кивнул и отступил на шаг. Ему показалось, что его окунули в ледяную воду.
Он медленно шел по направлению к метро. Произошедшее каменной тяжестью давило на плечи. Теппей чувствовал себя виноватым и совершенно разбитым. Впереди все так же сиял вход в метро, но теперь его свет неприятно резал глаза. Позади раздался громкий топот, потом чье-то запаленное дыхание. Теппей тут же подобрался, вытащил руки из карманов, в которых грел замерзшие пальцы. Обернулся через плечо. Его догонял Цучида.
— Киеши, — выдохнул он, когда поравнялся с Теппеем.
— Мы же договаривались не встречаться, — к собственному удивлению слова удавалось вытолкнуть с трудом, словно Теппей разучился говорить.
— Да плевать, — выпалил Цучида, стягивая с головы капюшон. — Как ты?
— Все хорошо, — по привычке отозвался Теппей, но, видимо, с голосом он справиться не смог, потому что Цучида невесомо дотронулся до его локтя.
— Ты же хромал на площадке, с тобой точно все нормально?
— Да, я же должен был проиграть, — теперь вся задумка казалась несусветной глупостью, но сделанного не исправить.
Цучида наконец ему поверил, с облегчением перевел дыхание. Он почти не дышал, пока говорил с ним.
— Ссадину обработал? — спросил Цучида, когда они продолжили путь к метро.
— Нет, у меня нет аптечки, — отозвался Теппей. — Дома все сделаю.
Цучида хмыкнул, хитро покосился на него и полез в рюкзак. Вытащил пакет, набитый ватой, бинтами и каким-то бутылочками и с гордостью показал ему.
— Давно носишь? — рассмеялся с Теппей.
— С первой игры, — совершенно серьезно сказал Цучида. Его руки, держащие пакет, едва заметно дрожали. Улыбка сползла с лица Теппея. Он только сейчас понял, каково было Цучиде смотреть на то, как он играет.
VII.

В обед Теппей спал на парте, уткнувшись лбом в скрещенные руки. Сначала Хьюга пытался его растормошить, но потом бросил, и теперь тихо доедал свое бенто.
— Не понимаю, чем ты таким занят по ночам, неужели к экзаменам готовишься? — рассуждал он, видимо, не очень надеясь на ответ. — Ты же и так все знаешь.
Теппей, даже сквозь сон слушающий его, отрицательно промычал, но голову не поднял. Наверное, ему следовало пересмотреть свой суточный график и выкинуть из него учебу.
— Если ты не будешь высыпаться, то не сможешь играть в полную силу на чемпионате, а если ты не будет играть в полную силу послезавтра… — голос Хьюги приобрел угрожающее звучание.
— Не волнуйся, все будет хорошо, — успокоил его Теппей. — Только можно я сейчас посплю еще чуть-чуть.
Хьюга вздохнул, стукнули палочки о коробку, щелкнула крышка.
— А, Цучида, привет, — сказал Хьюга. И Теппей резко проснулся, поднял голову, хлопая заспанными глазами. На пороге класса стоял Цучида. По его лицу было видно, что он не очень рад видеть своего капитана.
— Привет, — ответил он.
— Я как раз хотел с тобой поговорить, — начал Хьюга. — Проходи.
Теппей подозревал, о чем будет разговор. Цучида давно не был на тренировках. Рико и Хьюга знали, что у него проблемы в семье, но по правилам Цучиду давно пора было исключить.
— Хьюга, — позвал Теппей. Тот поднял руку, безмолвно прося помолчать.
Цучида сидел напротив него, выпрямившись, словно проглотил прут, и ждал.
— Мы ни за что не будет исключать тебя из команды, — сказал Хьюга. — Но я хочу попросить тебя хотя бы иногда приходить на тренировки. Приходи, как сможешь и уходи, когда понадобится. Но ты должен появляться.
— Хьюга, ты… — Теппей с восхищением уставился на Хьюгу, потянулся через парту и сгреб его в охапку.
— Я, — Хьюга уперся ладонями в плечи Теппея, пытаясь вырваться из крепких объятий. Он старался, хоть и безуспешно, скрыть гордую и довольную улыбку.
— Капитан, спасибо, капитан, — радостный Цучида вскочил с места. — Я буду стараться, я не подведу вас.
— Я уверен в этом, — важно кивнул Хьюга, поправил очки и пригладил растрепанные Теппем волосы.
— Приходи сегодня, — сказал Теппей, встречаясь глазами с Цучидой. Тот помедлил мгновение, вглядываясь в его лицо, словно пытался понять, предложение это или ему на самом деле зачем-то нужно быть сегодня на тренировке. Теппей неопределенно повел плечом, давая Цучида возможно решать самому. Он просто хотел, чтобы Цучида отвлекся, снова начал играть в баскетбол и почувствовал себя частью команды.
— Я приду, — пообещал Цучида.

И он на самом деле пришел одним из первых. Его тепло приветствовали, особенно второгодки. Теппей с удовольствием, но немного отстраненно смотрел, как его обнимают, хлопают по плечам и спине. Рико выстроила всех в шеренгу и зачитывала план тренировки на сегодня.
Теппей приходил теперь раньше всех, переодевался и шел разминаться в одиночку. Тогда можно было сказать Рико, что уже разогрелся, тем самым снижая нагрузки. Она ему верила, а ему было горько обманывать ее, но больное колено давало о себе знать. Теппей боялся, что к началу Кубка, он просто не сможет играть. Ребята побежали первый круг по залу, а Теппей отрабатывал броски из-под корзины.
Он очень устал. Удары мяча о паркет казались неестественно громкими, звоном отдавались в голове. Мир вокруг сузился до размера штрафной зоны игрового поля. Где-то далеко шла тренировка, Рико прикрикивала, перечисляла имена. Теппей забивал мячи и думал, все ли уладил Миура, допустит ли он его сегодня до игры. Телефон у того весь день был выключен. Теппей приготовился к очередному броску. Неожиданно слева оказалась массивная тень. Теппей отреагировал быстрее, чем успел подумать. Повернулся, выставил локоть, чтобы удар пришелся на него, перехватил мяч одной рукой. Так, как делал на площадке, когда играл по вечерам. Иначе мог не удержаться на ногах.
Он с легкостью выдержал удар. Короткое ругательство вернуло его в реальность. Кагами обижено потирал ушибленное место на груди. Теппей пришел в ужас от того, что сделал.
— Кагами, прости, — потрясенно сказал он. — Сильно ударил?
— Да не особо. Но ты чего это? Видел бы ты свое лицо. Я думал, ты меня заметил.
Теппей заметил, только принял не за того.
— Прости, меня, — повторил Теппей.
— Да проехали, — махнул рукой Кагами. Он не придал значения произошедшему, в отличие от самого Теппея. Жестокая игра слишком быстро вошла в привычку. Он ведь даже почти не пользовался уроками Миуры, когда он успел так измениться? «Как я буду играть на Кубке? — подумал Теппей. — Мне нужно отдохнуть, — решил он. — Тогда все будет хорошо».
— Может, еще раз попробуем? — предложил Кагами. Теппей кивнул, отступил на шаг и снова приготовился к броску, больше не думая о посторонних вещах. Он должен осознавать, где находится.

Дальше тренировка шла как обычно. Ближе к концу в зал вошли два полицейских. У Теппея едва не остановилось сердце, когда он увидел людей в синей форме на краю площадки. Рико тут же подбежала к ним, потом оглянулась, выискивая кого-то взглядом. Теппей знал кого. Цучида стоял, прижимая мяч к груди, словно прячась за ним. На его лице была написаны обреченность и покорность судьбе. Никто больше пока не обращал внимания, что в зале кто-то чужой. Теппей подбежал у Цучиде, положил ему руку на плечо и почувствовал, как того трясет.
— Я не выплачу долг, — с трудом выговорил он. — Как же я оставлю маму?
Его дрожь передавалась Теппею. Рико махнула рукой, подзывая Цучиду. Ее губы были сжаты в тонкую линию, по щекам разливалась страшная бледность. Остальные, наконец, заметили, что происходит. Потянулись к краю площадки, выстраиваясь полукругом. Цучида на негнущихся ногах подошел к полицейским.
— Цучида Сатоши? — спросил офицер постарше.
— Да, — выдавил Цучида.
— Пройдемте с нами. Ваша мать уже оповещена и находится в участке.
Теппей, так и не разжавший пальцы на плече Цучиды, спросил:
— Я могу поехать с ним?
— Вы кем ему приходитесь? — спросил второй полицейский.
— Свидетель, который может подтвердить, что он не делал того, в чем его хотят обвинить, — ответил Теппей.
Хьюга, стоявший ближе всех, переводил непонимающий взгляд с полицейских на них с Цучидой и обратно.
— Что происходит? — спросил он, обращаясь одновременно ко всем. Полицейские не обратили на него внимания. За спиной Теппея начали раздаваться голоса. Команда тоже хотела знать, зачем полиция пришла в школу и что ей нужно от их сокомандников.
— Вы являетесь совершеннолетним? — спросили его.
— Нет, мне семнадцать, но какое это имеет значение? — возразил Теппей.
— Простите, мы сначала должны поставить в известность ваших родителей.
— У меня только бабушка и дедушка. Они являются моими опекунами, но они очень старые. Не надо их беспокоить, — попросил Теппей.
— Мы не имеем права допрашивать вас без опекуна. Мы вызовем вас для дачи показаний, — полицейский достал блокнот, чтобы записать имя и адрес Теппея. Тот понял, что дальше уговаривать бесполезно.
Все молча смотрели в спину уходящему Цучиде.
Теппей повернулся к ним, обвел взглядам испуганные лица. Они ждали объяснений, а Теппею казалось, что, если он откроет рот, не сможет произнести ни звука. Это он отправил Цучиду отдавать деньги Абэ. Не зря же полиция пришла именно после этого.
— Он невиновен, — уверенно сказал он через несколько мгновений. — Цучида отличный парень и наш друг. Верьте ему.
Потом развернулся и вышел из зала. За спиной не раздалось ни звука.
В раздевалке Теппей почти рухнул на скамью, закрыл лицо руками. Через несколько минут распахнулась входная дверь, по ногам потянуло сквозняком. Теппей, даже не поворачивая головы, знал, это Хьюга.
— Киеши! Какого хрена… — заорал он с порога и осекся.
— Прости, — сказал Теппей, повернувшись к нему.
Хьюга медленно сделал шаг в комнату, потом еще один. Мгновение назад он был готов припереть Теппея к стенке, а теперь казался растерянным. Он больше не знал, что делать и что говорить. Теппей рад был бы помочь, но он и сам не знал, что делать ему.
Хьюга присел рядом, уперся локтями в колени и обхватил голову руками.
— Что с тобой происходит? — простонал он. — Во что вы ввязались? Почему ты мне ничего не рассказываешь?
Теппей обнял его за плечи, притянул к себе. Хьюга было дернулся, но он удержал его.
— Пожалуйста, успокойся, — попросил он. — У тебя послезавтра сложный матч. Настроение в команде задаешь ты. Сейчас они будут растеряны. То, что случилось, может выбить их из колеи, а ты знаешь, как важен настрой в игре.
— Киеши, — прошипел Хьюга, и его лицо исказилось, как от боли. Он схватил его за ворот футболки, дернул на себя. Теппей видел, как бьется жилка у него на виске, как расширяются зрачки. — Ты совсем идиот? Какой Кубок? Я же вижу, что у тебя что-то случилось. Я могу помочь, только скажи чем. Кто только что заливал про дружбу и доверие? Хватит болтать попусту. Доверься мне. Пожалуйста, дай мне тебе помочь.
Взгляд Хьюги затягивал. Теппей не мог отвести глаз от его лица.
«Расскажи ему! — кричал внутренний голос в голове. — Ты не справишься в одиночку. Тебе же нужна помощь».
Теппей уже был готов рассказать Хьюге о том, как встретил Цучиду, о его долге и игре, о ставках. Но тут дверь в раздевалку снова открылась. Медленно, бесшумно один за другим игроки Сейрин заходили внутрь. Хьюга обернулся на них, потом с отчаянием взглянул на Теппея, сжал пальцы сильнее, будто пытаясь вот так удержать его. Но наваждение схлынуло, минута слабости осталась позади. Хьюге было не место на той площадке. Теппей не хотел тащить его за собой. И Хьюга это понял.
— Ненавижу тебя, — безнадежно прошептал он, разжимая пальцы.
Теппей подумал, что лучше бы Хьюга ударил его.

Продолжение в комментариях.

@темы: фанфик, Майский фестиваль: Киёши Теппей

---

[kuroko-no-fest]

Название: Троеточие
Автор: kuroko-no-author
Пейринг/персонажи: Хьюга/Рико/Киёши
Выпавший персонаж в лотерее: Айда Рико
Тип: джен, гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: романтика
Размер: 931 слово
Саммари: в Сейрин три опоры: Рико, как тренер, Хьюга, как капитан, и Киеши.
Дисклеймер: выгоды не извлекаю
Предупреждения: возможен ООс, постканон

Работа была написана на Майский фестиваль

– Ум, Хьюга.
Хьюга оторвался от завязывания шнурков и посмотрел на неё снизу верх, но, пожалуй, в этом не было ничего такого – просто Хьюга знал её лучше других и понимал ситуацию сразу. А Рико действительно не могла больше ждать – и так откладывала этот разговор незнамо сколько.
– Насчёт Киёши... – По правде, она бы начала разговор иначе, сказала бы совсем о другом, сумела бы прикрыть правду сладкой ложью, если бы не... Если бы ситуация не вышла из-под контроля. – У нас осталось важное незаконченное дело.
Хьюга вздохнул и покачал головой – одновременно горько и с облегчением, наклонился и сделал прочный узел на кроссовке. Когда он выпрямился и поднялся со скамейки, то уже улыбался.
– Значит, надо решить дело в нашу пользу. Отступать-то всё равно поздно.
Рико согласна кивнула и еле содержалась, чтобы не обнять Хьюгу.
– Да, давай сделаем всё возможное и невозможное. Ты как?
Хьюга усмехнулся.
– Я бы спросил другое: когда начинаем?
Рико, глядя на профиль идущего рядом Хьюги, была готова его поцеловать. Но сдержалась. А потом отстраненно, тихо ответила:
– Можем хоть прямо сейчас.
Хьюга кивнул.
– Я согласен.
И Рико всё-таки поймала его пальцы своими.

Киёши выглядел удивленным. Он опирался одной рукой о дверной косяк, а другой – об палку; левая нога едва касалась носком пола. У Рико защемило сердце от этого зрелища, но она никак себя не выдала. Да и Хьюга покрепче сжал её ладонь, молча поддерживая. Однако слова будто застряли в горле: непринуждённо говорить и при этом видеть Киёши казалось даже нетрудным – немыслимым. Потому что Киёши не обманешь. А соврать или хотя бы притвориться хотелось во многом.
Наконец, Киёши привычно приветливо улыбнулся и отошёл назад.
– Хьюга, Рико! Очень рад вас видеть. Заходите-заходите – вы всегда желанные гости.
Рико выдохнула и первой переступила порог. Уж как-нибудь – они справятся. В любом случае, не время и не место убегать. А дом у Киёши теплый, распахнутый для гостей, созданный для доверительных разговоров. Как раз то, что им нужно.
Обернувшись, Рико успела заметить, как долго переглядывались Хьюга с Киёши, наверняка много прочитав по глазам друг друга. Значит, настрой был задан. Уже хорошо.
Насчет настроя Рико не ошиблась, хотя сначала Киёши удобно устроил их в гостиной и всучил по чашке горячего чая, а так же завалил уймой вопросов, как они, как Сейрин, всё ли хорошо, нужна ли поддержка, какие планы и цели на этот год. Рико охотно делилась с ним информацией, зная, насколько важен – до сих пор – для Киёши баскетбольный клуб и сам баскетбол, но старалась быть лаконичной. Зачем всякие забавные и повседневные подробности тому, кто больше никогда не сможет быть в центре этих событий? Киёши и так было тяжело – его пальцы едва заметно подрагивали и иногда сжимались, но улыбка ни разу не сошла с лица. Он даже умудрялся вставлять комментарии и один раз оговорился "Вот приду я…" – и от этого наворачивались слёзы. Какая же всё-таки жестокая штука – судьба. А Киёши как всегда уловил настроение и добавил очень серьёзно и при этом спокойно, давно приняв свою долю:
– Только не надо меня жалеть.
Рико всё-таки заплакала. А Хьюга нашёл в себе силы ответить:
– Мы и не собирались, Киёши. У нас к тебе другое дело.
Киёши откинулся на спинку дивана и запрокинул голову – наверное, ему тоже было, что скрывать. Но голос звучал беззаботно:
– Дело? Как интересно! Поделитесь?
Хьюга хлопнул кулаком по сидению – неожиданно и резко.
– Перестань! Киёши… Будь серьёзнее.
Киёши молчал и не двигался.
В наступившей тишине Рико до конца вытерла слёзы и выровняла дыхание, хотя сердце колотилось, как бешенное. Напротив Киёши – большой, надёжный – явно для себя что-то решал. Его не торопили. К тому же не одному Киёши нужно было собраться с мыслями. Рико понимала, что сейчас, совсем скоро, всё решится и по-прежнему сомневалась в итоге.
Сомневалась не зря: у наконец выпрямившегося Киёши в глазах было столько всего, что перехватывало дыхание. Это был взгляд приговоренного на смерть ни за что и в то же время взгляд мученика, добровольно принявшего свой крест; это был взгляд потерявшего семью отца и в то же время взгляд старца, умудренного годами и временем; это был взгляд сбившегося с пути и в то же время – уже нашедшего себя в жизни.
– Так что там у вас?
Рико бы отвела взгляд, встала бы и ушла, наврала бы с три короба, если бы не… Если бы ситуация не достигла апогея.
Заговорили они с Хьюгой одновременно:
– Стань менеджером команды.
В глазах Киёши мелькнуло какое-то озарение, просветление, и он улыбнулся – чисто и искренне.

Когда они прогуливались по парку втроем – медленно, чуть не впервые любуясь красотой вокруг, Киёши вернулся к тому самому разговору, как бы про между прочим.
– А вот мне чисто интересно – как вам такое в голову пришло?
Рико стушевалась, решила было брякнуть что-нибудь убедительное, но под двойной парой внимательных и одобрительных глаз сдалась.
– Это Куроко предложил. Сказал, что в Сейрин три опоры: Хьюга, Киёши и я. И что без середины мы быстро просядем, сдадимся: организм не может функционировать без сердца. Но понимая твое положение, выдвинул идею с позицией менеджера. Я сначала наотрез отказалась, накричала на него, а потом подумала, очень хорошо подумала и – поделилась с Хьюгой. Он поддержал. Во мы и…
Киёши рассмеялся.
– Всё ясно с вами. Но вы молодцы.
Рико смутилась и чуть отвернулась, направляя всё внимание на недавно посаженные деревья – стройные, молодые, ещё неокрепшие. Им предстоял долгий путь роста и развития, борьбы за жизнь и процветание – кто знает, что будет с ними лет через десять… Пожалуй, Сейрин именно сейчас можно было сравнить с этими деревьями. И Киёши, как обычно, уловил её мысли.
– Не волнуйся. Мы вырастим их вместе. Да, я согласен, как ты понимаешь.
Рико не просто понимала – её прошибло насквозь. И раньше, чем она успела сообразить, она уже обнимала Киёши, уткнувшись лицом в его теплое плечо. А потом почувствовала, как поверх её плеч ложатся пальцы Хьюги.
Киёши стоял посередине и внушал надежду.

@темы: фанфик, Майский фестиваль: Киёши Теппей

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[kuroko-no-fest]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра